Ловчий 1

Мы вышли из шатра, когда солнце уже достигло максимума. Жаркий полдень не пробивался сквозь столетние сосны и кедры, и в лагере царила прохлада. В центре небольшой площади вкопаны два столба. Судя по высохшим бурым разводам на них, напоминавших кровь, они повидали много человеческих мук.

У столбов привязаны Каллин и Тион. У Тиона нет на руке повязки, будто его рана зажила за ночь. Как такое может быть? Уловив мой недоуменный взгляд Инга сказала:

— Я излечила его, на обряде тело не должно быт осквернено ранами.

Мы подошли ближе, разбойники плотным кольцом обступили жертвенные столбы. Гул барабанов раскатом прокатился по лесу. Каллин и Тион подняли на меня глаза и встретились со мной взглядами.

— Выглядишь, как холеный дворянин, — процедил Тион.

— Простите, други, — ответил я, опустив глаза, — Но сегодня наши пути разойдутся. У меня своя дорога, я долго скитался вслепую, но мне, наконец, открыли глаза.

— Ах ты сученыш! — прорычал Каллин. — Ты предал нас!

— Предателем меня может считать только Тион, а тебя мне всегда хотелось убить, — прошипел я, — Уверен, что это было у нас взаимно!

— Что она с тобой сделала, Ловчий? — в глазах ассасина стояла грусть. — В кого ты превратился?…

— Ты меня плохо знаешь, — улыбнулся я. — Я всегда был таким. У маньяка не бывает друзей, у него могут быть только враги и союзники…

— Не думал что ты такой… — Тион опустил глаза, а Каллин плюнул.

Вперед вышла Инга. На ней был одет черный балахон с огромным капюшоном. Набежавшая тучка неожиданно скрыла солнце и на поляне будто настали сумерки. Из объемного рукава женщина достала серебристый длинный кинжал с темной резной рукоятью. Неподалеку на деревьях расселись вороны, они будто знали чем закончится дело и ждали лакомые человеческие глаза.

Ведьма подошла вплотную к пленниками и провела острием по щеке Каллина. Из тонкого разреза выступила красная бусина.

— Пусть глаза и и сердце воинов станут моими, — торжественно произнесла Инга.

Ее голос тал глуховатым и я не узнал его сразу, будто кто-то бубнил из глубокого подвала.

— Ваши души вольются в армию тьмы, — продолжала ведьма. — А тела обратятся в черный прах под моими ногами. Да обрящет сильный силу и станет еще могущественнее, да прибудет с ним вечность и помыслы его воплотятся в господстве над жалким людом. Кто не страдал, пусть страдает, кто страдал, пусть умрет… Нет в мире большего величия, чем то, что я создам, пусть враги мои падут и их глаза склюют вороны, пусть любой, кто встанет на пути моем обратится в тлен, а душа его будет вечно томиться в потемках…

Неожиданно подул холодный порыв ветра. Балахон Инги затрепетал словно парус, волосы заколыхались вокруг головы черными волнами. Я поежился и застегнул куртку. Ведьма занесла кинжал над головой. Туча на небе потемнела и налилась свинцом. Сверкнула молния. Черт! Только что было светло! Казалось вот-вот хлынет тяжелый холодный дождь.

— Гордитесь смертные! — прокричала ведьма. — Ваши никчемные тела послужат великой цели!

Я выхватил с пояса стоящего рядом стражника кинжал и что есть силы метнул его. Клинок просвистел и пробил затылок ведьмы. Ее рука с кинжалом упала безжизненной плетью, она повернулась ко мне и с удивлением прошипела:

— Ты предал меня, Ловчий! Почему?

Как она еще могла говорить с кинжалом в голове? Ее глаза горели, а руки пытались создать магический удар, но поврежденный мозг не давал этого сделать.

— Твои чары меня не пленили. Разве ты забыла, что магия на меня не действует, — улыбнулся я. — Да и к тому же я маньяк. И жениться в мои планы не входило… Подходящую невесту еще не нашел.

