Ложь креационизма
Шрифт:
«Характерными факторами этой эволюционно-биосферной формации были микроскопические размеры тела, ультракороткий срок жизни отдельной особи, высокая плодовитость, громадная численность популяций, пассивность организма, развитие химической регуляции (через среду) в биоценотических отношениях, ещё слабая расчленённость изменчивости на генотипическую и фенотипическую. В результате взаимодействия всех этих факторов эволюционные процессы протерозойской прокариотной формации были крайне неэкономными. Для одного шага эволюции требовалось сотни миллиардов особей. Вновь возникающая мутация не могла быть сохранена в рецессиве и подвергнуться немедленной проверке. Вместе с тем широкое развитие получили такие формы обмена генетической информацией между различными группами организмов, как конъюгация, трансформация и трансдукция. Широкое распространение механизмов горизонтального переноса генетической информации в принципе позволяет говорить о наличии единого генофонда биосферы на данном этапе её развития».
И в наше время существует явление прямого
Э. И. Колчинский, стр. 43-44:
«В свете современных знаний становится ясным, что жизнь — это свойство, присущее экосистеме в целом, а не отдельным организмам или изолированным скоплениям молекулярных соединений. Поэтому „центральный вопрос происхождения жизни — это не вопрос о том, что возникло раньше, ДНК или белок, а вопрос о том, какова простейшая экосистема“ [Э. И. Колчинский ссылается на работу Патти, 1970 г.]. Отсюда следует, что в раннем археозое на основе разнообразных высокомолекулярных белковых и нуклеотидных соединений возникали не единицы, а миллионы открытых систем, способных более или менее продолжительное время находиться в состоянии динамического равновесия. Но лишь немногие из них достигали той степени внутренней слаженности и сбалансированности процессов метаболизма, которые были необходимы для их самосохранения и воспроизведения в условиях зарождающейся биосферы».
«Неразрешимой проблемой» автор считает образование из белков сложных агрегатов, явившихся прообразом клетки. Высокомолекулярные соединения — белки и жирные кислоты — в растворах образуют (в результате процесса коагуляции) хлопья — флокулы. Коагуляция белков идёт за счёт физического контакта и сцепления (адгезии) макромолекул и электростатического взаимодействия боковых групп атомов аминокислот. Не забудьте об адсорбирующих свойствах глин и минералов. Вот вам и комочки белка — предшественники клеток. А как же липидная мембрана? Здесь ещё проще. Молекулы жирных кислот имеют два конца — гидрофильный (активная группа — СООН) и гидрофобный (радикал — длинная углеводородная цепочка). Гидрофильные концы молекул взаимодействуют с молекулами воды в солевом растворе первичного океана, а гидрофобные концы направлены в сторону от воды — в глубь хлопьев белковых молекул. Вот вам и первичная мембрана на границе белок-вода. Упоминаемая Х. Я. на стр. 103 «специальная жидкость», наполняющая клетку, удивительно похожа по составу на морскую воду, даже у человека, отличаясь лишь меньшей солёностью. Об этом пишут многочисленные научно-популярные источники, вплоть до детских книг.
Жизнь и второй закон термодинамики — ещё одна спорная, по мнению Х. Я., проблема. Стр. 105:
«Учёные-эволюционисты понимают это явное противоречие. Дж. Раш говорит следующее:
„Жизнь в комплексном процессе эволюции определённо противоречит тенденции, указанной во втором законе термодинамики“».
Учёный-эволюционист Роджер Левин в своей статье в научном журнале «Science» объясняет безвыходное положение теории эволюции перед законом термодинамики следующим образом:
«Проблема, с которой столкнулись биологи — ничто иное, как явное противоречие эволюции второму закону термодинамики. Системы со временем должны разрушаться вследствие всё большей неупорядоченности».
Автор также приводит слова учёного-эволюциониста Джереми Рифкина:
«Мы же верим в то, что эволюция каким-то волшебным образом совершенствует качество и порядок».
Вообще, любое живое существо строит упорядоченную структуру своего тела за счёт энергии — солнечной у растений и сине-зелёных водорослей (цианобактерий) и химической у прочих бактерий, животных, грибов. Энергия — вот та «волшебная сила».
Как же применим второй закон термодинамики к биологии? Вот выдержка из книги Н. Ф. Реймерса «Экология: теории, законы, правила, принципы и гипотезы» (М., «Россия молодая», 1994 г.), стр. 54:
«В экологии особенно значим второй принцип (начало или закон)термодинамики, имеющий множество формулировок и смысловых оттенков. Три важнейших для экологии: 1) энергетические процессы могут идти самопроизвольно только при условии перехода энергии из концентрированной формы в рассеянную; 2) потери энергии в виде недоступного для использования тепла всегда приводят к невозможности стопроцентного перехода одного вида энергии (кинетической) в другую (потенциальную) и наоборот; результат — невозможность создать вечный двигатель 2-го рода; 3) закон возрастания энтропии: в замкнутой (изолированной в тепловом и механическом отношении) системе энтропия либо остаётся неизменной (если в системе протекают обратимые, равновесные процессы), либо возрастает (при неравновесных процессах) и в состоянии равновесия достигает максимума.
