Лучше не бывает

– Я хотела бы напомнить, что Дмитрий Павлович погиб… – Голубые глаза вонзились в Арсеньева словно два острых копья.

Он почувствовал неловкость и поспешил перевести разговор на интересующую его тему.

– Ни на минуту не забываю об этом. – Арсеньев отвел взгляд. – Оценить потерю невозможно. Может быть, со временем… Хотя что это изменит.

– Для него время остановилось, но не для меня!

– Разумеется.

– Я должна сделать то, что задумала, и для этого мне нужны вы, Алексей Викторович. – Она говорила так, как будто сама была директором издательства и выступала с предложением, от которого нельзя отказываться. Именно так и почувствовал себя Арсеньев. Внутреннее напряжение достигло апогея. Скрывать его становилось все труднее.

– Могу я предположить, что мы подошли к тому, ради чего вы здесь, Полина Сергеевна?

– Да, я… – Полина собралась с духом. – Это очень важно не только для меня…

– Смелее, Полина Сергеевна!

– Я принесу вам свой роман. Тот, о котором говорила осенью. Он практически готов.

– Какая работоспособность! Как вам это удалось?

– Я спала по три часа в сутки. Писала как одержимая, писало мое сердце, моя душа… – Полина почувствовала, как колючий комок встал в горле. Разве могла она объяснить Арсеньеву, что ее роман – последнее «прости» ее любви.

– Наверняка получилось искренно…

– Надеюсь. Вспомните наш последний разговор. Мы договаривались… Вернее, я говорила, а вы как бы не возражали.

– Планы издательства расписаны до конца года. Кому, как не вам, знать это, Полина Сергеевна. Думаю, нам обоим нужна небольшая передышка. Вам – чтобы идеально вычитать ваш роман.

– Вы ищете повод отказать?

– На самом деле… Скоро вы сможете издать что угодно и в каком угодно издательстве. Почему «Атолл»?

– Честно говоря, я не собираюсь обогащаться за счет свалившегося на голову наследства. – Полина развела руки. – Не знаю, как вам это объяснить, но решение я приняла сразу. Практически все деньги пойдут на лечение детей, тех, кому нужна экстренная помощь, для кого дорогостоящая операция – вопрос жизни и смерти. Очень небольшую часть я оставлю себе, вернее, в семье. Мне лично не нужны эти деньги, недвижимость. Не в этом счастье.

– Это ваш выбор.

– Итак, мы будем сотрудничать?

Арсеньев почувствовал холодок, прошедший по конечностям, ему не хотелось ошибиться и отказаться от выгодного предложения. Он совершенно спокойно мог наплевать на свое обещание. Арсеньев представляет интересы издательства, а значит, должен быть беспристрастен и в какой-то степени циничен. Никаких эмоций. Воробьевой нужно одно, ему – другое. Хотя, кажется, она не из тех, кто бросается словами. Стоит ли отказываться от того, что принесет прибыль? Арсеньев обратился к никогда не подводившей его интуиции.

– Я подумала, что именно вам будет выгодно взять мою рукопись в работу. Это звено одной цепи, той, в которой главная роль принадлежит Шахову.

– Шахову? – Арсеньев запутался.

– Именно так. А дальше – хорошая рекламная кампания и… Кому я говорю об этом? Вы ведь знаете, как зажигать звезды…

– Хорошо. Мы попытаемся сделать так, чтобы ваш роман увидел свет к концу года. Прекрасное время для начала славных дел. Дело за вами.

– У меня все практически готово.

– Вы хотите оставить Вилена Евсеевича без работы?

– Если можно, пусть ответственным редактором будет Марк Иосифович. – Полина пристально смотрела на Арсеньева. Для нее этот выбор был важен. Марк Иосифович, сам того не зная, помог ей выстоять. Это он заметил, что ей давно пора писать. Может, он догадывался о том, что Полина надеялась сохранить в тайне ото всех?

– Вы мне все больше и больше нравитесь, Полина Сергеевна.

– Это не обязательно. – Воробьева поднялась, давая понять, что разговор окончен.

– Тогда, как говорится, остаюсь в ожидании… – Арсеньев улыбнулся. – Нелегкое дело, согласитесь?

– Я оправдаю ваши ожидания.

– Знаете, роман получит признание лишь в том случае, если он написан в стиле Шахова. Для всех нас он – планка, ниже которой уже провал.

– Как вы сказали? «В стиле Шахова»? Тогда можете не беспокоиться. – Полина улыбнулась, глядя куда-то вдаль, словно только ей было дано видеть это загадочное нечто.

– Неужели мои догадки… – Арсеньев прищурился, стараясь поймать взгляд Воробьевой. – Тогда многое проясняется.

– Есть одно маленькое «но». Это даже не условие, а жизненно важное обстоятельство. – Полина не обращала внимания на прозрачные намеки.

– Слушаю вас, Полина Сергеевна.

– Дело в том, что у этого романа…

Когда Арсеньев сказал «да», Полина чуть не расплакалась. Она взяла себя в руки. Все складывалось так, как должно. Алексей Викторович проявил присущую ему дальновидность. Ключевое слово «прибыль» всегда действует безотказно.

– Рада, что мы договорились. Спасибо.

– Пока не за что.

– Всего доброго.

Полина вышла из кабинета Алексея Викторовича и наткнулась на недобрый взгляд Тины. Эта девушка никогда не нравилась Воробьевой. Тина Звягина ассоциировалась у нее со скользкой хладнокровной жабой, которая временно перестала вырабатывать слизь. Еще немного, и от ее напускного лоска не останется и следа. Он утонет в вязкой полупрозрачной массе, забыв о манерах, каждодневной необходимости надевать маску, угодную шефу. Все знали о непростом характере Арсеньева, но Тина удивительным образом умела найти к нему подход, в каком бы настроении не был Алексей Викторович. Она умела угождать ему, предупреждала вспышки внезапного гнева, умела разрядить обстановку и превратить мечущего громы и молнии шефа в уверенного в себе бизнесмена. Тина была в курсе всех событий в издательстве и, скорее всего, нашептывала о них своему шефу. Некоторые пользовались этой ее «обязанностью», пытаясь быстро донести до Арсеньева нужную информацию.

Воробьева чувствовала, что Тину, как обычно, съедает любопытство. Как же так – она не в курсе, о чем таком важном разговаривали в кабинете. Полина знала, что источник всех сплетен о ней и Шахове – именно эти уста, подведенные алой помадой. Последняя, самая отвратительная ложь, которую с завидным профессионализмом распространяла Тина, касалась завещания Дмитрия. В интерпретации Тины Воробьева выступала расчетливой стервой, сначала влезшей в душу к человеку в непростой период его жизни, а потом и вовсе отправившей его на тот свет весьма изощренным способом: напоила и дала сесть пьяным за руль. О любви Шахова к быстрой езде знали все. С этой точки зрения поступок Полины выглядел однозначно. Она сделала последний циничный шаг, чтобы стать хозяйкой миллионов Шахова. Наверняка планировала грандиозные перемены в своей серой никчемной жизни.