Лучшая доля

— Да неужели, — прыснула со смеху, но вдруг почувствовала ладонь сестры на своём запястье.

— Маргаритка, ты не права, — тихий голос остановил меня, и я удивлённо воззрилась на сестру, которая с такой грустью на меня смотрела, словно мать, когда я не признавалась в очередной проказе. — Он любит нас. Я это вижу, — тихо шепнула сестра, а у меня сердце сжалось, аппетит совсем пропал, и я, не в силах выдержать это давление совести, просто сбежала, не прощаясь, не говоря ни слова, лишь услышала, как сестра извинялась за меня.

— Она немного вспыльчива, но поверьте, как только успокоится, она извинится перед вами.

Ответ Вилорга не расслышала, так как стремительно шла по коридору, желая поскорее уединиться. Я стёрла слёзы с глаз, злясь на себя за очередную слабость. Лилия всегда верила в меня, защищала, и теперь я буду последней сволочью, если не извинюсь перед другом Шандара. Ворвавшись в свою комнату, ввалилась в ванную и умылась холодной водой. Рассматривая своё мокрое лицо с красным от слёз носом, молча корила себя. Почему я такая злая, что противна даже самой себе? Чего взъелась на этого манаукца? Что он такого сделал? Что со мной не так? Хотела же жизнь начать сначала. Всё с чистого листа, так почему опять злость чёрными следами пятнает мою душу. Как научиться видеть во всех только хорошее, как Лилия? Как?

— Ну ты, Марго, и сволочь, — покачав головой, шепнула я своему отражению.

Постояла немного, глядя как утекает вода в слив упругой воронкой, пыталась успокоить свою душу, усмирить гордость, приструнить глупость. Я должна научиться быть как все — нормальной и не искать в каждом гадость. Меня это не красит, наоборот, ставит в глупую ситуацию, да и сестра осуждала. А этого я не могла вынести. Не могла.

Вилорг

Невольно в голове всплыла древняя мудрость, что в семье не без урода. Она не относилась к Марго напрямую, но манаукец видел, насколько она отличается от остальных сестёр — резкая, въедливая и порой бесящая своей озлобленной болтовнёй. Из-за неё одни проблемы!

Вилоргу каждый его подчинённый в отряде высказался. Кто-то смело в лицо, кто-то тихо шепчась за спиной. Да, у него не было подопечных, и это вовсе не из-за характера Феропа, как ему говорили опытные покровители. Как считал сам манаукец, от женщин одни беды, и стоило только кому-то из них объявить себя его подопечной, как вся работа у него вставала, так как совмещать её с заботой о других у него не получалось. Или женщина, или работа! Именно так. И когда он пытался донести до самовлюблённой особы, что нельзя требовать полного внимания к себе, что у него есть свои дела и проблемы, которые необходимо тоже решать, его обвиняли в бессилии. Эта слава и закрепилась за Вилоргом — слабый, никчёмный покровитель. Теперь ни одна манауканка в здравом уме не стала бы объявлять его своим покровителем. В этом были свои плюсы, но и минусов столько, что впору удавиться. Неуважение со стороны собратьев один из них. Поэтому и с Шандаром они стали друзьями. Политик прекрасно понимал беду своего друга детства, так как сам не мог порой разделить себя и работу и частенько срывался прямо во время совещания к подопечным на выручку.

Вилорг усмотрел в его женитьбе корыстные цели, связанные именно с бременем подопечных. Скинув лишних, он выбрал тех, кто ни при каких обстоятельствах и не помыслят его оторвать от государственных дел. Даже Маргарита, вляпавшись в неприятность, не посмела потревожить Шандара. Это было похвально, но её недоверие к своему покровителю не могло не расстраивать. Слишком самостоятельная и предприимчивая. А теперь ещё и открылись некоторые аспекты её прошлого. Она знаменитый репортёр — Марго Валентино. То, что узнал Вилорг, его обеспокоило. Специфика репортажей — супружеские измены, а значит, девушка привыкла рыться в чужом грязном белье. Тогда зачем она полезла в криминал? Второй раз он её ловил именно рядом с накродельцами. Надоели измены? Захотелось пощекотать нервы чем-то более опасным?

