Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара

– Да!
– Его изумительно красивые глаза вспыхнули от надежды, что она не умрет этой ночью. Боже, ты садист, раз тебе нравиться испытывать нас снова и снова, и в той же мере мазохист, если до тебя ещё не дошло, почему я отступила от веры в тебя!

"Кеша, сегодня я оставлю этот мир, чтобы как можно скорее вернуться в него... к тебе!
– Её глаза наполнились слезами, хотя боль уже оставила её, что означало, что времени осталось в обрез.
– Могу обещать одно, тебе точно не придется ждать меня слишком долго. Поверь, я сделаю все, чтоб они поскорее выгнали меня из рая... к тебе. Если понадобится, я им всем там крылышки поотрываю и...
– Со смехом их его груди вырвалось горькое рыдание, заставив её замолчать. Ларе так сильно хотелось утешить его: уходящему всегда легче, чем тому, кто остается. Сможет ли он остаться здесь и дождаться её? Она в свое время не смогла... она не справилась...

– Кеша..."

– Особо не усердствуй, ладно?
– он ткнулся носом в её влажные волосы и глубоко втянул воздух, пытаясь запомнить её запах. Хоффрэ издал невнятный звук.
– Если до самого возвращения ты пробудешь в раю, я обещаю за тебя не волноваться...

Последующее за его обещанием продолжительное молчание сделалось гнетущим. Лара не отвечала. Повисшая в спальне тишина заставила его спешно отстраниться. Первое, что бросилось ему в глаза, это её застывший на месте, мертвый взор в никуда.

– Нет!
– Убитым голосом прошептал он, невольно встряхивая Лару. Тоненькая черная субстанция вытекла из уголка её посеревших, потрескавшихся губ. Последнее, что она услышала, это его смех?!?
– Не смей так уходить от меня! Слышишь? Я тебя не ...

– Кэш, перестань!
– Хоффрэ бросился к обезумевшему от горя хищнику, пытаясь оттащить его от тела сестры.
– Отпусти её, слышишь? Иеронимо, Пьерто-Луис, да не стойте же столбом, помогите мне!
– В следующую секунду он закричал от боли. Тело Кэша, крепко прижимающего к себе бездыханную Лару и медленно укачивающего её, охватило пламя и его языки перекинулись на руки Борха.
– Что за...?!?

– Да отпусти же ты его!
– Мефисто оттащил Хоффрэ от пары, закрывая лицо от жара стремительно набирающего силу огня: вспыхнуло постельное белье на постели, пламя перекинулось на гардины и вскоре уже вся спальня занялась огнем.
– Надо уходить отсюда, пока пламя не перекрыло нам пути отступления... У меня дежавю...

– Вы что, бросите моего брата вот так?
– Яро не верил своим ушам.
– Он же горит!

– Это не то самовозгорание, Яро, которого ты должен бояться.
– Мефисто словно зачарованный смотрел, как тлеет тело крестницы - Да, твой брат утратил контроль над собой, и его Сила вырвалась наружу. Но смотри, огонь не причиняет ему вреда, поскольку он часть его Силы. Но он смертоносен для тела Лары, нас и замка.
– Он тяжело закашлялся.
– Уходите отсюда, пока не угорели. Бессмертие не спасет вас...

Все бросились к выходу, пытаясь спасти себя... все, кроме Ярослава...

– Ты не должна уходить одна, - шептал сокрушенный мужчина, - возьми с собой меня.

– Вот оно!
– прошептал хищник, крепко зажмуриваясь и позволяя братскому пламени окутать себя смертельной пеленой. Если он позволит инстинкту самосохранения возобладать над обещанием, данном Ларе и самому себе... Кэш "уйдет" вместе с ней... Важно ли, кто из братьев первее окажется во Тьме и найдет её? Последнее, что Яро слышал перед "погружением в бездну", это крики перепуганных пожаром петухов...

***

Тьма: пойду долиной смертной тени и не убоюсь зла, потому что ТЫ со мной!

– Теперь пора.
– Лаконично констатировал Дагон, простирая ей руки для объятий, но Душа не спешила понежится в них. Она горько плакала, глядя в никуда: "Я буду рядом... пока ты нуждаешься во мне" - Данное Альфонсо обещание держало её крепче желания поскорее "уйти" и страха, что он может последовать за ней. Часть её отчаянно желала, чтобы так случилось, но её "практичная сторона" настырно твердила, что в следующий раз все может сложиться не так успешно. Горацио уж точно не проморгает обращение... Стоп. А его вообще спрашивали?
– Собираешься проторчать тут вечность? Ждешь, когда твой Кэш придет за тобой?

Не спрашивали... Как Мефисто удалось обратить Кэша без разрешения Древнего?

