Лучшая мама для шамана

– После родов, ее сила увеличилась. То, что она дала чистой душе дорогу в наш мир повлияло на ее способности итако. Моя бабушка предложила ей продолжить обучение, повысить свой уровень, чтобы овладеть новыми возможностями. Анна согласилась. И уехала. Официально мы все еще женаты, но… мы не виделись уже три месяца.

То есть практически с рождения ребенка. Подобное не укладывалось в голове.

– Но… это же ваш сын…. Как она могла?

– По традициям клана Асакура, после рождения ребенка, родители возвращаются к своим обязанностям, а воспитанием занимаются старшие члены семьи. Так было со мной, я не видел родителей с самого детства, почти не знал отца, мной занимался дед. К сожалению, сейчас он приболел, бабушка заботится о нем. Отец где-то пропадает, а мать занята своими обязанностями мико. Изначально планировалось, что ребенка мы оставим Тамао под охраной ведьм и Рю, однако они все разъехались. Тамао нашла священное место, которое требуется охранять, в данный момент она и ведьмы проходят обучение, чтобы открыть гостиницу для таких, как мы. Рю колесит по стране, и, если честно, опыт обращения с детьми у него нулевой, - Йо говорил и говорил, изливал наболевшее. Он даже не обратил внимание на поставленную перед ним тарелку с карри. Взгляд его устремился в никуда, он не видел даже Манту перед собой.

– Первые месяцы с Ханой было просто. Он ел и спал, даже толком не отрыгивал. Но затем начались плач, слезы. Я совершенно не представляю, что делать с таким маленьким ребенком, не знаю, чего он хочет, не понимаю его, - сердце Манты сжалось от того отчаяния, что пропитывало голос Йо.

По сути они ведь ровесники. Остаться в семнадцать неполных лет с ребенком на руках, одному, без помощи и поддержки - это страшно. Лично Манта не представляла, что бы она делала в такой ситуации.

– Я пытался найти духа женщины-матери, чтобы она научила меня всему, но такие предпочитают не оставлять семьи своих детей, приглядывать за ними. Они не соглашались пойти со мной. А по статьям в сети я так ничего и не понял. Все разъехались, и… - он улыбнулся, только уголками губ, - если честно, мне больше не к кому обратиться. Я доверяю только тебе.

Манта откинулась на спинку дивана. Йо устал, смертельно устал, только сейчас она заметила круги под глазами и мятую майку, пробивающуюся щетину на подбородке. Он не брился, скорей всего, попросту не успевал.

Девушка вздохнула и перевела взгляд на Хану. Тот не виноват, что его родители такие безответственные. Как и вообще все родственники в целом. Наверное, в ней говорил неистребимый материнский инстинкт, которые есть в каждой женщине.

– Давай сюда Хану, я попробую уложить его у себя в спальне, а ты пока перекуси, - кивнула на тарелку с рисом.

Младенец оказался неожиданно тяжелым, а еще теплым, почти горячим. Он не умел держать головку, и Манта неловко, неумело поддерживала его под основание черепа сгибом собственно руки. Неудобно, но она страшно боялась изменить положение, чтобы не уронить маленькое существо. Маленькое, живое, беспомощное, с крохотными пальчиками, кнопочкой носа, беззубым ротиком и большими серьезными глазами. Этот взгляд у него от Анны, точно.

Манта усмехнулась, аккуратно положила малыша в центр кровати, открыла одеяло. И еле сдержала рвотные позывы: в нос ударил крепкий запах грязных детских пеленок. Удивительно, но для существа, питающегося молоком, производил на свет Хана просто отвратительные ароматы. И как он только не заплакал раньше? Терпеливый ребенок. Хотя, скорей всего, сам еще не осознал, что ему что-то мешается в пеленках.

Девушку подташнивало, когда она стаскивала криво застегнутые, большие по размеру подгузники. Ничего странного, что Хана не заметил, как покакал. Йо брал пеленку с большим запасом свободного места. Отодвинула ногой угол ковра, бросила его прямо на пол и посмотрела на перемазанные ножки и попку. Какая женщина не смотрела фильмы про детей, пусть даже комедии? Из них Манта знала, что надо помыть младенца в теплой воде. Но сначала надо ее набрать. А потом обязательно проветрить комнату. Обязательно.

