Ловушка. Сборник рассказов

– Ну так твоя рука-то? Не совсем понятно ты выражаешься, – переспросил Егор.

– Моя, разумеется. Тут сомнений быть не может. Я даже тот штихель помню, которым резал. Шпиц швейцарский, новёхонький. Тогда их первый раз на завод привезли. А до того сами себе инструмент делали, поскольку жидковаты казались казённые. А этот шёл по золоту, как по пластилину, края ровненькие, глубина идеально выдержана. Я даже помню, как на завитушке в букве «М» от излишнего восторга позволил себе лишнего. В графическом смысле. Чрезмерная витиеватость, она, знаешь, не всегда к месту. Так что моя работа. Ну… Обещал не спрашивать о причинах сомнений, так и не буду. Захочешь, сам потом расскажешь.

– Спасибо тебе, Алексеич, – забирая обратно кольцо, сказал Егор. – Когда-нибудь, да. Возможно, – и в задумчивости вышел из гравёрной.

***

На работе у покойной жены Егор бывал за всё время лишь дважды, последний раз года три назад. С того дня там многое изменилось, поэтому пришлось поплутать по коридорам большого восьмиэтажного здания, чтобы найти нужную контору среди прочих. Как ни странно, многие из сослуживиц Марины его узнали. Выражали сочувствие, интересовались состоянием духа и успехами дочки. Ему звонили ещё полгода назад, чтобы он приехал забрать вещи Марины, но сначала он всё откладывал эту поездку, а потом посчитал, что и ни к чему туда ехать. В их с Дашиной жизни и без того всё напоминало Марину: шторы, которые она выбирала, стеллажи с книгами, которые она коллекционировала и непременно прочитывала от корки до корки, обои, ставшие однажды очередным поводом их взаимных упрёков; даже гипсовая статуэтка совы со светящимися глазами, до сих пор украшающая журнальный столик… Однако в этот раз формальный повод заехать в торговую фирму пришёлся весьма кстати.

Из вещей Марины там остался старенький мобильник с окислившимся аккумулятором, помятый блокнот, испещрённый фамилиями, адресами и номерами телефонов клиентов; губная помада нежно-розового оттенка, почти нетронутая пудреница и початая голубая пачка сигарет «Camel». Последнее было неожиданным.

– Разве Марина курила? – недоумённо спросил Егор.

Молодая женщина, самая близкая из сослуживиц Марины с экзотическим именем Сивилла, засмеялась:

– Да многие тут шифруются, покуривая в тайне от своих мужей. Ты не знал?

– Нет.

– Да баловство всё это, – махнула рукой Сивилла. – Только когда клиенты мозги выносят.

– А ты не помнишь, Марина когда-нибудь ездила по рабочим делам в Торшаково?

– Куда?

– Торшаково. Город такой. В семидесяти километрах отсюда.

– Хм… – Сивилла задумалась. – Я и название-то такое впервые слышу. Это вряд ли. Обычно мы всегда клиентами своими делимся, чтобы конкуренцию не создавать и не нагнетать и без того душную атмосферу. Я бы наверняка запомнила.

– Уверена?

– Ну если говорю, значит так и есть. А почему ты спрашиваешь? Что за запоздалые такие сомнения?

– Да так… Вспомнился просто разговор один. Да чего уж теперь-то. Не важно.

– Ты блокнотик полистай что ли, раз так распирает. Но я бы на твоём месте прошлое ворошить не стала. Неблагодарное это дело. Марина, царство ей небесное, замечательным была человеком. Пусть память о ней останется доброй, поскольку зла она не могла никому причинить по своей природе, уж поверь мне.

– Да. Я знаю.

– А ты на машине сейчас? – Сивилле такой разговор явно был не по душе.

– Да. Тебя подбросить что ли куда?

– Мне бы до центра, если, конечно, тебе по пути. Обед уже через десять минут.

– Поехали. Я домой. Подброшу, куда скажешь.

До центра они с Сивиллой ехали молча. Она вышла на Красноармейской, сказала «спасибо» и подмигнула. Егор тяжело вздохнул. Только сейчас он понял, насколько соскучился по женскому вниманию. За девять последних месяцев он не общался с женщинами так, как этого начинала уже требовать мужская природа. Но сейчас было не до того. Хотя он и нуждался в поддержке.

Егор припарковал автомобиль, подошёл уже к своему подъезду, но идти домой передумал. Развернулся и быстрым шагом направился в своё любимое кафе, чтобы там ещё раз всё спокойно обдумать.

Бармен по привычке взялся было наливать ему коньяку, но Егор жестом его остановил. Тот удивлённо на него посмотрел.

– Кофе, пожалуйста, – спокойно сказал Егор. – Покрепче.

