Лучше подавать холодным

Точно такую же работу Балагур исполнял для Саджама. Сначала в Схроне, потом за его пределами.

– Это я могу.

– Лучше, чем любой из живущих, не сомневаюсь! Не могли бы вы начать с того, чтобы помочь мне застегнуть пряжку? Чертовы оружейники. Они нарочно их туда ставят, клянусь, чтобы нас бесить. – Коска ткнул пальцем в боковое крепление своей раззолоченной кирасы, выпрямился, втянул живот и задержал дыхание, покуда Балагур затягивал ремешок. – Благодарю, друг мой, вы – сама надежность! Якорь! Оплот спокойствия, вокруг которого я верчусь как безумец. Что бы я без вас делал?

Вопроса Балагур не понял.

– То же самое.

– Нет, нет. Не то же самое. Пусть мы знакомы недолго, я чувствую, между нами есть… понимание. Близость. Мы с вами очень похожи.

Балагур порой боялся слово сказать. Боялся новых людей и новых мест. Только считая все и вся, он еще мог как-то продержаться с утра до ночи. Коска, в отличие от него, порхал по жизни, подобно лепестку, несомому ветром. Его умение болтать, улыбаться, смеяться и вызывать улыбки и смех у других людей казалось Балагуру таким же магическим, как способность появляться из ниоткуда гурчанки Ишри.

– Мы совсем не похожи.

– Именно… как вы меня понимаете! Мы – полные противоположности, земля и небо. Однако… нам обоим недостает чего-то такого… что остальным кажется само собой разумеющимся. Какой-то детали механизма, позволяющего человеку чувствовать себя частью общества. Каждому из нас недостает своего зубчика на колесе. Но, сцепляясь между собой, мы образуем, похоже, одного более или менее приличного человека.

– Одно целое из двух половинок.

– И даже незаурядное целое! Я никогда не был человеком, заслуживающим доверия… нет, нет, не пытайтесь отрицать! – Балагур и не пытался. – А вы, мой друг, – постоянны, проницательны, прямодушны. Честны… достаточно, чтобы я сам становился честнее.

– Я почти всю жизнь провел в тюрьме.

– Где помогали стать честней опаснейшим преступникам Стирии, и с большим успехом, чем все судьи мира, не сомневаюсь! – Коска хлопнул его по плечу. – Честные люди такая редкость, что их зачастую ошибочно принимают за разбойников, мятежников, безумцев. И каково, в самом деле, было ваше преступление, кроме того, что вы – другой?

– Кража, в первый раз, и отсидел я семь лет. Когда меня схватили снова, в обвинении было восемьдесят четыре пункта, из них – четырнадцать убийств.

Коска вскинул бровь.

– И вы вправду были виновны?

– Да.

На миг тот нахмурился, затем небрежно махнул рукой.

– Никто не совершенен. Забудем прошлое. – Встряхнул шляпой в последний раз, распушая перо, нахлобучил ее на голову под обычным франтовским углом. – Как я выгляжу?

Черные узконосые сапоги с огромными золотыми шпорами в виде бычьих голов. Черная стальная кираса с золотым орнаментом. Черные бархатные рукава с желтым шелком в прорезях. Манжеты сипанийского кружева, прикрывающие запястья. Меч с вычурным золотым плетением, такой же кинжал, свисающие с пояса до нелепого низко. Огромная шляпа – желтое перо чуть не до потолка.

– Как сводник, приодевшийся у полкового портного.

Коска расплылся в лучезарной улыбке.

– Именно то, чего я добивался! Что ж, за дело, сержант Балагур! – И, откинув полог, решительно шагнул из палатки в сияние ясного солнечного дня.

Балагур двинулся за ним след в след. Теперь это было его работой.

* * *

Аплодисменты раздались, не успел он запрыгнуть на бочонок. На речи своей Коска приказал присутствовать всем офицерам Тысячи Мечей, и они действительно собрались и встретили его радостными воплями во всю глотку, хлопками, гиканьем и свистом. Впереди стояли капитаны, за ними лейтенанты, в тылу толпились прапорщики. Последние почти во всех армейских формированиях являлись их лучшими представителями – самые молодые и знатные люди, самые способные и смышленые, отважные и преданные идеалам. Здесь, в бригаде наемников, все было как раз наоборот. Самые старые и опытные стервятники, по уши погрязшие в пороках, самые коварные предатели, быстрее всех сбегающие с поля боя, имеющие наименьшее количество иллюзий и наибольшее – измен за душой. Точь-в-точь такие, как сам Коска, другими словами.

