Ловушка

— Эмм… — тряхнул головой мужчина, морщась, притрагиваясь ко лбу.

— Оу, — спохватилась девушка, — надо голову прощупать. Судя по всему, сотрясения у вас нет. Теменем не ударились?

— Было дело…

И, правда, как это скатиться с лестницы, не задействовав голову? Она, подсев вплотную к травмированному, ощупывала кумпол, рассматривая рану на лбу. Похоже, ему это нравилось. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, покачиваясь, полностью отдаваясь мягким движениям пальцев пфальцграфини.

Ни шишки, ни малейшей ссадины больше не обнаружилось.

— Небывалая удача… — удивилась она. — Вам повезло скатиться с такой высокой лестницы и разбить только лоб. — Смоченным в вине уголком носового платка дезинфицировала глубокую царапину.

— У вас волшебные руки, госпожа Вэлэри.

— Подворачивайте штаны. Буду проверять конечности.

Фальгахен недоверчиво косился на слуг, не решающихся приступить к действию:

— Пошлите за лекарем, госпожа Вэлэри.

— Пошлю, конечно. Но сначала сама посмотрю. Возможно, требуется оказать срочную помощь. Вилхелм Гофман в лучшем случае появится только к утру.

Смотрела, как Рэйнер неумело справляется с тканью.

Вспомнилось, как осматривала ногу Герарда.

С облегчением отметила, что переломов у Карла нет. Опухало колено. Вторая нога, к счастью, отделалась парой синяков на голени.

— Досталось вам, господин граф, — вращала его ступню, наблюдая за выражением лица больного. — Лекарь не понадобится. — Повернулась к слугам: — Подайте полотенце и воду.

Конечно, кувшина с водой здесь тоже не оказалось. Вот не жалуют в этом веке воду! Но принесли быстро.

Смоченное в холодной колодезной воде полотенце уложила на колено, чтобы уменьшить отёк и внутреннее кровотечение. Синяк уже проступал.

— Стоп! — остановила мужчину при попытке согнуть ногу. — Этого делать нельзя.

Он недовольно заёрзал, устраиваясь удобнее:

— Я благодарен вам за помощь. Вы — мой спаситель, госпожа Вэлэри. Надо же, как не вовремя. Мне надобно домой.

— Вы думаете, что с таким коленом сможете ехать верхом?

— Велите позвать моего сержанта. Я дам ему указания насчёт кареты.

— Да, конечно. Что-нибудь ещё? — благодушное настроение располагало делать добро всем без исключения. — Повечерять желаете?

Гость задумался:

— Учитывая, что у вас всё так вкусно, немного перекусить не откажусь.

Пока исполнялось её распоряжение подать вечерю в покои гостя, Наташа, пересев на стул у кровати спросила:

— Господин граф, когда вы оставили отца в кабинете, как он себя чувствовал? Чем закончился ваш разговор после того, как я ушла?

— Никак не закончился. Мы отложили его на утро. Господин пфальцграф пожелал остаться один и всё обдумать. Что-то случилось?

— Ему стало плохо, но уже всё хорошо. Небольшое недомогание.

— А-а, ну хорошо, что небольшое, а то все эти волнения. Надеюсь, утром я смогу поговорить с ним.

Фальгахен встрепенулся, когда в дверях показался слуга с подносом. Запах рыбного изыска наполнил комнату. Карл сглотнул, косясь на хозяйку в ожидании распоряжения о порции горячительного.

Пфальцграфиня сделала вид, что не заметила жаждущего взора:

— Приятного аппетита, господин граф. Желаете чай с мёдом или травами? Может быть, морс из чёрной смородины с мятой?

На выразительное «кхм» больного повела бровью, мило улыбаясь:

— Чуть позже зайду к вам наложить повязку на колено, смазать заживляющей мазью рану на лбу и пожелать приятных сновидений. Вставать категорически воспрещается.

Глава 26

Наташа ворочалась, не находя удобной позы для сна. Всё мешало. Смахивала несуществующие крошки с простыни. Расправляла отсутствующие складки. Подбивала мягкую подушку, то поднимая выше, то прихлопывая, делая плоской, похожей на блин. Несколько раз вставала, смачивая полотенце, протирая лицо и шею. Мешали волосы, груди, нос, руки, ноги… Всё хотелось отрезать.

Наконец-то скатившись в сон, дёрнулась, вскакивая, садясь в кровати, оглядываясь и прислушиваясь. Нет, в комнате никого не было и ничто не нарушало тишины.

Тёмный прямоугольник окна.

Царство ночи.

Тревога, неожиданно охватившая сознание, подняла все волоски на теле дыбом. Она поняла, что боится. Нарастающий пронзительный ужас быстро заполнял душу, сковывая движения. Ей снился тот самый сон. Яма… Жуткая. Вонючая. На этот раз она не пыталась выбраться из неё. Прижавшись спиной к ледяной бугристой стене, вглядывалась в пугающую глубину и ждала. Ждала прикосновения. Скользкого. Мерзкого. Она чувствовала, что рядом кто-то есть и он тянет к ней руки.

Девушка крупно вздрогнула, натягивая одеяло до подбородка, ёжась от пронизывающего холода.

Между прикрытыми ставнями пробивались отблески огня. Скрип и гулкое громыхание чего-то очень тяжёлого по брусчатке патио било по натянутым нервам. Послышались мужские вскрики и злая невнятная ругань.

Пфальцграфиня, следом за собой стягивая с ложа одеяло, кутаясь в него, подошла к окну, заглядывая в щель между деревянными створками.

По дорожке, освещаемой факелами, запряжённая двойкой лошадей, ползла карета. Чуть больше и ниже, чем у Юфрозины, она уверенно подгонялась к парадному входу. За то время, что Наташа находилась в замке, она ни разу не видела, чтобы во двор допускались лошади.

Догадавшись, что это могло быть связано с травмой Карла и его отъездом, немного успокоилась. Сейчас выпрягут и уведут коней. Снова станет тихо. Но она думала, что карета появится в лучшем случае к вечеру. Путь до замка Фальгахена по времени короче, чем до замка Бригах, но тоже неблизкий.

От толчка в дверь, снова вздрогнула, сжимая до боли в пальцах край одеяла, прижимая к себе. Ещё толчок. Нахмурилась. Прислуга всегда стучала, прежде чем войти. Задвижка выдержала натиск, даже не скрипнув. Руди хорошо знал своё дело.

Казалось, прошла вечность, пока она услышала приглушённый мужской зов:

— Хозяйка, просыпайтесь…

Она медлила, не спеша отзываться, гадая, кому принадлежит голос.

Тихий перестук и снова зов:

— Госпожа… Хозяину плохо. Он зовёт вас.

Рэйнер или другой слуга? Стояла в раздумье. Чувство надвигающейся опасности парализовало. От очередного, более требовательного и громкого стука, вышла из ступора:

— Сейчас приду! Только оденусь! — Охрипший непослушный голос казался чужим.