Фероп тяжело вздохнул, поглядывая на миловидную младшую Ярину. Вот кто полна чистоты и невинности. С Лилией приятно было вести беседы как о самой планете, так и о Шандаре, вот только мысли при этом у манаукца крутились вокруг сбежавшей Маргариты. Лилия сумела совладать с грубиянкой, одним лишь словом поставив её на место, и та покорилась ей, беспрекословно. Лилия была достойна уважения и любви. Вилорг задумался об избраннике девушки, завидуя ему. Он и сам не раз ловил себя на мысли что мечтает о стабильности, о крепком надёжном тыле, чтобы дома его ждала любимая, к которой бы он возвращался после сложной операции.

Возиться с женщинами ему не нравилось. Вилорг сжал со всей силы нож так, что он чуть смялся. Прикрыв глаза, манаукец пытался успокоиться. Женщины! Почему весь мир должен вращаться вокруг них? Почему?

Даже сейчас он думал о стройных ножках в свете уличных фонарей. Белая простынь, чёрный ажур женского белья. У него пальцы чуть тряслись, задевая загорелую кожу несносной Марго. Он вынужден был её раздеть, а она своим полуобнажённым видом проверяла прочность его принципов, его терпения. Что спящая, что нет, всё одно. Он злился на себя, что не смог спокойно отнестись к оскорблениям девчонки, пытался что-то доказать. Какая ему разница, что она о нём думает. Не знает его финансового состояния, так ему же легче, но ведь не смог не вспылить. Чуть не наорал на неё. А мужчина, поднявший голос на женщину, не мужчина.

— Я наелся, — сообщил он Лилии, понимая, что не может больше оставаться в её обществе.

Девушка хоть и не была похожа на Марго, но приходилась ей сестрой, и из-за этого Вилорг не мог думать о работе, только о женских прелестях. Малышки у Марго были небольшие, увенчанные тёмными горошинками. Пальцы закололо от навязчивого видения обнажённой девушки в разорённой постели. Мягкий шёлк светлых волос, разметавшихся по подушке. Грудь, вздымающаяся при каждом вздохе. Ресницы, тревожно трепещущие от беспокойного сна. И обжигающий пальцы чёрный ажур бюстгальтера в руках Феропа.

Сердце подвело его, билось слишком быстро, мешая думать. Физиология взяла верх над здравым смыслом. Зачем было её переодевать? Мог бы просто накрыть одеялом. Он сам сглупил и попал в ловушку. Маргарита оказалась беззащитна перед ним, и он почувствовал себя извращенцем, которому нравилось то, что девушка была в его власти. Абсолютная власть над кем-то другим.

Марго вызывала в нём порочные мысли, которые пробудились, стоило увидеть её вновь. Обычно он спокойно смотрел на женщин, на ту же Лилию, вызывающую лишь один порыв — защищать и только, как младшую сестрёнку. А Марго злила.

Дойдя до кабинета Понтера, манаукец, не раздумывая, вошёл внутрь, даже не ожидая там увидеть хозяина, наливающего себе виски. Пусть алкоголь и не действовал на манаукцев, но не принято было пить его с самого утра. Всё же что-то от землян в них осталось, какие-то старые привычки.

Оглянувшись на закрытую дверь, Вилорг попросил и себе налить, так как Шандару явно нужен был дружеский разговор за бокалом благородного напитка, достоинства которого, увы, были для обоих недоступны.

— Что происходит? — тихо спросил он у друга, когда с комфортом разместился в кресле возле огромного панорамного окна, транслирующего зимний лес.

— Не знаю, — покачал головой Понтер, садясь в соседнее кресло и протягивая ему порцию виски. — Я где-то ошибся и только усугубляю.

— Объясни.

Шандар покрутил бокал в руках, наблюдая, как бились кубики льда о стенки, издавая чуть приглушённый и жалобный стук.

— Она меня боится, — признался Понтер и, чуть помедлив, добавил: — Даже касаний. Дёргается, нервничает и всё чаще сбегает.

Это замечали все. Вилоргу было жаль друга. Тот так старался удержать невесту, сделать всё, что она пожелает, та же оставалась неприступной. Странная перемена наводила на мысль, что Роза играла чувствами Шандара, а когда получила что хотела, держалась отчуждённо, ранила жениха своим презрением.