Ловушка для повесы

Аделаида с тревожной завороженностью наблюдала, как мужчина, только что успокоивший ребенка поцелуем, превратился в отдаленного равнодушного человека, которого она встретила в коттедже вдовы. Непроницаемое выражение словно льдом сковало его черты. Он оперся боком о письменный стол и скрестил руки на груди.

— Подделки, — внезапно произнес он, небрежно передернув плечами. — Мы делали фальшивки.

Глаза Аделаиды настороженно расширились.

— Ты говорил, что ни в одной стране тебя не разыскивают за преступления.

— Не разыскивают. Нас никогда не подозревали в чем-то незаконном... Тем более ни в чем не обвиняли.

— Ох! — Она сделала глубокий вдох в нелепой надежде, что это поможет избавиться от тугого комка внутри. — И какие же фальшивки вы делали?

— Свидетельства о собственности. Завещания. Один раз даже брачное свидетельство. — Очередное пожатие плеч. — Все, за что заказчик соглашался платить.

— А вы... — Она с трудом проглотила комок в горле. — А деньги вы тоже подделывали?

Коннор покровительственно усмехнулся:

— Этим занимаются фальшивомонетчики, любовь моя. Совершенно другое ремесло.

Она испустила облегченный смешок.

— Ремесло, Коннор, — это вышивание или подковывание лошадей. А подделки — это преступление.

Например, подделка купюр каралась повешением. От мысли о том, что Коннора могут потащить обратно в тюрьму, а потом на виселицу, у нее пересохло во рту и скрутило живот. Надеясь расслабиться, Аделаида подошла к ближайшему окну.

— Ты побледнела, — проговорил Коннор скорее сердитым, чем сочувственным тоном.

— А чего ты ожидал? — Она открыла окно и позволила свежему воздуху охладить ей лицо. — Это тревожные новости.

— Тем не менее отказываться от нашего брака тебе поздно. — В его голосе прозвучали жесткие нотки. — Я этого не допущу. Ты поняла?

Аделаида обернулась к нему, пораженная не его внезапным гневом, а страхом, промелькнувшим в словах. На первый взгляд Коннор не сдвинулся ни на дюйм, но вглядевшись, она заметила, что он слегка нагнул голову и вцепился пальцами в ткань рукавов.

— Я вовсе не собираюсь отказываться от нашего брака, — осторожно выговорила она, не сомневаясь, что слова ее очень важны, хотя и не слишком поняла почему.

Просто Коннор должен знать, что она никуда не уйдет. Господи, она же не отказалась от него, узнав, что он без разрешения проник в дом миссис Кресс... И это вскоре после того, как с него сняли обвинение в разбое на дорогах!.. И все это ради того, чтобы украсть нареченную другого мужчины путем обмана и фокусов. Чего тогда стоили эти сведения о занятии подделками? Всего лишь еще одно прегрешение до кучи.

— Но тебе бы этого хотелось? — насмешливо сказал Коннор.

— Чего мне хотелось бы, это чтобы ты перестал делать глупые предположения, хотя бы на короткое время... Достаточное, чтобы я смогла высказаться! — рявкнула она, теряя терпение.

Губы его снова изогнулись, но в улыбке не было никакой веселости.

— Так что же ты хочешь сказать?

— Я хочу знать: ты именно так приобрел все свое состояние? — Оттуда или нет взялись ее пятнадцать тысяч фунтов? Из этих ли денег оплатил он долги ее брата и купил Эшбери-Холл? — Ты до сих пор продолжаешь заниматься подделками?

— Можешь спать спокойно, синичка. Мы получили небольшой доход на подделках, но основное состояние построили на судоходстве. Я не продавал подделок уже больше десяти лет.

О, слава Богу!

— Почему ты остановился?

— Мы вели себя осторожно, однако риск был. Так что, когда скопили достаточно денег, чтобы вложить в другие дела, перестали рисковать. Проще простого.

Аделаида вдруг обратила внимание, что вцепилась в складки занавески, и приказала себе отпустить их.

— Ты так беззастенчиво говоришь об этом.

— Почему бы нет? Я не жалею о своих поступках. — Какое-то мгновение Коннор всматривался в ее лицо, затем выпрямился и направился к ней. — Я не собираюсь ради тебя разыгрывать кающегося грешника. Я не был бы теперь законопослушным деловым человеком, если б не получил в свое время доходов от преступления. Я делал все возможное, чтобы обеспечить себе состояние.

Аделаида не была уверена, что соглашается с его оценками, но он не дал ей возможности высказаться так или иначе. Он остановился в каких-то дюймах от нее, нависая своим крупным телом над ее стройной фигурой.

— Напоминаю, что это теперь и твое состояние, — произнес он и провел пальцем по кайме, обрамлявшей вырез ее платья. Платье было новым, дорогим и купленным на деньги Коннора. — Не хочешь ли теперь выбросить его, узнав неприятную правду о его происхождении? — Он коснулся тыльной стороной ладони ее ключицы, сопровождая этот жест холодной насмешливой улыбкой. — Что скажете, миссис Брайс? Может, отдадим все это на благотворительные цели в качестве покаяния? Или вы, может быть, согласитесь, стиснув зубы, стерпеть еще какое-то время мои неблаговидные доходы?

Аделаида с любопытством вглядывалась в его лицо. С каждой очередной секундой, с каждой новой фразой он становился все циничнее, слова — более презрительными. Коннор добивался ее гнева, вдруг осознала она. Он хотел, чтобы она объявила его безнадежным негодяем и опустила руки в отчаянии. И Аделаида могла так сделать, если бы минутой раньше не различила страх в его голосе.

Глядя ему в глаза, она положила руку на его ладонь, удерживая ее на месте.

— Могу я поинтересоваться, почему ты так стараешься оскорбить меня?

— Просто напоминаю тебе, за кого ты вышла замуж.

— Я знаю, за кого вышла. Десять минут назад я видела, как ты вытирал слезы со щек маленького мальчика.

— Ты видишь меня таким? — устало спросил Коннор.

— Это одна твоя сторона.

Он вытащил руку из-под ее пальцев.

— И эта сторона меня тебе нравится.

— Она нравится мне больше другой.

Он взял ее за подбородок и впился пронзительным взглядом в ее глаза.

— Я не стыжусь ни одной моей стороны... и ни одного из своих поступков.