Ложь, которую мы крадем

Что-либо.

Я была сторонним наблюдателем за тайнами и предательством этого города. Я была в невыгодном положении, Лира знала все тонкости. Все, что я знала, это то, чему я училась изо дня в день, и этого было недостаточно, чтобы подготовить меня к ним.

Мои пальцы расчесали спутанные волосы, пар от воды очистил мою грудь. Я открыла глаза, собиралаясь схватить шампунь для волос, но меня буквально ослепил красный цвет.

Сначала я подумала, что у меня кровоточат костяшки пальцев, но ее было слишком много, вокруг меня было так много крови, что никак не могло быть от меня, я была бы мертва.

Это было похоже на что-то из кошмара.

Мои руки были покрыты тонким слоем темно-красной жидкости. Она лилась по моему лицу, попадая в глаза, делая все размытым. Цвет крови окутал меня.

Я откидываю волосы влево, наблюдая, как они разбрызгиваются по белой плитке, стекающей вниз и устремляющейся к канализации. Я размазала ее по рукам, по животу, изумленно глядя на то, как много ее было. Какой толстой она ощущалась на моей гладкой коже.

Мое сердце бешено колотилось, стучало, стучало и пыталось бежать, спасая свою жизнь.

Несмотря на то, что она была почти без запаха, запах железа и старых монет обжигал мне волосы в носу. Это казалось слишком реальным. Все это казалось таким реальным.

Я вспомнила Криса и всю кровь, которая струилась из его шеи. Это была моя карма за то, что я ничего не сказала, за то, что позволила ему умереть, как забитому животному.

Слезы смешались с малиновой водой, мое горло забилось от слишком большого количества эмоций. Но вскоре враждебность нарастает. У меня в желудке пузырится и пенится, потому что я знаю, что это не карма. Это сделал кто-то с двумя руками и двумя ногами, а не судьба или какое-то божественное вмешательство.

Я чувствовала себя глупо, сомневаясь в них. За то, что сомневалась в том, на что они готовы пойти, чтобы обеспечить наше сотрудничество. Они снова были в нашем общежитии. Показывая, как легко они могли проникнуть в наш дом и выходить из него, доказывая, насколько мы на самом деле были незащищенными.

Мои руки тянутся к душевой форсунке, отвинчивая и разкрвая на части. Внутрь засунуты пять поддельных пластиковых капсул, с которых капает фальшивая кровь. Я швыряю насадку на пол, не заботясь о том, что разбужу Лиру.

Я нахожу плитки для поддержки, кладу на них обе руки и опускаю голову, глубоко дыша.

Она стекает по мне реками и лужами, разбивается о мою кожу и просачивается в канализацию. Красный цвет насмехается надо мной.

Их способ сказать мне, что у меня кровь на руках. Показывая мне, что я не невиновна в этом. Я видела, как они сделали это с тем человеком. Я не звала на помощь и не кричала им, чтобы они остановились, я просто позволила этому случиться.

Кровь Криса покрывала мои руки точно так же, как и их. Я была виновата. Я была не лучше их, и они хотели, чтобы это было так.

Они хотели, чтобы мы были грязными. Лгуньями. Убийцами. Они хотели, чтобы мы чувствовали вину на наших душах.

Мы — марионетки, завязанные своими ниточками. Ждем их следующего шага. Вся наша жизнь в их руках, кто знает, как долго они будут напоминать нам об этом своими маленькими выходками.

Мы у них есть именно там, где мы им нужны.

Некуда было спрятаться, некуда было бежать.

Нет выхода.

Школьное мероприятие, которое Томас заставил меня пообещать посетить, на самом деле было не собранием.

Вся школа, или, я думаю, что-то похожее, собралась за пределами округа Берли, где я проводила большую часть времени. Здесь проходило большинство уроков математики.

Вместо открытого пространства, такого как середина территории, рекреационный зал, как за районом Ируин, или жуткий мавзолей за районом Ротшильдов. Вместо него был лабиринт из живой изгороди.

Было ли действительно неожиданностью, что в Холлоу Хайтс окажется роскошный лабиринт, вероятно, с какой-то жуткой историей, связанной с его названием? Не совсем.

Я быстро поняла, что это пришло с территорией.

Пондероз Спрингс и построенный на нем университет были не для слабонервных.

Семь чересчур амбициозных концентрических кругов из живой изгороди из самшита заняли все пространство за зданием, прежде чем оно слилось с лесной полосой. Один-единственный вход в надвигающуюся сформировавшуюся траву и, как я полагала, единственный выход. В центре находилась башня с двойной винтовой внешней лестницей, чтобы еще больше запутать людей.

Ночь наступила быстро, студенты в браслетах, светящихся в темноте, с фонариками в руках собрались в группы, смеясь и наслаждаясь очередным студенческим мероприятием, о котором они будут говорить в день своей свадьбы.

Я им завидовала.

Их забывчивая природа и привилегия.

Я задавалась вопросом, сколько людей придет, если они узнают, что учеников забирают, а учителей убивают в лесу.

Будут ли они по-прежнему получать удовольствие? Защитит ли их зонтик богатства от таких жестоких вещей, как смерть?

Я не была так уверена.

Аккуратно просунув большие пальцы в отверстия на манжетах рубашки с длинными рукавами, полиэстер стал гладким на моей коже, когда ветер сильнее прижал его к моему телу. Лира туго заплела мои волосы по спине, скрывая легкий рыжий оттенок моих грязно-светлых волос.

Мы часами мыли душ на четвереньках без особых усилий. На белой плитке появился бледно-розовый слой. Не говоря уже о том, что моя кожа все еще была окрашена в тот же цвет даже после чистого душа.

— Они называют это Лабиринтом. — говорит Лира, шагая в унисон со мной, пока мы скользим по булыжным ступеням к влажной траве перед парящим лабиринтом.

Мой желудок заурчал от нехватки еды и истощения: — Конечно.

Я скрещиваю руки перед грудью, опираясь на левую ногу, чтобы заглянуть в вход, встреченный темнотой и скудным лунным светом. Без фонарика мы не смогли бы пройти через это.

— Это было вдохновлено греческим мифом, ты знаешь Тесея и Минотавра? Строители хотели, чтобы он был точной копией критского. Они устраивают эту игру для первокурсников каждый год, задача всегда разная, и обычно это какая-то головоломка. Я с нетерпением ждала этого, когда училась в старшей школе. — От меня не ускользает использование прошедшего времени. С нетерпением ждала, так как сейчас ей было все равно.

Они не только украли у нас чувство безопасности, они украли у нас чувство радости. Мы так боялись делать что-нибудь веселое, так боялись, что они выскочат из-за угла и сожгут нас дотла.