Lubvi.NET

— А какой именно манго на вкус?

— Понял. Да, это трудно. Но ведь ничего даром не дается.

— Нет, конечно. До тридцати лет я должна родить девочку, как и каждая ведьма.

— А если будут рождаться одни мальчики?

— Не бывает такого! У ведьм дочка рождается либо сразу, либо следом за сыном.

— А если мужа не найдешь?

— Тогда просто от кого-нибудь. У нас общий гейс, на весь наш род — ремесло свое по наследству передавать.

— Так ты хочешь сказать, что к тебе мать подошла и сказала: дочка, ты уже взрослая, пора бы тебе знать правду о себе. Ты потомственная ведьма!

— Да не так! — Аня поморщилась.

— А как?

— Помню, прибежала я в слезах из школы. Мальчик один мне нравился, а я ему нет. Мать и говорит — сделай так-то и так-то. Ну и потом другие советы давала. Как удачу к себе притягивать, как врагам мстить, как болезни руками лечить. В деревню ездили, она травы меня учила собирать. Говорит, от бабки это, от ее матери.

— А если отец начнет лезть, вмешиваться во все это?

— Мужчины нам нужны только для зачатия. Если они начинают лезть в воспитание детей, ведьмы делают все, чтобы они ушли, или ведьмы сами уходят и детей забирают. А закон у нас всегда на стороне матери.

— Я встречал подобных тебе, но уже постарше. Разведенные, отец либо спился и ушел из семьи, либо тихий, как тень. И дочка точь-в-точь как мать и бабка. И все друг за друга. И мама, и бабка, и дочка…

— В точку! Ты все правильно в той сказке написал, ведьма — это не та, что на помеле летает. Это…

— Та, что ведает.

— Именно!

— А почему вам так жизненно важно род продолжить?

— Нас не так мало осталось. В XII–XIV веках нашу численность сильно инквизиция подсократила. НКВД при Сталине тоже время даром не теряло. По сути, та же инквизиция. Знали, кого хватать.

— Не хочу тебя обидеть, но, видимо, все-таки баланс был нарушен. Слишком много было и ведьм, и магов.

— Не знаю, может быть, может быть. Только у нас теперь общий гейс.

— А что бывает, если вы род не продолжаете?

— Лучше тебе не знать…

— Молодые люди! — окликнул нас кто-то со скамейки, стоявшей в яблоневом саду.

Мы обернулись. На припорошенной снегом скамейке сидели двое. Мужчина около пятидесяти с длинными седеющими волосами и всклокоченной бородой. Он был облачен в старое зеленое пальто и зеленую вязаную шапочку. Рядом с ним сидел высокий щеголеватый парень лет двадцати пяти с длинными прямыми черными волосами. Он бы одет в черное кашемировое пальто, в каких любили ходить бандиты в начале 90-х.

При первом же взгляде оба они мне не понравились. Ни бородатый, ни молодой щеголь. Увидев, что мы обернулись, они смерили нас изучающими взглядами, затем переглянулись и расхохотались.

Я взял Аню за руку и потянул ее за собой.

— Пошли. Это какие-то ненормальные или сумасшедшие.

— Да никакие это не сумасшедшие. — Аня наклонилась к моему уху и прошептала: — Не вздумай им грубить!

— Молодые люди! — повторил человек в зеленом плаще. — У вас не найдется штопора?

— Штопора? — удивленно переспросил я.

— Ну да. Нам бутылку надо открыть!

— Сожалею, но штопора у меня нет, — ответил я.

— У меня есть. — Аня протянула мне швейцарский ножик со штопором. — На, отдай им.

— Почему я? И вообще, зачем ты носишь с собой нож?

— Я девушка. И я не умею убивать шпилькой. — Она усмехнулась.

Я взял штопор и пошел отдавать двум странным людям. Когда я подходил к скамейке, в глаза мне бросилась странная деталь. На снегу вокруг скамейки не было следов! Будто бы эти двое появились на ней, а не прошли по тропинке вдоль яблоневых деревьев.

— Возьмите! — Я протянул им штопор.

— Благодарю! — Худощавый молодой человек взял штопор и заискивающе посмотрел на своего товарища.

— Видишь, отец, я же говорил, что ведьмы — народ запасливый. — Он улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов.

— Ты прав, отродье великанши. — Человек достал из пакета, стоявшего на скамейке, бутылку вина. Судя по внешнему виду, было ей никак не меньше ста лет.

Увидев, что я не ухожу, мужик, одетый в зеленое, нахмурился и сурово посмотрел на меня, всем своим видом показывая, что я здесь лишний.

— Нож мы потом вернем, — ответил тот, что был помоложе.

Я посмотрел на Аню, и она кивнула.

— Плакал твой ножик, — посетовал я, когда мы уже подходили к дому.

— Они же вернут, — совершенно спокойно ответила Аня.

— Что, прямо найдут тебя и вернут?

— Да, — ответила она. — Я же их часто вижу.

— Так это твои знакомые! — Я успокоился: кажется, все стало на свои места.

— В некотором роде, — уклончиво ответила она.

— Напоминают каких-то великовозрастных неформалов.

— Да никакие они не неформалы.

— А кто?

— Ты слышал, как они друг друга называли?

— Тот что помоложе называл бородатого отцом, а бородатый молодого отродьем великанши. Впрочем, я мог и ослышаться…

— Да нет, ты не ослышался. Молодой называл бородатого отцом, потому что тот и есть Один, отец богов, а молодой и впрямь был когда-то рожден от великанши.

— От великанши… — Я задумался. — Как бы это не…

— Да, ты прав, это Локи.

— Ты хочешь сказать, что в яблоневом саду напротив моего дома сидят на лавочке скандинавские боги Один и Локи?

— Ну, это так и есть, — ответила Аня.

— Бред какой-то. Я вообще христианин.

— Ну, не верь в них, если тебе от этого легче. Хотя у тебя герой тоже Одина на улице встретил.

— Ну, так это ж сказка.

— А это жизнь.

— Послушай, давай рассуждать логически. У Одина один глаз, а у этого бородатого мужика их два.