Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Хорошо, я с тобой согласен. А теперь иди по своим делам, я немного посплю!

Иван Иванович, не заходя к себе, направился к Егору Ивановичу. Тот сидел на корточках у входа в построенный шалаш и подбрасывал веточки в костер, над которым висел котелок с водой. Его сноха Дуняша внутри что-то готовила для варки. Сын Яшка и внучка Варька возились внутри шалаша, слышался смех девочки и ворчание отца. Иван Иванович поздоровался с хозяином, присел около костра и сказал:

— Ты, Егор Иванович, завтра утром поедешь в Котлас за инструментом вместе с прорабом. Отберёшь все что нужно: топоры, пилы, и весь нужный столярный инструмент для вязки рам, дверей и разной утвари. Не забудь прихватить терпуги для точки пил и точило для топоров. Выбей там продольные пилы для роспуска бревен на доски, хотя бы две-три штуки. Проси больше, а там, сколько дадут. Да что тебя учить? А

будет время, походи по городу, поговори с людьми, узнай, что делается на свете. Если можно будет, то купи разных газет и не забудь купить несколько фунтов махорки. Завтра я приду проводить!

Потом Иван Иванович заглянул к Дымковым. В шалаше вокруг закопченного ведра сидели женщины и дети, хлебая из него деревянными ложками жидкую похлебку, сваренную из горсти муки. Мужики стояли на улице и о чем-то тихо разговаривали, Хохол пожал им руки и, обратившись к Никифору, сказал:

— Ты, Никифор, видел лошадей, которые пришли сегодня?

— Ага!

— Отныне эти лошади передаются нам для работ. Ты и твои ребята назначаются конюхами. Вы будете не только работать на них, но и ухаживать за ними, кормить, поить, заготавливать им корм. Завтра утром начальство выезжает в Котлас, поедешь с ними и ты Никифор со своими ребятами. По дороге присмотритесь к лошадям, нет ли у них какого дефекта или каких болезней. Если что найдете, то попросите прораба заменить. Таким образом, примете лошадей и на них вернетесь назад!

Наутро Иван Иванович вышел на пятачок рано. Но там уже были Дымковы, Егор Иванович, несколько мужиков и ребятишек. Хохол поздоровался и отозвал в сторону Егора Ивановича. Подал ему два мешка и сказал:

— Выбери свободное время, а оно у тебя будет, сходи на базар и купи мешок картошки и мешок лука. На вот тебе деньги и сунул ему в руку.

— Да ты чего вздумал, какие-то деньжонки и у меня есть! — запротестовал Егор Иванович и отодвинул руки.

— Бери, а свои деньги побереги!

В это время из своих шалашей вышло начальство и направилось к саням. Лошади были уже запряжены и ждали своих седоков. Хохол подошел к прорабу, поздоровался с ним, указал на Егора Ивановича, Дымковых и сказал, что эти люди поедут с ними. Прораб кивнул головой и показал мужикам, чтобы они садились, затем сел начальник лагеря и прораб. Лошади тронулись и вскоре скрылись за плотной стеной деревьев.

Пока начальство собиралось к поездке, народ постепенно подходил к месту отправления. Казалось, что люди решили отметить отъезд со всей торжественностью. Хохол же прекрасно знал, что привлекла их сюда не любовь к своему начальству, а совсем другие заботы. Он же сам вчера обещал им раздачу продуктов. Но для этого нужно взвесить и пересчитать все продукты, составить списки ссыльных. И тут он вспомнил, что не попросил у прораба бумаги с карандашом. Недолго думая, он направился к доктору, чтобы попросить у него несколько листов бумаги и карандаш, но остановился, словно пораженный молнией. Как он думает делить продукты, если у него не было весов? Он тут же вернулся и, боясь показаться полным идиотом, спросил у мужиков, есть ли у кого безмен. Те переглянулись и пожали плечами. Но тут вышел мужичок из Медвежьего и сказал, что безмен есть у него, и это все, что осталось от хозяйства. Когда его пришли раскулачивать, то он схватил безмен и бросился с ним на активистов, но его скрутили и выбросили на улицу, а безмен, как был, так и остался в руках. И теперь он с ним не расстается. Мужик тут же отправился за безменом, а Хохол пошел к доктору. Тот сидел в шалаше и готовился к выпивке. Перед ним, на чурбаке, стоял стакан, до половины наполненный спиртом, кружка с водой и резиновая грелка, в которой, очевидно, хранился спирт. Доктор не ответил на приветствие Хохла и предложил выпить. Иван Иванович отказался, сославшись на занятость, но пообещал обязательно заглянуть, а потом спросил:

— Борис Абрамович, Исайя Соломонович сказал, что вы будете распределять продукты, и люди ждут, когда же вы начнете делить? Они почти все собрались!

— Да пошел он к черту, тоже мне начальник! Мне некогда заниматься ерундой, да, говоря по совести, я не только не хочу, но ничего и не смыслю в этом деле. Так что, Иван Иванович, занимайся делёжкой сам!

— В таком случае, не найдётся ли у вас бумага и карандаш?

