Ловушка для птички

Никита кивает и тянет в себя воздух с моих волос. Обнюхивание меня — его фетиш. Знаю это, но никак не привыкну. Все внутри трепещет и сжимается от этого действия. Не было бы рядом с нами Николь, уже запрыгнула бы на него.

Нику сдерживаться еще сложней. В его глазах такие вспышки фигачат — не заметить невозможно. Как только наши глаза встречаются, у меня во рту пересыхает. Боже, как же я его люблю. Как невозможно сильно скучала. Как я вообще дышу, когда он не рядом?

Дружно втроем мы спускаемся на кухню. Там как обычно солнечно, тепло и вкусно пахнет кофе. Под потолком две сотни шариков. Матовые белые и золотые, они красиво зеркалят солнечные лучи и от этого весь первый этаж выглядит по-особенному нарядным.

Ника вручает свой рисунок. Мы с Никитой вместе рассматриваем милые каракули дочери. На простом альбомном листочке семья. Папа, мама, девочка и собака. Собака же? Изображение в формате «палка, палка, огуречек», сразу не угадаешь.

— Николь, это кто рядом с тобой? Собачка? — уточняю я.

— Это единорог, — спорит Никита.

— Малыс, — отвечает Николь, всасывая через трубочку какао.

Сегодня я не буду мучить ее кашей. В честь папиного праздника она позавтракает тортом и какао.

— Малыш единорог? — уточняю, доставая из холодильника торт.

— Малыс, — недовольно повторяет доча и я замираю.

Стою как мумия с тортом на вытянутых руках, пытаясь понять, откуда Николь знает про малыша. О моей беременности не знает никто.

Никита смотрит на меня, потом на торт. Читает надпись и заходится смехом.

— Торт! Торт! Торррт! — скандирует Николь.

Про свечки я вспоминаю уже после того, как она откусывает кусок еще не резанного торта. Но свечи Никита все же задувает.

На фото, которое я делаю на память, Гордиевский выглядит словно супермодель или сказочный принц, если хотите. Невозможно красивый в переливах утреннего солнца он счастливо смеется, обнимая по уши перепачканную кремом Николь. Мы с неизвестным малышом с рисунка остаемся за кадром, но это только пока. Я убираю телефон и бесконечно фотографирую глазами, делаю сотни тысяч кадров и записываю их на подкорку. Там у меня отдельный диск имеется, называется «Мой рай».

Варварски искусав торт, Николь утаскивает Никиту к себе в комнату, у них свои секреты. Просто поразительно, насколько быстро они подружились. Тот случай, когда кровь — точно не вода.

Я убираю кухню и делаю себе второй кофе. Втягивая молочную пенку, смотрю в окно и думаю, что взять с собой на одну ночь в отель. Можно вообще ничего не брать, наверное. Завтра в это же время мы с Ариной уже будем здесь.

Никита приближается незаметно, обнимает сзади.

— Мария сегодня берет к себе Николь? — спрашивает, притираясь, — Очень хочется развернуть свой главный подарочек, — ныряет руками за мой шелковый халатик, гладит меня через белье, — Красивая обертка, но хочется попробовать внутри…

Напрасно я переживала, что новый комплект остался незамеченным.

— Могу отвезти. Хоть сейчас. Маша ждет, — дыхание становится сбивчивым.

— Я отвезу, — перебивает и горячо целует в ямочку за ухом, — Ты оставайся и жди вот тут, — разворачивает, подхватывает и усаживает меня на кухонный островок.

— Эй! — пытаюсь возмутиться.

— Сиди и жди. Мне этот остров уже снится. Надо закрыть гештальт, — смеется и уходит собирать Николь.

Минут через сорок возвращается. Естественно, я не ждала. За это время навела порядки в спальнях и собрала небольшую сумку с собой. В кармашек положила завернутый в подарочную бумагу тест.

— Что-то я не понял, куда делся мой подарок? — зовет Никита, когда я уже спускаюсь.

— Он задолбался неделями ждать своего хозяина, — шучу, но в этой шутке нет ничего смешного. — Подарок хочет нежности и восхищения каждый день, а не раз в две недели. Ему начинает надоедать скучать и жить в ожидании.

Озорной блеск в глазах Гордиевского пропадает.

— Птенчик, ты чего? Обижаешься, да? Иди ко мне, — протягивает руку, — Расскажу что-то хорошее.

Даю себя обнять и увести на диван. Никита садиться, тянет меня на себя. Я упираюсь, плюхаюсь рядом. Что хорошего он может мне сказать? Наговорит вагон пошлостей, как обычно, а мне уже не хочется. Настроение пропало.

— Давай заливай, мой господин, как будешь пользовать меня почти целые сутки, — говорю и грустно усмехаюсь.

— Буду. И тебе понравится, — заявляет.

Притягивает за плечи и укладывает поперек себя. Я кладу голову ему на колени, он поправляет мои волосы и нежно гладит.

Ох уж эта его неисправимая самоуверенность! Бесит она меня и вместе с тем обезоруживает.

— Сегодня будет по-особенному, — урчит своим фирменным, — Теперь мы оба свободные, между нами больше никто не стоит… Теперь все правильно, как ты любишь, — приговаривает, поглаживая меня по голове.

Прибалдев от его касаний, я не сразу понимаю, о чем речь. Приподнимаюсь и уточняю:

— Ты получил развод?

Кивает.

— Со вчерашнего дня официально свободен.

— Вау! — вырывается у меня радостное, — Но как? А суд? Как же Юлины претензии?

— Мы подписали соглашение. Я отдам Шурику основную часть своих акций, когда вступлю в наследство…

— Подожди! — перебиваю. — Просто так отдашь целое состояние?

— Заработаю больше. Нам хватит, не переживай. Шурик тоже не чужой.

— Речь не о деньгах. Не справедливо, что Юля провернула все, как хотела.

— Поверь, счастливее она не станет, а у тебя нет больше повода грустить. Я же видел, как тебя тяготила эта ситуация. Как сам статус любовницы был противен. Не для тебя такие отношения. Можно было долго судиться и не отдать ей ни копейки, но я предпочел откупиться. Ты дороже.

Я обнимаю его крепко-крепко. Как хорошо, что он все понимает.

Гештальт Никита не закрывает. После серьезного разговора игривый настрой пропадает и секс на кухонном острове снова откладывается. Гордиевский начинает шутить, что отыметь меня на кухне становится его несбыточной мечтой.

Через несколько часов мы встречаем Белецких и приезжаем в отель.

— Мы ночуем в Дабл Ю? — изумленно спрашиваю у Ника, когда мы подъезжаем с стеклянному зданию в виде огромного паруса.

Даже не пытаюсь скрыть удивления. Когда три года назад я тут неподалеку работала официанткой, эта зеркальная глыба производила на меня впечатление чего-то абсолютно недосягаемого.

— Это я захотела, — спустя некоторое время поясняет Арина, потому что Никита подозрительно долго молчит, — С прошлого приезда мечтала побывать в этом месте из-за потрясающих видов. В моем положении полезно смотреть на все красивое.