Ложь моего монстра

Лицо младшего брата напрягается и становится темно-красным. Он бросается вперёд, но я преграждаю ему путь, и качаю головой.

Если он проявит физическую силу, то даст Кириллу тот стимул, который он так долго искал.

Дело не в том, что Константина легко спровоцировать, а в том, что Кирилл раздражает его больше, чем кто-либо другой, и ему трудно контролировать свои эмоции, когда речь заходит о нем.

Кирилл шагает к двери и, не оглядываясь, приказывает:

— Мы уходим, Липовский.

Я ободряюще киваю Константину и улыбаюсь Карине, которая ёрзает на протяжении всего разговора. После того, как она нерешительно улыбается в ответ, я прихрамываю, чтобы догнать Кирилла.

Его длинные ноги рассекают сад с большой скоростью, из-за чего добраться до него было практически невозможно.

Я выдыхаю, когда, наконец, иду в ногу с ним.

— Ты не должен был говорить это только что.

— То, как я отношусь к своей семье, не твоё грёбаное дело.

Тяжесть его резких слов ударяет меня в грудь, и мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы оправиться от метафорического удара.

— Ну, я все равно высказываю своё мнение, раз все остальные так боятся высказывать его вслух.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— И что это за мнение?

— Ты был придурком только что. Ничто из сказанного Константином не оправдывало такого обращения.

— Вот тут ты ошибаешься. Константин продолжает хотеть добавить тебя в свою грёбаную банду некомпетентных дураков. И если он не остановится, я буду продолжать давить на него, пока от него не останется ничего, что можно было бы узнать.

— Не похоже, что это произойдёт, так что я не вижу проблемы.

— Вот тут ты ошибаешься. Существует множество проблем, а не только одна. А теперь брось это.

— Но...

— Я сказал. Брось. Это.

Я крепко сжимаю губы, даже когда меня распирает изнутри. Иногда я искренне удивляюсь, почему, черт возьми, мне так нравится этот человек, что я готова пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти его.

Он такой засранец, а они и близко не в моем вкусе.

Почему он должен был быть исключением?

То, что он спас меня, не помогает. Ещё раз. На данный момент он защищал меня больше раз, чем я защищала его, это так хреново, учитывая, что я телохранитель.

Ещё одна проблема. Если мы будем продолжать в том же духе, вероятно я, никогда не смогу расплатиться с ним, и я буду в долгу перед ним на всю жизнь.

Мы молча идём к его комнате. Как только мы оказываемся внутри, он указывает на ванную.

— Прими душ.

— Ты иди первым.

Он незаметно подталкивает меня.

— Тебе нужно серьёзно прекратить изображать мученицу, прежде чем я найду неортодоксальный способ извлечь это из тебя.

— Я просто хотела быть милой ... — Я замолкаю, когда он пристально смотрит на меня. — Что?

— Ты не двигаешься.

— Прекрасно. Я иду, я иду, — он мог бы он снизить интенсивность на ступеньку или что-то в этом роде? Это не очень хорошо для моего переутомлённого сердца.

Я закрываю дверь ванной и прислоняюсь к ней, чтобы отдышаться. Затем я снимаю куртку и рубашку, морщась каждый раз, когда причиняю дискомфорт своей ране.

Мои руки дрожат, когда я спускаю штаны и боксёры.

Образы тех мужчин, раздевающих меня, накатывают на меня. Я почти чувствую отталкивающую толщину этого члена у своего рта. Сильный запах алкоголя, сигарет и отвратительного мужского мускуса. Моя кожа восстаёт, и ощущение, похожее на наждачную бумагу, взрывается в задней части моего горла.

К горлу подкатывает тошнота, и меня чуть не вырвало. Мне приходится ухватиться за стену, чтобы сохранить равновесие, иначе я рухну на пол.

Я была уверена, что у меня достаточно сил, чтобы не пострадать от этого инцидента, но я явно переоценила себя.

Чувство бессилия и неспособности остановить их домогательства бьётся под моей плотью, заставляя мою кожу покрываться мурашками.

Я соскальзываю на пол, полностью обнажённая, и подтягиваю колени к груди.

Дыши.

Тебе нужно дышать.

Все кончено, я знаю это, но мой мозг, похоже, не догнал.

Часть меня заперта в том грязном подвале, неспособная защитить себя, когда они одолели меня, раздели и…

— Саша?

Я вздрагиваю от голоса Кирилла, доносящегося из-за двери, но, кажется, я не могу пошевелиться.

— Д-да?

— Что происходит?

— Н-ничего.

— Ты дважды ответила заикаясь. Обычно ты этого не делаешь.

— Я в порядке. Мне просто... нужна минутка.

— К чёрту это, — дверь с грохотом открывается.

Кирилл резко останавливается, чтобы посмотреть на сцену, где я лежу голая на полу и, вероятно, выгляжу отвратительно.

Однако выражение его лица нейтральное, как будто это обычное явление. У него всегда был сильный характер, которому я часто завидовала. Ничто не беспокоит его, ни потеря людей, которые были с ним всю его жизнь, ни смерть его отца, ни даже иррациональная ненависть его матери к нему.

Иногда мне кажется, что я смотрю на робота в образе человека.

Проходит несколько секунд, пока он наблюдает за моим хаотичным состоянием, а затем он приседает передо мной.

— В чем проблема?

Я качаю головой.

— Клянусь, черт возьми, если ты не начнёшь говорить, — он обрывает себя и смягчает свой голос, или настолько смягчает, насколько Кирилл может это сделать. — Ты можешь сказать мне, Саша.

— Я.. — я задыхаюсь от собственных слов, и мне приходится выпалить их. — Мужчины похитители раздели меня и узнали, что я женщина, поэтому они прижали меня к полу и попытались ... изнасиловать меня.

Его лицо напрягается, но выражение остаётся прежним.

— Неужели они это сделали?

— Нет. Я подумала… Я уже была уверена, что меня точно изнасилуют, но потом Рай помогла мне, и ты пришёл и ... Это глупо. На меня не должно это так влиять.

— Это не глупо, — говорит он с обманчивым спокойствием. — Что тебе нужно, чтобы я сделал? Чем я могу помочь?

Он спрашивает.

Вау. Кирилл спрашивает, чем он может помочь.

Я подавляю улыбку. Я знаю, что он не из тех, кто утешает других, и что эта концепция ему чужда.