Ложь моего монстра

Я не думаю об этом, когда вытаскиваю свой пистолет.

Мы все выбегаем из машины, когда повсюду летят пули.

Я встречаю взгляды Владислава и Виктора с той же мыслью.

На нас напали, и мы должны защитить наших боссов.

Мы втроём и Максим спешим к линии фронта, сталкиваясь с солдатами, которые похожи на армию муравьёв. Судя, по их словам, и выкрикиваемым приказам, они албанцы.

Они – последнее, что нам сейчас нужно.

Да, у нас с ними есть разногласия, но я не думала, что они зайдут так далеко, чтобы устроить нам засаду посреди дороги.

Я мельком оглядываюсь назад, и после того, как я убеждаюсь, что Кирилл прячется за одной из машин с Дэмиеном и Рай, я бегу вперёд.

«Не будь грёбаным мучеником», я слышу, как он кричит это в моей голове, как он кричал давным-давно, но я не останавливаюсь.

Я сказала ему, что предложу свою жизнь в обмен на выстрелы, которые он получил из-за меня, и я не шутила.

Мой приоритет, защитить его любой ценой.

Плохая новость заключается в том, что нас мало. Очень мало.

И из-за этого мы должны считать наши пули. Мы попали в нескольких, но я не так хороша в обращении с пистолетом, как со снайперской винтовкой. Я все ещё раню или убиваю любого, в кого стреляю. Во всяком случае, лучше, чем Виктор.

У него заканчиваются патроны первым, и он прыгает за ближайшую машину в поисках укрытия.

Сейчас здесь только мы с Владиславом, но у нас тоже все на исходе.

Черт.

Черт.

Эта ситуация намного ужаснее, чем я первоначально думала. Если они доберутся до нас, убить Кирилла и Дэмиена, которые, я уверена, и есть причина всего этого нападения, будет детской забавой.

С боевым кличем мы с Владиславом уничтожаем семерых из них, но это оставляет меня без патронов.

Мои плечи опускаются, когда я смотрю на Кирилла, который стреляет из своего собственного пистолета.

Мир на мгновение замирает. Больше не слышно криков или звуков выстрелов из оружия. Только я и он, застрявшие в глуши. Я обещала, что буду защищать его ценой своей жизни, но я только что с треском провалилась.

— Прости меня, — одними губами произношу я по-русски.

— Нет! — рычит он.

Ощутимые эмоции звенят в моей голове, и я хочу остановить его. Я должна, потому что он бежит ко мне, и его убьют.

Но прежде чем я успеваю пошевелиться, что-то твёрдое ударяет меня по голове.

И все становится черным.

14 Глава

Саша

Что-то капает мне на лицо.

Я моргаю, открывая глаза, и они наполняются красным туманом.

Кровь.

Кровь...

И ещё больше крови...

Нет, нет, пожалуйста.

Лужа крови окружает меня, пока я лежу на земле, и зловоние смерти наполняет мои ноздри. Я смотрю вверх, и крик застревает у меня в горле при виде тел, свисающих с неба.

— Саша... — зовёт призрачный голос.

— Сашенька…

— Малышка...

Моя мама.

О боже.

— Мама? Где ты? — я кричу как можно громче. Я пытаюсь встать, но меня словно приковали к земле невидимыми проводами. Я бьюсь и брыкаюсь, но мои конечности не двигаются.

— Малышка... — зовёт она снова, её тон становится все более затравленным. — Малышка.

— Мама!! — Я кричу, пока мой голос не становится хриплым. — Я здесь, мама! Я здесь, внизу!

— Сашенька...

— Папа? — Я давлюсь своими слезами. — Это ты, папа?

На меня падает тень, и я всхлипываю, когда его лицо склоняется надо мной, а затем следует лицо моей матери.

— Малышка.

— Мама! Папа! — я пытаюсь протянуть руку, но не могу пошевелиться.

Мама опускается на корточки рядом со мной и гладит меня по щеке.

— Ты так сильно выросла, Малышка.

— Да, я.. — я задыхаюсь, не в силах произнести ни слова, ни выразить все эмоции, которые хочу выплеснуть.

— Я так горжусь тем, как ты выжила.

— Мама...

— Найди своего брата, Сашенька, — тихо говорит мой отец, как будто он говорит из-под земли. — Ты нуждаешься в Антоне, а он нуждается в тебе.

— Но я понятия не имею, где он. Как будто он полностью исчез с лица земли.

— Найди Антона! — приказывает он резким тоном, и я вздрагиваю.

Мама улыбается со слезами на глазах, но вскоре они превращаются в кровь. На шее папы появляется разрез, а затем его голова падает набок, гротескно отделяясь от тела. Глаза моей матери выстреливают фонтаном крови, а затем они оба превращаются в пену красного тумана.

— Нееет! — Я вскрикиваю, когда меня дёргают вниз, к луже крови.

Мои глаза распахиваются, и весь красный цвет исчезает. Но я не расслабляюсь. Я все ещё не могу пошевелиться. По крайней мере, не так, как я обычно могу.

Если бы это было в любое другое время, я бы смогла вскочить на ноги и оценить ситуацию, но прямо сейчас я едва могу повернуть голову в сторону или поднять руку.

Я лежу на животе, и расколотый бетон подо мной леденит мои конечности, несмотря на слои одежды.

Меня окружают серые каменные стены, а из углов доносится запах мочи.

В другом конце комнаты стоит старая ржавая кровать, покрытая жёлтой простыней, которая также может быть источником резкого запаха.

Есть металлическая дверь с толстыми прутьями. Если я смогу добраться до неё, то смогу вскрыть замок своим ножом. Только я не чувствую его кобуры, пристёгнутой к моей икре, а это значит, что меня обыскали на предмет оружия, прежде чем бросить в эту грёбаную дыру.

Но даже если бы у меня был нож, я не в состоянии пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы открыть замок.

Единственное объяснение этой потери сил заключается в том, что мне что-то вкололи.

Когда мои расфокусированные глаза обводят комнату, я в шоке обнаруживаю женщину, лежащую рядом со мной. Хотя её лицо скрыто светлой гривой волос, я могу сказать по знакомому платью, что это Рай. Черт возьми. Это означает, что мы обе были похищены нападавшими албанцами.

Чувство ужаса охватывает меня, и мне становится трудно нормально дышать. Возможно ли, что они добрались до Кирилла после того, как ударили меня?