…Деятельность же живых организмов всегда негэнтропийна, пока сохраняется их свойство системности: таково индивидуальное развитие организмов, средообразующая
их роль в биосфере и другие процессы в открытых системах».Х. Я. приводит пример с автомобилем, оставленным в лесу. Здесь с ним можно согласиться — без ухода автомобиль действительно развалится и заржавеет. Но точно так же, если посадить мышь в наглухо закрытый ящик, она погибнет и разложится, то есть, энтропия возьмёт верх над упорядоченностью. Гниение, распад, ржавление, разложение — это внешние проявления энтропии. Но автомобиль преодолевает энтропию с нашей помощью: в автосервисе его моют и чинят, используя электрическую ЭНЕРГИЮ. Мойщик старательно протирает его стекло, мастер чинит мотор — их химическая ЭНЕРГИЯ, полученная от съеденного обеда, поддерживает их работоспособность, а через их работу — исправное состояние машины. На преодоление энтропии уходит ЭНЕРГИЯ. Но стоит выбросить автомобиль, и энтропия возьмёт свою долю. Автосервис — лишь временное противодействие энтропии. То же самое и у нашей мышки. Энергия термоядерных реакций Солнца переходит в лучистую энергию, которую улавливает (с потерями) лист растения пшеницы. Пшеница преобразует (с потерями) энергию Солнца в химическую энергию, запасая её в крахмале, белках и клетчатке своего тела и семян. Зерно пшеницы съест мышь, преобразуя (с потерями в виде теплового излучения тела) в энергию химических процессов. В теле мыши, как и любого животного, идёт постоянная борьба с энтропией — разрушающиеся оболочки клеток достраиваются и обновляются, ферменты ведут постоянные процессы репарации (починки) ДНК, медленно, но непрерывно повреждающейся при процессах считывания генетической информации. Иммунная система борется с вторжением микробов и вирусов, разыскивает и уничтожает мутантные раковые клетки. Но мышь стареет. Жизненные процессы идут с меньшей интенсивностью, и животное болеет — появляются опухоли, выпадают зубы и волосы, любая инфекция вызывает долгую болезнь или даже гибель. А погибшая мышь разлагается. Специфический запах гниения — результат перехода структурных элементов белков, жиров и углеводов в газообразное состояние (а у газа энтропия выше, чем у жидкости и упорядоченной структуры белка). Кости мыши рассыпаются, их структура утрачена. Вот и взяла верх энтропия.
В. И. Вернадский поддерживал мысль о том, что
«…жизнь с космической точки зрения „есть не что иное, как постоянное задержание и накопление химической и лучистой энергии, замедляющие превращение полезной энергии в теплоту и препятствующие рассеянию последней в мировом пространстве“.
«В „Очерках геохимии“ Вернадский охарактеризовал основные способы увеличения энергии в биосфере: во-первых, это фотосинтез и выделение организмами кислорода, обладающего высокой химической активностью; во-вторых, захват растениями новых областей Земли, превращение их в области аккумуляции солнечной энергии при фотосинтезе; в-третьих, аккумуляция солнечной энергии в горючих ископаемых и биогенных минералах. Эволюция биосферы, отмечал Вернадский, ведёт к прогрессивному накоплению запаса превращаемой энергии в поверхностных оболочках Земли, прежде всего в литосфере, и тем самым к уменьшению „производства“ непревращаемых форм энергии в земных условиях. Препятствуя деградации энергии, жизнь обусловливает рост негэнтропии в биосфере; „происходит увеличение деятельной энергии“ (Вернадский, „Очерки геохимии“, стр. 228). По мере развития растительности и усложнения трофических связей в биосфере идёт обогащение её живого и биокосного вещества аккумулированной энергией».
Затраты энергии на преодоление энтропии растут с повышением уровня организации живых существ.
«У птиц и крупных млекопитающих эффективность использования ассимилированной энергии меньше 1 %, а у мелких млекопитающих она достигает 6 %, у насекомых колеблется в пределах 5-13 % и, наконец, у некоторых водных животных превышает 30 %. Наименее активные пойкилотермные животные, обитающие в воде, затрачивают значительную часть ассимилированной энергии на рост и размножение, достигая тем самым максимума в эффективности использования энергии на воспроизводство биомассы данной особи. Однако особи со столь высоким коэффициентом использования ассимилированной энергии относятся к видам, отличающимся низким коэффициентом выживаемости».
То есть, никакого противоречия законам термодинамики нет. Синица поедает в день столько насекомых, сколько сама весит. Но только ничтожная доля съеденного ею вещества (упорядоченного в виде биологических тканей) пойдёт на прирост тела синицы (и, соответственно, будет пребывать в упорядоченной форме). 90 — 99 % плоти насекомых будет преобразовано в простые продукты: углекислый газ, водяной пар и соли. А значительная доля химической энергии, запасённой насекомыми, рассеется в виде тепла, выделяемого телом синицы. Не зря для повышения эффективности использования энергии растущие птенцы синицы (и других птиц) эктотермны, то есть, их греет мама, а не внутреннее тепло химических процессов. А сами насекомые запасли в упорядоченном веществе своего тела 5 — 13 % той химической энергии, что получили со съеденными растениями. Остальная энергия рассеялась, а сложные вещества растения превратились в углекислый газ и водяные пары.