Ловцы душ

– Я? – спросила она немного беспомощно, и я видел, что он пытается вспомнить своё имя. Она пожала плечами. – Не знаю, Мордимер... – Она опять улыбнулась, как будто повторение моего имени уже было немалым успехом.

– Ну что ж, оставим это на потом, – сказал я мягко. – Ты хочешь пойти со мной?

– Да! – почти крикнула она. – Пойти с тобой! Только с тобой! Ты знаешь! Ты всё мне расскажешь, правда, Мордимер? Ты научишь меня, правда? Правда?

– Правда, – ответил я, сглотнув слюну. Я задумался, не будет ли она чувствовать себя разочарованной тем, что я сам ищу ответы и мне почти нечего ей рассказать. Трудно также не отметить, что меня беспокоило и то, какую форму может принять её разочарование...

Мой конь был животным спокойным и хорошо вышколенным. В конце концов, он происходил из конюшен хезского Инквизиториума, а тамошние лошади подлежат тщательному обучению. Они должны быть, прежде всего, объезжены. Ведь инквизитор, который пытается усмирить брыкающегося коня, испугавшегося громкого крика или перебежавшего дорогу зайца, был бы зрелищем как смешным, так и достойным сожаления. А мы не принадлежим к людям, любящим, когда их высмеивает народ. Конь инквизитора должен при этом обладать и необходимой долей агрессии. Ибо ручаюсь вам, что даже храбрые люди очень быстро впадают в панику, когда над ними нависают тяжёлые конские копыта, или когда они чувствуют на плечах укусы мощных зубов. Разве не забавно, что Господь создал мирного поедателя сена и травы, давая ему в то же время столь большую силу челюстей? Конечно, лошади, происходящие из конюшни Инквизиториума не могли сравниться с боевыми скакунами наших феодалов, ещё жеребятами приученными стоять на поле битвы, в суете и неразберихе боя. Хотя, думаю, даже боевой скакун богатого рыцаря запаниковал бы так же, как и мой конь, почувствовав запах вампирши. Он ржал, вырывался, пытался уйти как можно дальше от неё, и в его глазах я видел слепой страх. Что ж, у него, как видно, инстинкт самосохранения был развит лучше, чем у Гаспара Морды и сопровождавшего его сброда. Он должен был определить в ней сверхъестественное существо, и это болезненно поразило его здоровый конский разум и перевернуло вверх ногами его упорядоченную лошадиную систему ценностей...

– Они меня боятся, – сказала девушка с грустью в голосе. – Почему они меня боятся? Я никогда не делала им зла... Я очень люблю животных...

Мне понравились эти слова, потому что я, мягко говоря, не очень люблю людей мучающих «братьев наших меньших». Когда-то я убил мужчину за издевательства над лошадью, и, хотя во мне давно угасла юношеская запальчивость, однако человек, мучающий животное в моём присутствии, должен скоро испытать муки совести. Именно совести, поскольку до покаяния я доведу его сам, и сам же наложу соответствующую епитимью.

В конце концов, мне удалось взять ситуацию под контроль. В правой руке я крепко держал поводья, слева шла вампирша. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы ехать в седле, я не думал, чтобы размещение девушки на конском хребте принесло что-то кроме очередного приступа паники у животного. Я лишь надеялся, что мы не встретим ни Гаспара Морду, ни его товарищей, и считал, что лучшим выходом из ситуации будет как можно скорее добраться до дома моего бывшего партнёра и спрятать там вампиршу. И, безусловно, скрыть её истинное происхождение и невероятные способности. В конце концов, я не собирался публично разглашать тайны, к которым я так неожиданно получил доступ после знакомства с бароном Хаустоффером – вампиром, который, согласно всем законам человеческим и божеским, не имел права жить (и в существование ему подобных не верили даже Ангелы). Однако он жил, и жилось ему весьма неплохо. Как видно, существовали также и подобные ему – люди, отмеченные символом змеи и голубки. Бессмертные, и оттого смертельно опасные. Быть может, человек разумный и предусмотрительный воспользовался бы помощью Официума, возможно, даже рассказал бы обо всём Внутреннему Кругу Инквизиториума. Я, однако, не проявил в этом случае ни разума, ни предусмотрительности, и решил изучить проблему самостоятельно. Хотя и отдавал себе отчёт в том, что играю с огнём. Ну что ж, мы, инквизиторы, как бы там ни было, привыкли играть с огнём...

* * *

Как вы уже догадались, любезные мои, мой бывший партнёр не был обрадован моим неожиданным визитом. Однако он постарался сделать хорошую мину при плохой игре. И если бы не первая гримаса ужаса, которую я увидел на его лице, когда он появился на пороге, я мог бы подумать, что он встречает меня с искренним радушием.