В ряд возле бочонка выстроились, аплодируя сдержанно, Сезария, Виктус и Эндиш. Величайшие и подлейшие из всех плутов. Не считая самого Коски, конечно. Балагур остановился чуть позади, скрестил на груди руки и принялся шарить взглядом по собравшимся. Уж не считает ли он их? – подумал Коска и решил, что наверняка так и есть.

– Нет, нет! Не надо! Слишком много чести, парни! Мне аж неловко от столь доброго ко мне отношения! – Он махнул рукой, и верноподданнический гам сменился молчанием в ожидании продолжения.

К нему обратилось множество лиц, покрытых шрамами и оспинами, загорелых и нездорово бледных, алчных, как у бандитов, – которыми эти люди и были.

– Отважные герои Тысячи Мечей! – загремел голос Коски в благоуханной утренней тишине. – Ну… скажем так, по меньшей мере, отважные парни Тысячи Мечей! Или даже так – просто парни! – По рядам прокатился смех, послышались одобрительные возгласы. – Ребята мои, все вы меня знаете. Кое-кто из вас сражался рядом со мной… или впереди, это точно. – Снова волна смеха. – Остальные знают… мою незапятнанную репутацию. – И снова смех. – Вы знаете главное – я один из вас. Солдат, конечно же! Воин, разумеется! Но такой, который охотней вкладывает оружие в ножны… – Коска, многозначительно кашлянув, оправил штаны в паху, – чем обнажает его! – И под громовой хохот хлопнул по рукояти меча.

– Да не скажут никогда, будто мы не мастера и не поденщики славного ремесла – войны! А какие-нибудь комнатные собачки у ног благородного господина! Мы люди сильные! – Он шлепнул по могучей спине Сезарию. – Жаждущие славы! – Ткнул пальцем в Виктуса. – Да не скажут никогда, будто мы не шли отважно на риск ради вознаграждения! – Одобрительный ропот. – Ваш наниматель, молодой принц Фоскар, хотел отправить вас в лобовую схватку с главными силами врага… – Настороженное молчание. – Но я отказался! Пусть вам платят за то, чтобы вы сражались, сказал я ему, но вы куда больше жаждете денег, чем сражений! – Горячее одобрение. – И, следовательно, сапоги мы замочим выше по реке, где встретим меньше противодействия! Что бы сегодня ни происходило, как бы оно не обернулось, помните – вы всегда можете рассчитывать на то, что ваши интересы я лелею, как… свои собственные! – Коска потер большим пальцем остальные, вызвав еще более радостные вопли.

– Я не стану вас оскорблять, требуя отваги, стойкости, верности и чести! И без того знаю, что всем этим вы наделены в высшей степени! – Общий смех. – Поэтому – по местам, офицеры Тысячи Мечей! Ждите моего приказа. И пусть госпожа удача пребудет нынче на нашей стороне! Ведь она, в конце концов, благоволит тем, кто меньше всего ее заслуживает! Пусть ночь застанет нас победителями! Целыми и невредимыми! И, главное, богатыми!

Последовал шквал одобрения. В воздух взметнулись мечи и копья, руки в кольчугах и броне, кулаки в латных рукавицах.

– Коска!

– Никомо Коска!

– Капитан-генерал!

Улыбаясь, он соскочил с бочонка, и офицеры начали расходиться. Сезария и Виктус тоже ушли, готовить свои полки, вернее, свои шайки оппортунистов, воров и головорезов, к боевым действиям. А Коска неторопливо поднялся на самую вершину холма, откуда открывался вид на мирную долину, еще укрытую кое-где островками утреннего тумана, на которую гордо взирала со своей горы Осприя, казавшаяся этим ясным утром особенно прекрасной. Сливочный камень построек, черно-голубые полосы мраморной отделки, медные крыши, позеленевшие от времени и лишь на немногих домах, выстроенных недавно, ослепительно сверкающие под лучами солнца…