"Как Мефисто удалось обратить тебя в 1501 без согласия Джулиано делла Ровере?"

– Либо мы оба не отпрыски Древних, - стала она размышлять вслух, открыто следуя за голосами в голове, - либо обязательное согласие Древних-Создателей - явная ложь, защищающая хищников от подрастающей "конкуренции".

– голос Души был сладок, как у сирены, манящей сбившихся с пути в пучину бездны.
– По одной из указанных мною причин Мефисто удалось обратить нас без оного...

– Ты умудряешься думать об этом в такой момент?
– Дагон опустил руки, и на его лице появилось недоумение - Нет, чтоб посокрушаться о том, что плохо себя вела, что убила непринявших тебя в свой социум детей в приюте и всех тех, кем питалась на протяжении жизни из-за неукротимой жажды Зверя, живущего внутри тебя. Что не хотела обманывать Старейшину, но просто забыла, где находится темница Цезаря и д"Эстэ. Что ты бы и хотела быть ангелом, но обстоятельства сложились независимо от тебя.
– Падший грязно выругался, продолжив монолог на повышенном тоне.
– Об условиях приговора ты уже забыла? Так вот: ты его, как минимум, ...цать раз нарушила и это в первом же перевоплощении! Ты вынудила Мефисто обратить своего избранника. Из-за прихоти видеть Кэша после обращения, ты погубила его сестру, а ведь когда-то она была твоей близкой подругой! Да, чуть не забыл, ты мучила Ягова, пока жила с ним. И он тебе это ещё припомнит! Не время ли сделать вид, что ты каешься? Тебя сейчас заботит лишь то, как скоро вы встретитесь с Кэшем в твоем следующем воплощении, а ты не думала, что из-за всех твоих финтов оно может стать одним из самых коротких за всю историю человечества. Про мертворождение слышала? Подумай о том, что у вас и шанса на встречу может не быть!
– Добившись от Души внимания, Дагон заметно смягчился.
– Поэтому, когда встретишься с НЕЙ, веди себя, как паинька. Договорились?

– Ну, конечно!
– Она лучезарно улыбнулась ему, гипнотизируя светящимися теплом и нежностью глазами. Душа сделала шаг навстречу и по-дружески обняла свою Смерть.
– Ты всегда был голосом моей совести, помнишь?

– Еще бы ты хоть иногда прислушивалась к тому, что тебе говорят, - невнятно пробормотал он, тая в объятьях той, рядом с которой провел четверть тысячелетия и около трех десятков лет в разлуке.
– Но ты всё делаешь наоборот!

– Зато только тебе удавалось безнаказанно говорить мне все, что вздумается...

– Потому что я твоя Смерть и мы связаны. Гораздо проще в таких обстоятельствах дружить, нежели враждовать. Твои слова. Да и чтобы ты мне сделала?

– Будучи смертной я сумела достигнуть поставленной цели: убить обращенного, а затем многократно закрепила достигнутый результат. Итак, что отделяет тебя от известного всем моим врагам итога? Ответ элементарно прост: я уже знаю, как могу избавиться от тебя; просто пока желание продолжать использовать тебя в своих интересах перевешивало внезапно возникающие побуждения убить тебя...

– Чего?
– он дернулся в её руках, шокированный контрастом тона и смысла её слов.

– Все вы...
– её улыбка была полна грусти и тоски, - одинаковые: не хотите знать правду, но вопросы задаете все равно! Думал, я солгу тебе, что не думала об этом?

– Ты...
– глаза Дагона замерцали неоном во Тьме, - ты ни капли не изменилась!

– Не хочешь слышать ответ, не спрашивай!
– Они обернулись на знакомый женский голос. Известная в одном Миру, как бесстыдно брошенная развратным Папой Борха мать троих его детей, прекрасная в прошлом, безумно популярная римская куртизанка Ванноца Катанея, а ныне достопочтенная Старейшина из Замка Серых Духов почтила их своим появлением. Лара и Дагон, резво отскочив друг от друга, повернулись к ней.
– Я догадывалась, что ваши отношения не такие враждебные, какими вы хотите представить их другим, но что все настолько мило и душевно, ну кто мог бы подумать?
– она откинула капюшон и Лара зажмурилась, невольно издав шипящий звук. На увядающую красоту той, что звалась её матерью, она могла смотреть часами, но теперь её "мать" выглядела, как Горгона из древних эпосов: ядовитые змеи вместо волос на голове, ослепительная красота лица и злоба, светящаяся омутом в неестественно зеленых глазах, и на такую Ванноцу смотреть было нелегко.
– С другой стороны, если бы меня спросили, кто способен подружиться с собственной смертью, то в первую очередь я подумала бы про тебя!