Лучше быть святым

— Понимаю.

— Тогда сегодня ночью, — сказали тоном, не терпящим возражений, и положили трубку.

Наблюдатель осторожно положил трубку и задумался. В эти мгновения государственную российско-украинскую границу пересекал поезд Киев — Москва. В купе одного из вагонов с развернутой газетой в руках сидел Олег Ковальчук. Доктор физико-математических наук, сотрудник одной из лабораторий Академии Наук Украины. Никто из знавших его долгие годы людей не мог даже представить себе, что добродушный, немного ленивый, малоподвижный Олег Ковальчук имел и другую, вторую жизнь, полную опасных приключений.

Подполковник Олег Митрофанович Ковальчук был одним из самых способных аналитиков в бывшем КГБ СССР. О его работе в группе «О» не знал даже Министр безопасности Украины. Последним из посвященных был Председатель КГБ Украины Голушко, ставший позднее руководителем подобного ведомства в России. Во время октябрьских событий девяносто третьего Голушко проявил себя как нерешительный и очень осторожный прагматик, за что позднее и был смещен со своей должности. Хорошо зная настроения своих людей, Голушко не решился открыто поддержать Президента, и это стоило ему карьеры.

Ковальчук, с отличием окончивший аспирантуру в Москве, был блестящим ученым и работал в группе с момента защиты своей кандидатской диссертации. Его математический выверенный анализ событий всегда бывал безупречен и очень практически нацелен, помогая группе безусловно исполнять любое поручение. Если Билюнас был больше практиком, анализирующим события по фактам, на месте происшествия, то Ковальчук был гениальным теоретиком, умело пользующимся данными своих коллег и каждый раз выстраивающий безупречную вероятностную линию поведения индивидуумов в той или иной ситуации. Иногда, опираясь на логический анализ возникшей, ситуации Ковальчук даже предупреждал об опасности и наиболее уязвимых моментах операции.

В группе «Октава» все функции между сотрудниками были заранее распределены. Теймураз Сулакаури и Павел Коршунов были «таранами», исполнителями непосредственных силовых акций. Паулис Билюнас и Кямал Меджидов считались «снайперами», т. е. офицерами, предназначенными для непосредственного воздействия на объект, без силовых методов устрашения. Олег Ковальчук и Игорь Подшивалов были аналитиками, при этом первый давал заключение, тогда как второй планировал многие операции, в том числе связанные с микробиологией. Конечно, все они были специалистами широкого профиля и при необходимости каждый мог заменить другого. Билюнас помогал в анализе материалов, а Суслова при необходимости даже подключалась к «таранам», но как правило сотрудников использовали в соответствии с их профилем.

Получив теперь срочный вызов полковника Подшивалова, Олег Ковальчук понял, что произошло нечто исключительное, как тогда, в августе девяносто первого.

Из истории гипотез

Гипотеза № 2

В тот день утром 18 августа Председатель КГБ СССР В. Крючков читал предложенную ему накануне справку. Подробный анализ ситуации в стране, агентурные данные — из республик, из других стран. Все сводилось к одном выводу — Президент СССР М. Горбачев уже не пользуется доверием народа и западных политиков. Его кредит Доверия полностью исчерпан. И это было самое основное, что пытался отыскать в этих сообщениях Председатель КГБ.

Теперь предстояло принимать решение. В одиннадцать утра он наконец сообщил своим заместителям, что в стране будет введен режим чрезвычайного положения. Заместители поддержали его единогласно. Тут же один из них — генерал Лебедев — получил длинный список лиц, нейтрализация которых предусматривалась с момента введения «ЧП» в стране. Другой заместитель задержался в кабинеты Крючкова, когда все уже вышли.

* * *

К тому времени группа «О», извещенная заранее, уже два дня находилась на конспиративной квартире. 18 августа утром раздался звонок. Трубку снял сам Меджидов.

— Мы начинаем, — послышалось в трубке, — ваша задача нейтрализовать объект № 1 как можно быстрее. Имя в конверте, — и трубку повесили.

Меджидов достал из кармана пиджака небольшой конверт и вскрыл его. Там была только одна фамилия — «Ельцин», Он повернулся к своим сотрудникам. За столом сидели шесть офицеров, шесть коммунистов, лучшие профессионалы, собранные в его группу из всего Советского Союза. Предстояло принимать решение.

— Они приказали выехать на место и «нейтрализовать» объект-тихо выговорил Меджидов.

— Мы едем немедленно, — встал нетерпеливый Теймураз.

— Сядь, — так же тихо сказал Меджидов, — объект Борис Ельцин, Президент Российской Федерации.

— Мы должны его ликвидировать? — прямо спросил Билюнас.

— Видимо, да, как получится.

— Он законно избранный Президент, — почему-то сказал Павел Коршунов, посмотрев в окно.

— Ценное замечание, — сердито произнес Меджидов, — «Альфа» сегодня ночью выезжает в Архангельское. Ельцин прибывает в Москву вечером, из Казахстана.

— Пусть «Альфа» и берет его прямо в аэропорту, — предложил Подшивалов.

— Не получится, — покачал головой Меджидов, — им никак нельзя. Будет шум, стрельба, много крови. Мы с Олегом Митрофановичем уже прокручивали ситуацию. И пришли к выводу, что «Октава», в случае получения такого приказа, подходит лучше всех. «Альфа» — это слон в посудной лавке. Когда берут дворцы или освобождают заложников, она необходима. А когда нужно кого-то тихо убрать, она никак не подходит. Это можем сделать только мы. Незаметно, тихо, без лишнего шума и силовых действий. Лена может передать ему лично в руки письмо, пропитанное ядом. Полковник Подшивалов может при личной встрече распылить наркотик перед своим уходом. Павел может убрать его в кабинете. Мы же знаем где он сидит в Белом Доме. Можно даже незаметно войти в его кабинет и оставить нашу «колючку». Кроме него никто в кресло Президента не садится. Мы проверяли. Но нужно ли это делать, вот в чем вопрос. Я не уверен.

«Колючкой» они называли специальную иглу с введенным наркотиком, парализующим работу мышц. Смерть наступала обычно через день-два, и все выглядело, как обычный сердечный приступ.

— Я тоже, — уверенно сказал Билюнас.

— И я, — тихо подал голос Коршунов.

— Что будем делать? — впервые в жизни немного растерялся Меджидов.

— Товарищ генерал, — впервые официально обратился к нему Теймураз, — мы вообще не имеем никакого права голоса. Здесь сидят трое граждан России, пусть они решают сами. Я ведь не прошу их убирать нашего мерзавца Гамсахурдиа в Грузии. Пусть они скажут все сами.

Подшивалов молчал, глядя на свои руки.

Коршунов не сказал более ни слова, только пожал плечами.

Вдруг закричала Лена: — Вы все сошли с ума! Что вы здесь обсуждаете? Да разве можно на такое пойти. Нас ведь все проклянут. Разве такое может быть?

Она пришла в группу в восемьдесят восьмом, после начала горбачевской перестройки и еще верила в какие-то идеалы добра и порядочности. Суслова не знала, что те же самые офицеры, ее товарищи, в период правления Андропова убирали людей и внутри страны, в том числе из высшего советского руководства, выдавая это за самоубийство. Но тогда в стране была другая ситуация.