Ложь, которую мы крадем

Он всегда прячется. Никогда не из тех парней, которые расхаживают или хвастаются. Доволен быть на заднем плане, но когда он в своей стихии, когда он делает то, что ему нравится, он любит выставлять напоказ свои таланты.

Рук держит пакетик чипсов и идет по тропинке среди открытых деревьев, стоящих перед черно-бело-красной мишенью в форме верхней части тела человека. Он поворачивается к нам лицом, ухмыляясь.

Нет никакого страха. Никакого беспокойства. Просто волнение от адреналина, который вот-вот придет. Когда преодолеваете препятствия, которые ваш мозг дает вам, когда присутствует пугающая ситуация, когда сталкиваетесь с паникой лицом к лицу, страх может стать лучшим афродизиаком в мире.

Это называется потоп.

Повышение уровня эндорфинов в системе. Заставляет кожу покалывать и сердцебиение. Вот почему в мире есть адреналиновые наркоманы. Потому что им нравится бояться. Порыв смерти.

Что-то, к чему у всех нас есть вкус в той или иной форме.

Сайлас перезаряжает свой магазин новой обоймой, щелканье и лязг пистолета — единственный звук, исходящий от него, даже когда он наблюдает, как Рук ухмыляется перед ним, как нахальный ублюдок.

В то время как Сайлас собрал немалую коллекцию оружия за те годы, что я его знаю. У него был фаворит. Тот, который он использовал чаще всего, тот, который ему дали в пятнадцать.

Ствол Desert Eagle .50 ловит солнечный свет, две фразы на каждой стороне гласят:

Timebomala слева.

Vallistuaumbram справа.

В переводе с латыни: — Не бойся зла. Тень и долина твои.

Его подарила Розмари на день рождения. Изготовленный на заказ рукоятка с красным черепом и полированный хромированный ствол стоили не меньше трех тысяч. Это был идеальный подарок для кого-то вроде него, свидетельство их отношений и связи, которую они разделяли.

Связь должна была длиться всю жизнь, но была жестоко разорвана у них обоих.

С легкостью он поднимает пистолет, массивное полуавтоматическое оружие не было чем-то, чем я когда-либо был поклонником. Я предпочитал иметь полный контроль над разрушением, которое я причастен. Оружие казалось слишком безличным. Не говоря уже о том, что выстрелить из этой штуки было все равно, что ударить молотком по руке.

Тем не менее, он сделал это легко. Простой. Вроде ничего не было.

Опираясь на локти, я ждал, наблюдая, как он приподнял правое плечо чуть ниже щеки, мастерски держа пистолет перед собой. Рук широко раскинул руки, давая Сайласу возможность стрелять вокруг себя.

Пауза для драматического эффекта, прежде чем пистолет начнет стрелять. Едва отводя руки Сайласа назад, он стреляет снова и снова, корректируя и направляя прицел, чтобы пронестись мимо твердого тела Рука.

Как только пистолет опустеет, он направляет его на землю. Сломав шею, он оглядывается на свою удобную работу.

Мы все наблюдаем, как Рук отходит от цели, идеальная линия пулевых отверстий отмечает его силуэт позади него. Я думал, что он пуст, пока Сайлас не выстрелил еще двумя пулями, пробив две дырки в чипсах.

— Пытался немного съехать с вершины, да ты что, придурок? — Рук дразнит, дуясь, что его закуска теперь испорчена.

Призрачная ухмылка появляется на лице Сайласа, и я немного улыбаюсь. Первая настоящая эмоция, кроме ярости или муки, очевидная, которую я видел с тех пор, как умерла Роуз.

Рук был хорош в этом. Заставляя Сайласа улыбаться, заставляя забыть о боли на отдельные мгновения.

Он нуждался в этом. Нужен его друзьям. Ему нужно было знать, что с ним все будет в порядке, и что мы будем рядом, если он не будет.

— Плати, сука. — Рук протягивает руку Тэтчеру, который засовывает руки в брюки и перебирает хрустящие стодолларовые купюры, кладя их себе на ладонь.

— Жаль, что он промахнулся. Я надеялся на немного крови.

— Конечно, надеялся, Дракула. — Говорит он, складывая деньги в задний карман.

Я провожу языком по верхним зубам: — Не то чтобы мне не нравилось проводить время с вами троими, но по какой причине я получил сообщение 911? — Говорю впервые с момента приезда.

Этим вечером я планировал пойти в Пику, но получил сообщение о срочном совещании от Сайласа, который редко даже переписывался в чате, так что я знал, что это должно быть важно.

Тэтчер первой признал меня: — Это о твоем маленьком питомце.

Брайар Лоуэлл.

Не домашнее животное. Просто цель.

Я не волновался, что она откроет свой красивый рот, я внимательно следил за ней и за ее подругой. Свидетельство моей способности оставаться вне поля зрения, потому что они оба не могли перестать оглядываться через плечо.

Особенно Брайар.

Она чувствовала меня там, и я думаю, что это сводило ее с ума, она не могла найти меня, когда чувствовала мой взгляд на своем теле. Пряталась в тенях библиотеки, сквозь окна своих классов. Я специально следил за тем, чтобы она не пробормотала ни единого слова.

Я не собирался делать ничего серьезного, пока это не станет абсолютно необходимым. Пока я не заметил, что жизненно важная часть меня отсутствует. Я думал, может быть, я потерял его в шуме, но когда кайф улегся, я понял, что не потерял его.

Его у меня забрали.

Ее липкие пальцы от многолетнего воровства украли мое кольцо. Девушка, которая быстро превратилась из наивного наблюдателя с глазами-калейдоскопами в женщину, укравшую у меня.

Я потерл палец там, где раньше сидело мое пропавшее кольцо, чувствуя себя голым без него. В гневе я решил убить двух зайцев одним выстрелом.

Пробрался в ее комнату до того, как направился в библиотеку, чтобы понаблюдать за ней. Я планировал разгромить это место, чтобы найти то, за чем пришел, но когда его нигде не было, я выбрал вариант Б.

Докажи свою точку зрения и убедись, что они оба знают, что произойдет, если они хоть слово расскажут о том, чему стали свидетелями.

Я даже не знал, что у нее есть домашнее животное. Это была удача с моей стороны и серьезное неудобство для нее.

Конечно, я позволил Тэтчеру снять шкуру с животного, полагая, что было бы грубо не включить его в такое кровавое дело.

Я не видел ее лица, когда она его нашла. Но я слышал ее гневный крик, грохот разбросанных по комнате вещей, пока я ждал у подножия ступенек ее коридора.

Этот гнев был полностью моим. Я сделал это с ней. Поджег ее задницу. И я владел каждым дюймом этой эмоции. Всех ее эмоций.

— Что насчет нее? —спрашиваю я, сжимая кулаки от необходимости вернуть то, что мне принадлежало.

— Сайлас, наконец, попал в базу данных доступа к школьным пропускам, — говорит Рук. — Через косяк и две упаковки доритос мы узнали, что дядя Брайар, Томас Рид, — профессор биологии.