– У тебя слуг, что ли, нет, Козоёб, что сам открываешь гостям?

Он даже не поморщился, когда я назвал его старым прозвищем, лишь немного шире улыбнулся.

– Я дал им сегодня выходной, – сказал он. – Заходи, Мордимер. Гость в дом, Бог в дом.

Очень удачно сложилось, что он был один, ибо я не хотел, чтобы начали циркулировать слухи о странной девушке, которая прибыла вместе с инквизитором. Козоёб распахнул глаза, когда вампирша показалась из-за моего плеча. Потянул носом и с отвращением поморщился. Это нас тоже когда-то сближало: чувствительность обоняния и некие представления об эстетике.

– Где ты её откопал? – Проворчал он. – Матерь Божья Беспощадная, какая она грязная!

– Нужно её искупать, – подтвердил я и отстранил его с дороги, чтобы мы могли войти внутрь. – Раз уж нет слуг, приготовь ванну, поскольку сам видишь, что её стоит помыть...

Девушка встала в коридоре, спрятавшись в углу, который казался ей самым тёмным. Я очень осторожно взял её за руку.

– Не бойся, – сказал я, и меня снова позабавили эти слова, ибо если бы она хотела нас убить, то сделать это ей было бы так же легко, как коту разорвать охромевшую мышь.

Козоёб проявил себя с лучшей стороны. Он приготовил лохань, полную горячей воды, щёлок, щётку с деревянной ручкой, и полотенца, и два ведра с тёплой водой, чтобы ополоснуться. И управился со всем этим удивительно быстро.

– Помойся. – Я указал девушке на бадью и попятился к двери. Она оказалась рядом так быстро, что я не успел даже двинуться.

– Не уходи. – Прошептала она в моё плечо. – Я не хочу быть одна!

Мой бывший друг наблюдал эту сцену широко открытыми глазами.

– Что за... – начал было он, но я прервал его жестом поднятой руки.

– Готовь ужин, Козоёб, – сказал я спокойно. – Я за всем прослежу.

Он покивал головой, потом вышел, пятясь задом и закрывая дверь.

– Дамы не должны купаться в присутствии мужчин, – сказал я, выдавливая из себя шутливый тон. – Но если хочешь... Заходи так, – Я снова указал на горячую воду.

Она подошла к кадке и подняла ногу

– Нет, нет, нет, – сказал я быстро. – Сначала ты должна раздеться, милая моя. Потом ты получишь свежую, чистую одежду, а старую выкинем.

– Ах, да... – Она улыбнулась. Я видел, что он пытается вспомнить что-то из прошлого. – Ванна... Не в обуви... Не в одежде... Правда. Я забыла...

Я прислонился к стене и смотрел, как она неуверенными движениями снимает кафтан, рубашку. Она была женщиной, но её нагота вызывала во мне не больше желания, чем нагота домашнего животного. Скорее жалость, ибо она была настолько худа, что могла бы легко посоревноваться с заключёнными императорских подземелий. Её ноги, казалось, не имели икр и бёдер и напоминали бесформенные палки, ребра чуть не пробивали тёмную от грязи кожу, и я мог без труда их сосчитать. Она напоминала скелет, обтянутый серо-бурым пергаментом. У неё даже не было груди, а лишь два соска, маленькие, словно отёк после укуса осы.

Она осторожно вошла в воду и сначала зашипела, поскольку, видимо, не только не была привычна к горячей ванне, но, наверное, едва помнила, как горячая ванна может выглядеть. В конце концов, однако, она села в бадью, сначала сжавшись, явно напуганная, затем устроилась удобнее и вытянула ноги.

– Ох, – вздохнула она, и в этом вздохе, может, не было ещё удовольствия, лишь определённая доза облегчения. – Тепло, – сказала она, закрывая глаза. – Тепло, – добавила она почти мечтательно.

Знак змея и голубки на её плече, казалось, засиял и запульсировал.

– Что дальше? – Она подняла веки и посмотрела на меня. – Что мне делать дальше?

Я хотел дать ей щётку, но отказался от этой идеи. Я не знал, как её кожа отреагирует на контакт с жёстким ворсом. Так что я взял меньшее из полотенец, приготовленных Козоёбом, свернул его и намочил в воде.

– Вымойся. – Я подал ей полотенце. – И что-то нужно сделать с твоими волосами.

Они были невероятно грязными и спутанными, однако, когда я их коснулся, я понял, что в них нет вшей. Удивительно. Может, вши просто не питаются кровью существ, таких, как она?