— Этого добра у меня навалом. Вот тебе журнал для записи больных и карандаш. Все равно никого я записывать не собираюсь, так как никого лечить тоже не буду, ввиду того, что у меня нет никаких лекарств, кроме зелёнки.

Когда Хохол вернулся, то ему вручили безмен с медным противовесом. Он позвал Ивана Гусева, передал ему

безмен и попросил вместе с Никитой и Симоном перевесить пшено, сухари и пересчитать вяленую рыбу. Потом открыл тетрадь и сказал людям, чтобы от каждой семьи подходило по одному человеку и сообщали её состав, но не имена и фамилии, а количество взрослых и детей до двенадцати лет. Причем предупредил, что врать не стоит, ибо прораб потом лично пересчитает всех по своим спискам и если, кто наврёт, то в следующий раз не получит ни куска. Иван Иванович знал что делал. Знал, что говорил.

Пока Хохол составлял списки, мужики успели перевесить и сосчитать продукты. После этого он углубился в расчеты и, спустя некоторое время, заявил:

— Вот что, дорогие мои, в списках на сегодня числиться одна тысяча сто семьдесят человек, то есть за время нашего путешествия мы похоронили сто девяносто близких и родных людей. Царство им небесное! Пусть земля им будет пухом! А теперь к делу. На каждого взрослого человека приходится по полфунта пшена, сухарей и муки, а на ребёнка по четверти фунта. Кроме того, каждая семья получит по одной буханке хлеба и рыбине. Отпускать вам будут те, кто развешивал!

Тут он подозвал Симона, вручил ему журнал со списком людей и попросил следить за порядком и правильностью отпуска продуктов. Продукты, в своём большинстве, получали женщины, увязывали их в узелки и быстро уходили. Пока шёл торг, Хохол обратился к присутствующим мужикам и попросил их задержаться. Когда все угомонились, он выступил вперед и сказал:

— Сегодня вы продолжайте устраиваться, а завтра начнем работать. Нам нужно заготовить лес для постройки конторы и поставить сруб. В нашем распоряжении, как стало известно утром, имеется десять топоров и пять пил. Не ахти какой инструмент, но другого пока нет. Ель выбирайте средней толщины, обрубайте ветки на месте, а лесины надо будет перетащить к шалашам наших начальников. Заготавливать лес будут Чульневы, Рыбины и Пономарёвы на переменку. Вернее они будут валить лес, а обрубать ветви и перетаскивать будут другие. Кто конкретно, решим завтра на месте. От вас требуется одно, чтобы все вы вышли на работу. Симон! Дымковы получили продукты?

— Да, приходила сноха Настя!

Со следующего дня резко потеплело. Небо очистилось, и солнце щедро поливало своими благодатными лучами угрюмую тайгу и жалкий лагерь с его обитателями. Радуясь теплу, даже грачи, до этого молчаливо лениво перелетавшие с дерева на дерево в ближайшей березовой роще, подняли такой гвалт, что заглушали своими криками говор людей. Совсем другую картину представляли собой люди, выползавшие из шалашей под яркие лучи сияющего солнца. Плохо одетые, с осунувшимися лицами, еле передвигающие ноги, они с утра потянулись к просеке, где их ждали вековые деревья. Глядел Иван Иванович на своих товарищей по несчастью, и закипела в его душе злоба на тех, кто, получив волей судьбы власть, забросил их в этот безлюдный, безжалостный и суровый край. Продрогшие и голодные, покорно шли они туда, куда указал им такой же несчастный, как и они сами. Никаких дополнительных распоряжений не требовалось. Они делали то, что им было знакомо по прежней жизни. Но Иван Иванович не замечал обычного рвения и желания поскорей закончить работу. Пильщики все чаще и чаще садились отдыхать, сменялись по несколько раз, прежде чем свалить дерево. То же самое происходило и с теми, кто обрубал ветки и перетаскивал бревна к месту строительства конторы.

— О каких шести кубометрах на брата можно говорить? — думал Хохол. — Как можно требовать такой выработки с полуживых людей, если их не кормить? Нет, господа сволочи — рассуждал он про себя, — если хотите чтобы люди работали, сначала накормите их, а я всё сделаю для этого!

Насмотревшись на безрадостную картину, Хохол повернулся и быстро зашагал к лагерю. Охранники сидели возле шалаша на солнышке. Тут же развалились Машка и Нюрка Пономаревы. Все были навеселе. Хохол подошел к теплой компании, поздоровался и строго сказал девкам, чтобы те убирались вон. Они не стали перечить, быстро встали и ушли, ни разу не оглянувшись. Иван Иванович сел на лапник, набил табаком трубку, закурил.

— Вот что, ребята, я к вам с большой просьбой! — начал Хохол, внимательно рассматривая лица охранников. — Нас везли сюда почти целый месяц. В дороге не кормили, ели по дороге траву и сусликов. По дороге от голода умерло почти двести человек. Да и сейчас, вы сами видите, как людей кормят. От голодухи они еле передвигают ноги. Начальство, уезжая в Котлас, приказало мне валить лес и строить дом, в котором вы будете жить, а люди не только валить лес и строить дом, но с трудом могут добраться до просеки. Помочь можете только вы!

Поделиться с друзьями: