Lover In Low Light

Спустя восемь месяцев Лекса познакомила Кларк с Аней, показала ей их старую потрёпанную квартиру в противоположной стороне города. Только Кларк она рассказывала ночью, как они познакомились с Аней, когда их поселили к приёмным родителям. Лексе было тринадцать, Ане — шестнадцать; какой это был жуткий опыт, но даже после того, как их выгнали из дома, они сохранили контакт; и как, когда Лекса была уже достаточно взрослая, за шесть месяцев до окончания старшей школы, она покинула систему и съехалась с сестрой.

Аня была первым человеком, кому Лекса верила или кого любила, и она всегда хотела защищать её, держаться рядом. Она хотела, чтобы их отношения с Кларк были твёрдыми и серьёзными, прежде чем привести её в эту маленькую семью, к Ане.

Они встречались около двух лет, когда Лекса поделилась с Кларк самыми ужасными историями из её жизни в этой системе. И не развалилась на части от этого рассказа.

Боль — это что-то, что ассоциируется с горем, печалью и одиночеством. Она знает её как свои пять пальцев и может иметь с ней дело. Она может вынести это, но говорить? Это другое. Ей всегда это давалось с трудом.

Слишком тяжело говорить о том, что она перенесла, о том, что она потеряла, включая и Кларк, потому что испытывать это и тащить на себе — более чем достаточно. С этим она справляется. Это — всё, что она может взять и продолжать проживать день за днём. Она не говорит о прошлом, а у неё редко спрашивают, и, может, неверно было молчать о Кларк раньше, но так всегда было проще: нести груз в тишине, пусть прошлое и остаётся в прошлом.

Это делает жизнь гораздо более терпимой.

— Я подала заявку на стажировку в компании на год прежде, чем окончила обучение, — скрежещущим голосом выдаёт Лекса.

Костиа подползла ближе к ней:

— В ту компанию, где ты работаешь и сейчас?

Кивнув, Лекса скручивает на пальце одеяло и смотрит на потолок.

— Я никогда не думала, что получу её. Филиалы компании охватывают полстраны, и принимали они только по три интерна в год. Это было рискованно, но то была одна из самых больших и успешных в стране компаний по кадрам и планированию. Когда я не получила от них извещения, окончив университет, то подумала, что уже никогда не получу и отпущу эту ситуацию.

— Но ты всё-таки получила извещение, — сказала Костиа, и Лекса снова кивнула.

— Получила, — ответила она. — Но они позвонили мне с предложением интернатуры только через четыре месяца после выпуска. Кларк открыла свою первую галерею двумя месяцами ранее, и её работы уже начали притягивать публику. Она только что получила задание от самодеятельного театра — рисовать фоны к их летним и осенним шоу. Она не могла сорваться и уехать, не тогда, когда всё начинало получаться. Я бы не стала просить её ехать со мной, а она — просить остаться. Хотелось, чтобы у нас обеих были возможности и успех, поэтому мы решили, что я уеду и мы будем поддерживать отношения на расстоянии, пока интернатура не закончится и я не вернусь домой.

Голос Лексы сорвался, и она тяжело вздохнула:

— Мы пытались, — сказала она, и это получалось до тех пор, пока я не стала слишком занята. Я всегда находилась в офисе, всегда на каком-то мероприятии. Я редко видела свою квартиру и редко получала возможность поспать в собственной кровати. Я жила на фаст-фуде, чипсах и посылках, которые мама Кларк отсылала для меня каждую неделю. У меня едва было время, чтобы жить, не говоря уже о времени на звонки по телефону или по скайпу. Это сломало нас, но мы старались. Кларк старалась. Она позволила мне уехать потому, что знала, что я вернусь домой в конце года. Она знала, что мы сможем собрать нас по новой, если я вернусь домой. Но когда…

Голос подвёл снова, Лекса отнимает руки от матраса и прижимает к блестящим глазам. Она чувствует, как влага касается пальцев, и девушка испускает ещё один шаткий вздох. Каждое слово выходит сломанным и грубым, словно гравий.

— В конце года они предложили мне должность директора по организации мероприятий на полную ставку с гарантированной перспективой роста, если буду работать на компанию и приводить новых клиентов, и это было ещё более невероятно, чем сама стажировка. Я не могла сказать нет, так что я этого не сделала, и Кларк не винила меня, но это стало последней каплей. Это было слишком, слишком тяжело. Это был наш конец.

Лекса чувствует, как Костиа двигается, и следом тёплые губы прикасаются к рукам, которые до сих пор прижаты к лицу, и Лекса ломается окончательно. Она позволяет себе освободиться на мгновение, позволяет времени идти, а слезам катиться. Она позволяет себе это в течение нескольких болезненных секунд, после чего вытирает слёзы и тянется к своей девушке.

— Извини, Костиа, — сказала она. — Знаю, как это, должно быть, выглядит, что я настолько эмоциональна, но ты должна понимать, что Кларк — первый человек после Ани, кто полюбил меня. Она никогда не намекала о моём прошлом и никогда меня не принижала. Она была не просто моей первой любовью. Она была моей семьёй — она и её родители, и Рэйвен, и Аня. Они были моей семьёй.

— Ну, ты потеряла намного больше, чем просто отношения, — прошептала Костиа, и Лекса ложится на матрас, почти сердито вытирая новые слёзы. Костиа тянет её ближе и гладит рукой вдоль спины.

Лекса ненавидит саму себя за то, что она представляет руки Кларк, когда Костиа обнимает её.

— Это нормально, — шепчет Костиа, и Лекса чувствует вспышку боли между рёбрами.

«Нет, — думает она. — Это не нормально».

========== Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 3. ==========

— Кларк, ты должна вылезти из постели.

— Я не могу, — пробормотала Кларк, не в силах посмотреть на мать. Она остаётся глубоко под одеялом, бормоча из-под толстого материала и вдыхая собственный неприятный горький запах изо рта. Она не вставала из своей постели, из их постели. Днями.

— Тебе надо принять душ и поесть, — констатировала Эбби; встав у кровати и уперев руки в бока, она смотрела на дочь и Рэйвен, которая плюхнулась к Кларк и делает всё возможное, чтобы успокоить подругу. — Ты заметно похудела и воняешь.

Кларк закрыла глаза под одеялом и попыталась отгородиться от своей матери, отгородиться от всего мира:

— Не волнует.

— Дорогая, знаю, это больно, — сказала ей Эбби. — Я знаю, каково это, потерять человека, которого любишь, и я тоже из-за этого страдаю. Все мы страдаем, но я не верю, что это — действительно конец, и я не верю, что ты сама в это веришь.

— Да, Кларк, — сказала Рэйвен, поглаживая бедро Кларк через одеяло. — Сейчас, возможно, у вас перерыв, но все знают, что ты и Лекса в итоге будете вместе. Именно так и должно быть.