Loving Longest 2

Наконец, Маэдрос сжал кулак, повернул его, раскрыл ладонь; он оглянулся, глядя туда, куда ускакал посланник Саурона; Маглор подумал, что он сам бы сейчас его взгляда не выдержал.

Маглор помнил, что когда-то, давным-давно, за несколько месяцев до того, как пропала сестра Фингона Аредэль, Фингон потерял подаренное Маэдросом ожерелье. Фингон счёл это дурным предзнаменованием, и хотя ожерелье в конце концов нашлось, он больше его не носил. Рубиновую подвеску он переделал в кольцо, которое постоянно носил на левой руке.

Перед глазами Маглора сейчас была картина: за несколько часов до коронации Фингон у себя во дворце стоит в углу, думая, что его никто не видит (Маглор подошёл к нему, чтобы что-то спросить) и снова и снова пытается снять кольцо. Оно уже не снималось.

На ладони Маэдроса лежало кольцо Фингона — искорёженное, растоптанное, три из восьми рубиновых лепестков были разбиты.

Дар Мелькора.

Маэдрос некоторое время не понимал, где находится; потом Маглор помог ему вернуться в дом.

— Мне кажется, мы даже ещё не обедали, — заставил себя сказать Майтимо. — Давай я пойду помогу Тьелко.

Келегорм лежал, отвернувшись к стене.

— Как же тут холодно, как будто окно открыто, — небрежно сказал Маэдрос и накинул на брата свой зимний плащ. — Ты хлеб будешь или только мясо? — старший потянулся за столиком, который можно было поставить на кровать и хотел было помочь Келегорму устроиться за ним, но тот оттолкнул его руку.

— Я ничего не буду. Пока она в доме, я ничего есть не буду, — сказал Келегорм.

Майтимо протянул руку и погладил его по волнистым волосам: они были влажными и спутанными. Он опять выглядел совсем больным, как в первый год.

Вошёл Амрод с тарелкой в руках.

— Детка, может быть… — Майтимо хотел сказать «может быть, позже», но не успел договорить.

— Я не буду есть, пока она в доме. Пусть она уйдёт, — сказал Келегорм. Он с усилием повернулся, глядя в глаза Амроду.

— С чего бы? — ответил Амрод. — Я дал слово. Она останется. Она наша племянница, хоть и двоюродная. У нас родных никого больше нет. Гил-Галада можно не считать, а Идриль я и раньше не считал.

— Я против, — сказал Келегорм. — Ты меня слышишь?

— Ты можешь быть против сколько угодно; я могу распоряжаться своей частью дома и приглашать туда кого угодно. Майтимо разрешил ей остаться. Или ты передумал? — спросил Амрод.

— Нет, я не передумал, и я не думаю, что это повод для ссор, — сказал Маэдрос. — Сейчас с нас взять нечего, и я не вижу, какой вред Финдуилас может нам принести.

— Ты не видишь? Это оборотень или марионетка Саурона, подменённое тело, в которое вселена неизвестно чья чужая душа. Она может убить тебя во сне, отравить, поджечь дом, сделать и тебя калекой…

— Я уже калека, и хватит об этом, — ответил Маэдрос.

Амрод протянул Келегорму тарелку, попытавшись одновременно поставить на кровать столик, но Келегорм дёрнулся и выбил её из рук Амрода. Куски тушёного мяса шлёпнулись на пол; ломоть хлеба отлетел на простыню, прямо под руку Келегорму.

Амрод поднял тарелку и, размахнувшись, швырнул её об пол так, что она разбилась вдребезги.

— Всё, с меня хватит! Делай что хочешь, я за тобой ухаживать не буду! Я больше к тебе даже в комнату не зайду. Мне надоело. Ты всё время меня поучаешь. Хватит!

— Ты что, никогда девушки не видел, — сказал Келегорм, — что так потерял голову из-за неё? Ты что, влюбился, Питьо? Тебе что, кто-то рассказал, откуда дети берутся?

— Тебе какое дело, ты, насильник? Что ты можешь понимать? — ответил Амрод. Келегорм с каким-то ужасным криком рванулся с кровати вперёд, но Маэдрос перехватил его и крепко сжал в объятиях.

— Выйди отсюда! Выйди, пожалуйста! — воскликнул Маэдрос, обращаясь к младшему и к Маглору, который появился в дверях. — Закрой дверь. Успокойся! Успокойся, Тьелко! Оно того не стоит. Хочешь, я буду ночевать в твоей комнате, если ты так за меня боишься? Хочешь?

— Нет, нет, не надо этого, не надо, — сказал Келегорм. Он с усилием опёрся одной рукой на руку брата, другой на спинку кровати и ему на какую-то долю секунды удалось встать; затем он рухнул на постель. — Всё… всё не так плохо. Я, наверное, скоро смогу ходить. Я постараюсь. Прости меня. Тебе и так плохо. Оно действительно того не стоит. Тут нечего бояться.

— Ну и хорошо. Давай я тебе принесу ещё поесть. Давай? — спросил Маэдрос.

— Ладно… не надо, я устал. Очень. Я, наверное, уже буду спать. С пола можно завтра убрать.

— Хорошо, тогда спокойной ночи. — Старший брат расправил на нём свой плащ. — Не мёрзни.

Маэдрос вышел и закрыл за собой дверь. В комнате стало совсем темно. Келегорм стал есть хлеб, который упал на его кровать, время от времени смахивая крошки на пол.

Он почувствовал, что глаза стали мокрыми. Не надо.

Он помнил, как с трудом встал на ноги, увидел, как уезжают Гватрен и Эльвинг, как бестолково топчется у крыльца лошадь, с которой помощник Саурона снял седло, найдя тайник с вещами Майтимо.

Потом он упал и потерял сознание. И очнулся от того, что Майтимо в бешенстве ударил его ногой с криком — «Где мои вещи? Где? Где?». Потом он показывал просившему прощения Майтимо на какой-то синяк на руке: «Ерунда это всё, я не должен был брать твою лошадь, моя же рядом была».

Амрод оттащил Майтимо почти сразу, но именно в этот момент Келегорм почувствовал удар, отвратительный, жуткий хруст и понял, что встать не сможет никогда.

====== Глава 15. На руинах ======

All the house was broken and ravaged. Naught is left. The treasuries are empty. The chamber of iron is torn apart. The Silmarils are taken!

Весь дом был разбит и разорён. Ничего не осталось. Сокровищницы пусты. Железная комната разбита. Сильмариллы похищены!

The Later Quenta Silmarillion

— Ну что ж, Гватрен, — сказал Саурон своему помощнику, — мы не получили ключа, но твоё предположение оправдалось: там всё обстоит именно так, как ты мне сказал. Что ж, это дополнительное неудобство, но думаю, и здесь можно найти выход и даже обратить всё это в нашу пользу.

— Финдуилас? — спросил с неодобрением Гватрен.

Саурон тихо рассмеялся.