В коридор, ведущий к ванной, она вывалилась и с наслаждением вдохнула чистый воздух.

– Амидамару, - позвала духа.

Самурай не замедлил появиться.

– Пригляди за Ханой, пока я наберу воду. Его надо искупать.

– Конечно, Манта, - дух растворился в направлении спальни, а девушка зашла в ванную комнату.

Тазика под рукой не имелось, и она сомневалась, что такого маленького ребенка можно купать в большой ванне. Затычка из ванной не подходила к раковине, и Манта сделала кляп из собственных носков. Ничего, что она их еще ни разу не надевала. И уже вряд ли наденет.

Амидамару бдел над развернутым младенцем, его запахи не донимали. Хана пристально следил за духом, моргал и раскрывал ротик.

– Он видит тебя?
– удивилась девушка.

– Господин Йомей сказал, что у Ханы очень могущественный дар, едва ли не больше, чем у Йо.

– Понятно, - Манта взяла малыша на руки.

Тот не плакал, не пытался избежать прикосновений, хотя она где-то читала, что младенцы в этом возрасте не очень любят чужаков и узнают по запаху только родителей, принимают только их. Значит, Хана являлся исключением. Чего еще ждать от сына Йо?

Теплая вода заставила мальчика пискнуть, затем всхлипнуть, но Манта открыла тонкую струйку, и журчание переключило внимание, пока она смывала остатки переработанной пищи с нежной кожи, ополаскивала крохотный писюнчик. Боже, она еще никогда так близко не знакомилась с мужской анатомией.

Водичка на зажившем пупочке Хане понравилась, он агукнул, и Манта со смехом полила его еще раз, после чего вынула из воды, завернула в пушистое полотенце. Ребенок недовольно засопел, явно приготовился заплакать, и девушка растерялась. Что делать? Ему холодно? Может, он кушать хочет? Вряд ли дело в пеленках, младшая сестра никогда не протестовала, если ножки оставались свободными.

Надо пойти посоветоваться с Йо, тот наверняка должен был уже закончить с обедом.

Шаман не только победил большую порцию карри, но и успел заснуть. Просто свалился на диван и вырубился. Манта против воли улыбнулась: устал, даже обувь не снял. Хотя… Йо всегда мог похвастаться умением засыпать даже стоя.

Она на минутку опустила Хану на второй диван, стянула сандалии с ног шамана и укрыла его одеялом.

– Давай не будем плакать?
– тихонько попросила она Хану, направляясь обратно в спальню. Там как раз уже проветрилось, можно закрывать окно.
– Не будем беспокоить твоего папу, он очень устал.

Открывший было рот для плача Хана икнул и замер, прислушиваясь. Он вообще может слышать и понимать в этом возрасте? Сколько там ему? Три месяца?

– Мы сейчас поставим согреться молоко, где-то у меня должна была оставаться закрытая пачка. Как раз только вчера заходила в магазин, хотела приготовить с ним десерт, - она говорила и говорила, почти без артикуляции, главное, мягко и нежно, тихо. Хане нравился именно этот тембр, когда Манта изменяла тон, малыш недовольно сопел, краснел и готовился разразиться слезами.

Прокипятила молоко, безнадежно его упустила, так как оперировать одной рукой было тяжело, но покидать ее объятия Хана напрочь отказывался. Стоило его только попробовать положить на диван, и снова раздавалось угрожающее сопение.

– Шантажист маленький, - пропыхтела Манта, одной рукой ставя котелок с остатками молока в миску с холодной водой, чтобы остудить.
– У вас есть бутылочки?

– Йо складывал все детские вещи, - охотно просветил ее Амидамару.

Бутылка была чуть ли не больше самого Ханы. Манта с сомнением посмотрела на ужасающую посудину. Как поить из нее ребенка? Неужели не нашлось ничего поменьше?