Я подскочил к колдунье, выхватил из ее руки жертвенный кинжал и умелым движением вонзил его в сердце по самую рукоять. Инга вскрикнула и застыла, ее тело покрылось коркой и обратилось в серую статую. Я выдернул нож и толкнул труп. Статуя упала и рассыпалась в прах. Воины ведьмы стояли вокруг, словно завороженные, не смея пошевелиться. Из горстки пепла потянулась белая дымка. Струйка, извиваясь, ползла ко мне. Я шагнул назад, пряча ноги, но дымок кинулся вперед и обвил кинжал на моей руке. Я вдруг почувствовал жгучее тепло. Падымок зазмеился по моей руке. Я отбросил кинжал и замахал руками, но чертов дым прополз к голове и едкой струйкой проник в мои ноздри. Я вдохнул его и почувствовал, как мой мозг чуть не вскипел. Что за хрень я проглотил?! В глазах на миг потемнело, и я пошатнулся. Чертова ведьма отравила меня посмертно? Я глубоко вдохнул несколько раз и оперся о столб, к которому был привязан Тион. Сознание неожиданно прояснилось, и я взглянул на ассасина. В его глазах была тревога, он обеспокоенно смотрел на что-то, что было у меня за спиной. Я обернулся и чуть не отпрыгнул назад. Но прыгать было некуда: со всех сторон на нас ощерились мечи и копья разбойников. Они наконец опомнились и решились взять убийцу ведьмы.

Неприятный холодок пробежал по спине, но я быстро взял себя в руки. Почему-то уверенность, которую я вдруг ощутил была связана с падымком, что проник в меня. Я будто проглотил силу ведьмы, или что-то в этом роде.

— Убрать мечи! — рявкнул я. — И освободите моих друзей. Живо!

Разбойники убрали оружие и бросились исполнять мои команды. Странно, я этому совсем не удивился, словно был уверен, что они выполнят мой приказ. Откуда такая уверенность? Не знаю…

Ошарашенные Каллин и Тион подошли ко мне.

— Я уж думал ты нас променял на бабу! — в глазах Каллина светилась благодарность. — Спасибо, Ловчий! Но какого дьявола эти выродки тебя слушаются?

— Сам не понимаю, — развел я руками. — Думаю, причина в жертвенном кинжале. Я совершил обряд и теперь сила чар Инги, что она наложила на разбойников, перешла ко мне. Теперь я носитель ее могущества.

— Ты теперь колдун? — поднял на меня бровь Тион. — Когда ты крикнул на разбойников, мне показалось, что у тебя светились глаза. Только у ведьм и колдунов они могут светиться.

— Если бы знал как колдовать, то наверное был бы им… А так я обычный человек, все тот же маньяк, который любит пускать кровь людям.

— Ну, значит все мы маньяки, — оскалился в улыбке Каллин, — Пустить кровь врагу — мое любимое занятие. Сколько времени я потерял зря, когда ушел работать в королевскую кузницу. Только сейчас начинаю заново жить… Спасибо тебе, Ловчий… Ты вернул меня к жизни.

— Обращайтесь, — пожал я плечами…

Разбойники стояли вокруг чуть ли не по стойке смирно. Смотрели на меня, как на повелителя. Неужели я теперь их босс? Интересно, долго будут действовать чары власти?..

Я подобрал жертвенный кинжал и вытащил из горстки пепла ножны от него. Неплохое оружие, острое как бритва и смотрится пафосно. Повесил кинжал на пояс, обвел взглядом застывших разбойников и толкнул небольшую речь:

— Слушайте все! Меня зовут Ловчий! Отныне я ваш новый господин! Без моих приказов вам запрещено нападать на кого бы то ни было и покидать расположение отряда! Моих друзей зовут Тион и Каллин, за их безопасность отвечаете головой. А сейчас седлайте коней! Мы выступаем в Уфард!

— В Уфард?! — удивился Тион. — Там же враги…

— Вот именно, — ответил я, — Пора поквитаться с Огатой, нападение пиратов это ее рук дело.

— Это опасно, — возразил Тион. — Не думаю, что с Огатой всего лишь двадцать воинов, как было договорено с Дионисом.

— Нас больше сотни, вот и проверим, кого больше. Надоело бегать, пора наступать…

— Я согласен с Ловчим, — задумчиво произнес кузнец. — Из Уфарда будет проще попасть в Гроаберг. Может, король выжил и уже там…

— Ну что ж… — Тион поскреб белесую щетину подбородка, — Если для того, чтобы вернуться к спокойной жизни нужно захватить Уфард — я с вами. Люблю смертельные битвы, они делают меня живым…