С чашкой дымящегося кофе и французской булочкой он уселся за самый дальний столик, на который не падал свет из окна. Хоть дождь сегодня и не моросил, но небо по-прежнему было хмуро, и Егору хотелось отвлечься от этой свинцовой, гнетущей тоски под сенью тусклого бра, мягким жёлтым светом создающего иллюзию интимности и уюта. Он достал из пакета потрёпанный рабочий блокнот Марины и стал его листать, стараясь зацепиться за какую-нибудь подсказку. Но там были только адреса и цифры, незнакомые фамилии и просто каракули, которые Марина всегда рисовала, разговаривая с кем-нибудь по телефону. Только одна запись казалась неуместной во всём этом рабочем хаосе. Большими буквами было написано «АРКАША» и обведено рамочкой, испещрённой ромашками и выпрыгивающими из воды рыбами. Не иначе Марина разговаривала по телефону с этим Аркашей и вместо каракуль рисовала вполне осмысленные романтические узоры. Значит, Аркаша? Хоть что-то. Егор ещё раз внимательно просмотрел имена клиентов с телефонами: Зыгин Вадим Ал. – посуда; Вольгина Тамара – книги; Томилин Вяч. Фёд. – стир. п.; Разумов Аркадий Вл. – м. о… Так. Аркадий. Может быть, тот самый, что с ромашками? А что значит «м. о.»? «Мой обожаемый»? «Мелкий опт»? «Мужик отличный»? Разыгралась же фантазия. Телефон есть. Можно позвонить. И что сказать? «Здравствуйте, это вы отличный мужик? У меня так записано». Егор рассмеялся про себя. Закрыл блокнот. Сделал большой глоток успевшего подостыть кофе. Так и мозги скоро закипят.

В этот час посетителей в кафе было немного, человека четыре: молодая парочка, подросток в наушниках и пожилой мужчина с цветастой газетой, на главной странице которой было крупными буквами написано «ПОСЛЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ УБИЙЦА ДВА ГОДА ЖИЛ В СЕМЬЕ СВОЕЙ ЖЕРТВЫ». Вот страсти-то! Бывает же такое. Впрочем, жёлтая пресса не гарантирует никому правды.

В этот момент дверь кафе отворилась, и в неё вошёл знакомый уже Егору человек с бородкой. Взгляды их на секунду встретились – всё та же злобная полуулыбка обдала Егора предательским холодком. Мужчина подошёл к барной стойке и что-то заказал. И тут Егор совершенно отчётливо вспомнил этого человека! Волна горячей крови прокатилась по всему телу. Да это же заведующий моргом в ритуальных услугах! Просто в чёрном элегантном костюме в день похорон Марины он выглядел совсем иначе. Конечно! Это он, сомнений никаких быть не может. А «м. о.» – это, скорее всего, «медицинское оборудование»! Тогда получается, что и доступ к обручальному кольцу у этого Аркаши был всё то время, пока Марину готовили к погребению! Егор невольно вскочил со стула, так что тот упал и откатился к соседнему столику. Все посетители и бармен уставились на Егора. Человек с бородкой тоже смотрел внимательно, но в этот раз на лице его не было ухмылки, лишь в глазах читался недобрый вызов. Егор сделал решительный шаг по направлению к Аркадию, но тот уже успел отойти к двери и остановился, словно ожидая его. Егор ускорил шаг. Мужчина вышел на улицу. Отыскав его в толпе прохожих, Егор устремился за ним.

– Аркадий! – закричал он. – Постойте. Мне нужно с вами поговорить.

Но тот только прибавил хода, переходя почти на бег. Через минуту они свернули в какой-то переулок, оттуда зигзагами спустились к реке. По мосту уже неслись изо всех сил. Егор больше не понимал, где они находятся – в этих местах города он никогда раньше не бывал. Деревянные покосившиеся строения, заброшенные стройки, жуткого вида цементный завод, похожий на монстра; раскуроченная тракторами и экскаваторами земля… На ботинки налипли тяжёлые лепёшки серо-жёлтой глины. Они уже передвигались, словно во сне, когда ноги делаются ватными и с трудом можно сделать хоть шаг. Наконец свернули в какую-то арку, образованную облупленным подвесным переходом из одного корпуса здания в другой. Эта часть дороги была посыпана крупным гравием, так что бежать здесь было намного легче. Добежав до перехода, Аркадий остановился, упёрся ладонями в колени и попытался отдышаться.

– Аркадий, – задыхаясь, проговорил Егор. – Ну что же вы так, Аркадий? Мне просто нужно задать вам пару вопросов.

Мужчина обернулся, выпрямился и захохотал. Это придало Егору сил. Со всей злостью, которая накипела в нём за время погони, он кинулся на мужчину, но, не добежав до него пары метров, вдруг понял, что летит уже куда-то не вперёд, а вниз. Раздался хруст, и резкая боль пронзила его тело. Она была настолько невыносима, что на какое-то время он потерял сознание. Когда очнулся, то обнаружил вокруг себя только сырость и темноту. Лишь сверху полумесяц яркого света становился всё меньше – кто-то со скрежетом двигал чугунную крышку люка. Когда крышка встала на место и тьма сделалась вездесущей, Егор снова лишился чувств, толком так и не успев ничего осознать.

***

Егору снилась Марина. И даже не столько это был сон, сколько воспоминание во сне. Будто снова вернулся он на двенадцать лет назад, на берег Чёрного моря, в август 1999-го года. Тёплый, ясный вечер. Солнце только-только опустилось на западе за горизонт водной глади. Они сидят с Мариной на песчаном пляже, справа – пирс, а слева – невысокий утёс. В тот вечер, двумя часами раньше, в уютном кафе, в томном колыхании свечей и матовом блеске бокалов он сделал Марине предложение. И она согласилась и даже заплакала от восторга. У Егора это предложение вырвалось из уст спонтанно, он не готовил его и ещё утром даже не помышлял об этом. Просто стечение теней и света, тёплого морского бриза и воркования голубей на веранде. Он и колечка-то, как положено в этом случае, не приготовил. Но это нисколько Марину не смутило. Только там, на пляже, игриво надув губки, она в шутку спросила: