Лучик света в царстве мрака

— Надеюсь,— сказала Марина строго,— но я все равно буду за вами приглядывать.

За весь день я не услышала ни одного плохого слова, не увидела взглядов презрения и отвращения, как это бывало раньше. А на классном часе, который был седьмым уроком, с удивлением слушала, как ребята, перебивая друг друга, рассказывают Юлии Анатольевне о моей проблеме.

— Я сейчас же иду к тебе домой,— сказала она мне,— таких родителей родительских прав лишать надо!

Марина тоже решила пойти, и втроем мы направились к моему дому.

К моему удивлению, родителей не было дома – видимо, они в очередной раз собирали бутылки. Юлия Анатольевна оставила им записку с просьбой зайти к ней в школу, и вместе с Мариной ушла.

А мне тогда думалось, что все плохое позади…

========== Глава 7. О больницах и уборщицах ==========

C того дня прошло две недели. Мои родители так и не явились в школу, и классная, хоть и приходила ко мне домой не раз, все никак не могла застать их. Увидев записку, они этим же вечером куда-то ушли, и я не видела их три дня. Они появились на четвертый день, трезвые.

— Прости, что бил тебя,— сказал, к моему удивлению, отец,— я, когда напьюсь, не в себе становлюсь. Но больше такого не повторится.

Мне в это мало верилось – ни в голосе отца, ни в его взгляде раскаяния не было. Поспешных выводов я делать не стала и решила посмотреть, как отец будет обращаться со мной дальше.

Наверное, родители дошли до банды и предупредили их, чтобы они ко мне не приставали – с того дня я не слышала ни одного издевательства от них, не было попыток избить меня, как раньше.

— Неужели они все-таки одумались,— говорила Марина, услышав эту новость от меня.

— Хорошо, если так,— произнесла я с чувством,— тогда моя жизнь наладится…

— А почему ты в столовой не обедаешь?— спросила Марина, застав меня врасплох,— денег нет, да?

Я грустно кивнула.

— Тогда я буду оплачивать твой обед,— решила Марина. И, увидев, что я пытаюсь протестовать, добавила,— не спорь, Кристина. Ты ведь худая, как скелет, так недолго дистрофию заработать. Хочешь в больнице лежать?

Я торопливо помотала головой – слова о больнице наводили ужас на меня. В десять лет, катаясь на лыжах, я сломала голень, и меня в спешном порядке привезли в больницу городка неподалеку. Была суббота, мест свободных в палатах не было, и меня положили на каталку в коридоре, через каждые два часа вкалывая обезболивающее. Так я лежала до вторника – с не загипсованной, сильно ноющей ногой, и проклинала медсестер и врачей, которым я была не нужна.

Утром во вторник меня все-таки поместили в палату на освободившуюся койку и через час наложили гипс. Я пролежала в больнице до пятницы, меня собирались выписывать…. Но вдруг выяснилось, что в гипс не вставили спицу и из-за этого кость может неправильно срастись. Пришлось им срочно снимать гипс, накладывать новый…. Все это делалось под наркозом – и когда я проснулась, почувствовала острую боль в месте перелома.

Через два дня боль прошла, меня отпустили на 6 недель домой. А по истечению этого срока, когда гипс сняли, оказалось, что та боль, которую я чувствовала после наложения второго гипса была оттого, что спица проткнула мою голень на 3 сантиметра и теперь там была гноящаяся рана. Ее лечили два месяца после того, как я разработала ногу, я была вынуждена ездить в больницу два раза в неделю – накладывать повязки…. Теперь о той ране напоминает круглый, величиной с 5-рублевую монету, шрам, под которым нет мышц, а сразу кость…

— Как только таких врачей больных лечить допускают!— возмутилась Марина, услышав этот рассказ,— ладно еще тебя калекой не сделали!

— С тех пор я ненавижу врачей и больницы,— сказала я,— поэтому стараюсь не болеть.

— Вот и питайся хорошо,— произнесла Марина наставительно,— а то на тебя смотреть страшно.

Я промолчала – сама знала, что недоедаю со дня смерти бабушки. И когда смотрела на себя, голую, в зеркало в ванной комнате, страшно становилось – ребра выпирали наружу, живот впал, а руки и ноги были худыми и длинными, точно паучьи. О груди, словно в насмешку, напоминали два маленьких холмика, которые были едва видны, так что я вполне могла сойти за скелет.

— А сейчас мы пойдем ко мне и хорошо поедим,— прервала мои мысли Марина,— будем исправлять твой слишком малый вес.

И попробовала отказаться, зная, что моя попытка обречена на поражение. И уныло брела за Мариной, что почти силком тащила меня к себе домой.

— Моя мама тебя так накормит, что ты из-за стола встать не сможешь,— радостно щебетала она,— она готовит очень вкусно.

Я могла лишь кивать – от быстрого шага разговаривать не получалось, слишком сбилось дыхание.

Войдя в квартиру Марины, я почувствовала себя неловко – везде было очень чисто, мебель была добротная и новая. Я несмело присела на краешек табуретки, в ожидании, когда Марина разогреет обед.

— Устраивайся удобнее,— сказала Марина, заметив странности моего поведения,— мы здесь надолго задержимся.

— У вас тут так классно,— выдохнула я,— а вот в моей квартире только моя комната чистая – остальные захламлены до жути. Да и мебель – последняя рухлядь, годящаяся только для помойки…

— Помню,— отозвалась Марина, помрачнев,— была в твоем доме вместе с классной. Не знаю, как можно быть такими свиньями и не заботится о чистоте дома. Ну, что, давай есть?

Я радостно кивнула, увидев перед собой тарелку, полную картофельного пюре и котлету. И набросилась на еду с жадностью…

В следующие дни Марина постоянно оплачивала мой обед в столовой, а после школы приглашала к себе. За две недели я немного поправилась, ребра уже не были так видны, да и остальные части тела немного округлились.

Между тем, наступил октябрь. Утром были заморозки, днем шли затяжные дожди, иногда – со снегом. Мне нужна была теплая одежда, пальто, но взять ее было неоткуда. Работать снова я не могла – иначе пропускала бы школу, родители денег не давали. Оставалось только мерзнуть в легких платьях и пить чай с медом, закусывая чесноком.

Как-то в начале октября, когда закончился шестой урок, я задержалась в классе – дежурила в тот день. Вынесла мусор, протерла доску…. И, когда собиралась уходить, увидела, как в класс зашла уборщица – старушка, с полным ведром воды и шваброй.

— Опять они стулья не подняли,— посетовала она,— придется все самой делать…

Она только подошла к стулу за последней партой – я опередила ее, подняв стул.

— Я помогу,— сказала я старушке,— мне не сложно.

Старушка улыбнулась. Начала мыть пол, а я быстренько составила стулья на парты.