Лучшая песня
Шрифт:
– Я только хотел сказать, что он научил Монику пользоваться своим оборудованием для проявки пленки. Он не знал, зачем ей это нужно. Я только пытался...
– Обхватив ладонями свою голову, Итан начал сначала: - Она упомянула о Кевине в тот день, когда ты должна была вернуться из Парижа, не подозревая, что я знаю о его существовании... Вернее, мне казалось, что она не догадывается о наших отношениях. Но Моника вдруг заявила, что вы с ним любовники. До сих пор! И что его брак из-за этого распался. Поэтому, приехав к тебе, я кипел от негодования.
– И тебе даже не пришло в голову спросить меня?
– упрекнула его Дорис.
–
– Ты обвинила меня...
– Уходи, Итан, - решительно сказала она.
– Думаю, нам с тобой больше не о чем говорить.
– И, повернувшись к нему спиной, уставилась в окно. Не о чем говорить... Разве что о том, что она, по всей видимости, беременна. Но Дорис решила, что благоразумнее скрыть этот факт.
– Уходи!
– повторила она.
Итан вздохнул.
– И не пытайся меня разжалобить! Ты даже представить себе не можешь, что я пережила.
– Могу. Примерно то же, что и я.
Резко обернувшись, Дорис в ярости закричала:
– Тебе не портил жизнь твой лучший друг! И не твоя фотография мелькала в газетах. И тебя никто не увольнял!
И ты не влюблен, могла бы добавить она.
– Я должен был давно догадаться, что задумала Моника.
– Итан оперся руками о спинку стула, подался вперед и тихо сказал: - Мне следовало довериться собственным впечатлениям, а не слушать ее. И вся эта жуткая месть началась вовсе не из-за рекламного ролика, Дорис, и не из-за работы в косметической фирме. Она началась из-за меня.
– Не говори глу...
– Она осеклась на полуслове и прикусила губу.
– Эта вендетта, это преследование - все это из-за меня, - повторил Итан. Его взгляд стал мрачным, а рот скривила грустная усмешка. Он продолжал: - Я всегда считал, что прекрасно разбираюсь в характерах. Думал, что мне достаточно один раз взглянуть на кого-нибудь, и я сразу пойму, что это за человек. Я знаю Монику с тех пор, как ей исполнилось пять лет, но все это время понятия не имел об ее истинных чувствах. Она сделала все это из-за меня, - повторил он с горечью.
– Она билась в истерике, умоляла простить ее и наконец призналась во всем.
– Выходит, и тебя отняла у нее, - пробормотала Дорис.
– Что ты сказала?
– Ничего.
– Прерывисто вздохнув, она посмотрела на Итана. Он выглядел очень усталым.
– Фотографии Моника послала в отместку за тебя, но все остальное - из-за работы в косметической компании.
– Нет, ты ошибаешься.
– Итан! Все началось тогда, когда я стала работать на Лорена! В то время мы с тобой даже не были знакомы.
– Но я уже тогда проявлял к тебе интерес. Три или четыре месяца назад я увидел тебя по телевизору в рекламе авиакомпании и спросил у Моники, кто эта девушка. "А что, - спросила она, - хочешь с ней познакомиться?". И я ответил, что, мол, неплохо было бы. Я не уловил в ее голосе ничего особенного. Она была такая, как обычно, - просто Моника, которую я знал всю жизнь. Знал, но не видел, не замечал. Когда люди появлялись в моей жизни, я их либо принимал, либо не принимал, но не думал о них! Я холодный, нечуткий человек. И не очень люблю людей.
– Не очень...
– беспомощно подтвердила Дорис.
– Я спросил у нее, какая ты. Где живешь. Моника заявила, будто не знает. Будто ты только что переехала.
– Конечно, она знала, где я живу!
– Твоего номера нет в телефонном справочнике...
–
Я знаю, что моего номера нет в телефонном справочнике! Но Моника бросила мне в лицо, что ненавидит меня! Что всегда меня ненавидела! Еще в школе...– Это не так, Дорис.
– Я не сошла с ума, Итан! Я слышала, как она это сказала!
Устало вздохнув, он объяснил:
– Я хотел сказать, что когда вы были в школе, да и потом, на работе, это была еще только ревность. Ненависть возникла, когда я заинтересовался тобой. Примерно в то время, когда ты подписала контракт с Лореном.
Глядя на него во все глаза и вспоминая слова Моники, Дорис проговорила:
– Она бы не зашла так далеко, если бы я тебя не соблазнила...
– Вероятно, хотя ты меня не соблазняла.
– Но ведь, по ее убеждению, совершенный во всех отношениях Итан Росс не мог первым обратить на меня внимание.
– И тем не менее, Моника целила в меня. Письма, краска - все это было для того, чтобы причинить боль не только тебе, но и мне. Она сама так сказала.
– Значит, ничего бы не произошло, если бы...
От сильного приступа дурноты Дорис закрыла глаза. То, что сказал Итан, потрясло ее до глубины души. Ей необходимо было время, чтобы обдумать это.
– Впервые увидев тебя, я лишился покоя. Я целую вечность не спал нормально. Но если бы я знал, к чему все это приведет... Боже мой, Дорис, из-за меня ты подверглась этому кошмару...
– Что уж теперь...
– вздохнула она. Разговор начинал тяготить ее.
– В тот день ты обвинила меня...
– Я не обвиняла тебя!
– решительно возразила она.
– Я лишь задала вопрос. Тебе нужно было только ответить "нет". Я была запугана, расстроена, издергана. Я нуждалась в сочувствии и утешении. Семьи у меня нет. Если бы это был ты, - а это вполне могло быть, - к кому я могла обратиться за помощью? А основания для подозрений у меня были. Я тебя почти не знала. Ты так внезапно ворвался в мою жизнь. Тебя не было ни на одной фотографии... Я молилась о том, чтобы это оказался не ты!
– Я был зол, - повторил Итан.
– Ты права, это было вполне логичное предположение. Но мне бьшо очень трудно соединить то представление о тебе, которое у меня начало складываться, с тем, что говорила о тебе Моника. Например, о том, что у тебя все еще продолжается роман с Кевином.
– Так теперь ты все-таки поверил, что наши с ним отношения давно уже в прошлом?
– язвительно спросила Дорис.
– Слушая Монику, я думал, что ей о нас ничего не известно, более того, казалось, она была искренне озабочена твоими делами. Беспокоилась, что Кевин разобьет твое сердце! Я и предположить не мог, что она все про нас знает!
Ответ Дорис прозвучал особенно тихо и спокойно:
– А почему же ты ей никогда обо мне не рассказывал? Потому что догадывался, к чему это может привести?
– Конечно, нет, - уверенно ответил Итан.
– Просто я не привык посвящать кого-то в свои дела. Те фотографии, на которых ты была снята выходящей из Холла, судя по углу обзора, сделаны из дома, из окна моей спальни.
– Значит, она была там, когда...
И если бы они тогда занялись любовью, как он хотел...
– Скорее всего. А почему ты ей ничего не сказала, Дорис?
– спросил он с любопытством.
– Моника ведь была твоей близкой подругой, а подруги всегда сплетничают, разве нет?