Лучшая половина мафии (Крестная мать)
Шрифт:
Она продолжила:
— Он не должен ни о чем догадаться. Мама начнет готовить, а потом мы сядем обедать — как будто ничего не случилось. Его надо чем-то отвлечь, чтобы он нам не мешал. Мы с Терезой запрем все выходы из дома и, как только убедимся, что он не сможет убежать, будем есть. Мы все вместе сядем за стол, как и договорились. Он может показаться неопасным, но не забывайте: Пирелли сказал, что он обладает исключительной силой, судя по тем жестоким ранам, которые были нанесены его жертвам… Если вы дрогнете, если в какой-то момент почувствуете страх, ты, Мойра, вспомни своего Фредерико, ты, Роза,
С застывшим лицом, похожим на красивую маску, она посмотрела по очереди на каждую женщину. Тыльной стороной ладони Роза смахнула слезы с глаз, боясь встретиться с проницательным взглядом Софии.
— Роза? Роза?
София нависла над ней. Девушка судорожно сглотнула и приподнялась со своего кресла.
— Ты хочешь отказаться, Роза? Если да, то лучше скажи сразу.
— Нет… нет…
— Хорошо. Тогда вытри слезы. Мойра, что с тобой?
Левая нога Мойры непрестанно подергивалась, как будто жила собственной жизнью.
— Со мной все в порядке, — откликнулась Мойра, — я думаю, нам надо держаться всем вместе, тогда будет легче. Вот только… Что, если мы ошибаемся?
— Тогда пусть это докажет. Мы дадим ему такую возможность. А сейчас иди оденься, и ты тоже, Роза. Вы все должны выйти к обеду нарядными. И ведите себя так, как будто ничего не знаете.
Грациелла сидела, сложив руки на коленях и закрыв глаза, точно в молитве.
Тереза прошептала дрожащим голосом:
— Может, ты зря рассказала об этом маме?
Но София покачала головой:
— Мама нам нужна. Она должна подсыпать порошок в его тарелку. Ведь она всегда подает еду на стол.
Грациелла заговорила. В отличие от Терезы голос ее был совершенно твердым.
— Я молю Господа, чтобы ты не ошиблась. Теперь я смогу умереть спокойно.
София встала на колени перед Грациеллой и взяла ее за руки.
— Мама, у него будет возможность ответить на все наши вопросы. Мы сделаем это, только когда убедимся в его виновности, не раньше.
Было видно, что Тереза боится. Вся ее бравада померкла на фоне расчетливой холодности Софии, и теперь она, которая привыкла за всех принимать решения, растерянно смотрела на Софию, ожидая ее указаний.
Все еще стоя возле Грациеллы, София нагнулась к ее уху.
— Я принесу тебе таблетки, мама. Мы истолчем их в порошок… Ты всегда держишь в рукаве носовой платок и могла бы взмахнуть им — вот так…
Словно играя, София вытянула из рукава Грациеллы кружевной носовой платочек. Однако это была не игра: она показывала, каким образом Грациелла всыплет порошок в тарелку Луки.
— Как мы это сделаем, София? — спросила Тереза.
Красивое, похожее на маску лицо повернулось к Терезе. Темные раскосые глаза завораживали.
— Он виновен, Тереза, я знаю. Я всегда испытывала к нему какую-то неприязнь, но не понимала, с чем это связано. Он должен умереть медленной мучительной смертью.
— Кто из нас это сделает?
— Никто в отдельности. Мы сделаем это все — вместе.
Со двора донесся автомобильный гудок, и Тереза подошла к окну, дрожа всем телом.
—
Это он. Он приехал… — запинаясь проговорила она. — Заворачивает на задний дворик.Снег еще не успел засыпать следы от колесных шин. Роза сидела в конюшне, вся дрожа от страха. Лука выгружал продукты из машины и трижды проходил мимо нее. Она слышала, как крышка багажника с шумом захлопнулась, и он в четвертый раз прошел мимо, весело насвистывая. Осторожно выглянув из дверей конюшни, Роза увидела, как он заходит в кухню.
Она поспешила по длинной гравийной дорожке к большим железным воротам, закрыла их на навесной замок и цепочку, потом подбежала к машине и вынула ключ, оставленный Лукой в замке зажигания. С гулко бьющимся сердцем она отправилась в кухню, быстро скинула с себя шубку и стряхнула снег с волос.
Грациелла доставала продукты из коричневых магазинных пакетов и выкладывала их на стол. Роза быстро убрала ключи от машины в выдвижной ящик, и Грациелла попросила ее поставить на плиту кастрюлю с водой для риса. После этого Роза взялась резать грибы, лук и помидоры.
Нож был острым, как лезвие бритвы. Грациелла крутилась рядом. Девушка слышала стук ее каблуков по плиточному полу, и ей казалось, что все это происходит во сне… Старая леди вела себя так, как будто ничего не случилось. Она просто готовила обед, их первый обед в новом доме.
Мойра надела то самое черное платье, которое ей дала София для римского ресторана. Выйдя из спальни, она столкнулась с Софией.
— По-моему, это неплохая идея, Мойра.
К ним подошла Тереза.
— Мойра надела свое черное платье, — сказала ей София, — помнишь, с того вечера в «Сан-Суси»? А ты привезла свое, Тереза?
Он появился неожиданно, как будто возник из воздуха — свесился с перил лестницы, опустив светло-русую голову на сложенные руки. Тереза и Мойра видели, как София подошла к нему и встала рядом.
— Правда, Мойра прекрасно выглядит, Джонни?
Не в силах смотреть на него, Тереза поспешно ушла к себе в комнату, но и оттуда слышала его голос:
— Да, тебе очень идет, Мойра. А ну-ка повернись, дай я на тебя полюбуюсь… Какое платье! Это что же, одно из творений Нино Фабио, София?
— Да…
Лука засмеялся, многозначительно взглянув на Софию, и стал подниматься по лестнице. Она видела его стройную, поджарую и мускулистую фигуру, но в ее взгляде не было ничего сексуального. Просто ей вспомнились слова Пирелли о том, как он силен: рана Нино Фабио была так глубока, что оказались рассеченными даже мышцы спины… Лука оглянулся и бегом побежал наверх, радуясь, что она не видит, как он хочет ее. Все его тело пылало огнем желания.
Платье Терезы помялось в чемодане, и она нервно приглаживала его руками.
Роза попыталась завести разговор и произнесла срывающимся голосом:
— Мама, может быть, ты сыграешь на рояле? Это «Стейнвей». Иди поиграй, а я пока переоденусь… Мама?
Тереза взглянула наверх, однако Луки уже не было.
— Я подожду тебя здесь, Роза.
— Нет, иди вниз, — прошептала девушка. — Мойра сама не своя.
Тереза послушно спустилась в гостиную.
— Хочешь, я поиграю на рояле?