Лучше умереть!

— Сударыня, у вас сдается комната?

— Да, комната и кабинет, на седьмом этаже… Сто сорок франков.

— Можно посмотреть?

— Конечно. Помещение свободно. Сейчас я вас провожу.

— Меня это устраивает, — сказала беглянка, осмотрев комнату. — Я из деревни, хочу остаться в Париже, поэтому нет смысла тратить деньги на гостиницу. Я хотела бы въехать сегодня же. С мебелью я быстро управлюсь.

— Как вам угодно. Только предупреждаю: у нас платят вперед.

— А я сейчас и заплачу.

— Вот и хорошо. Хозяин разрешил мне подписывать бумаги вместо него. Так что я вам сразу же и квитанцию выдам.

Жанна отсчитала тридцать пять франков и получила квитанцию, выписанную на имя Лиз Перрен — так она назвалась. Сверх того, в качестве чаевых, она выложила пятифранковую монету, что тотчас же обеспечило ей расположение консьержки.

— Бегите покупайте все, что вам нужно… — сказала та, — я помогу вам устроиться.

— А где здесь можно купить подержанную мебель?

— Совсем рядом, на улице Жако, слева.

Беглянка отправилась в указанном направлении и по очень скромной цене приобрела самое необходимое. Возвращаясь в свое новое жилище, она зашла в дешевый магазинчик, где продавалось все подряд, и почти за бесценок купила немного белья и кое-какую одежду. К четырем часам жалкая мебель уже была расставлена по местам, а в угольной печке пылал огонь. Решив подсчитать, на. какие средства ей теперь придется существовать, Жанна высыпала содержимое кошелька и убедилась, что жить ей почти не на что.

«Если я не хочу в самое ближайшее время умереть от голода, — подумала она, — нужно быстро найти работу».

Она вышла, намереваясь где-нибудь поесть, и, сразу же вернувшись, улечься спать. Шагах в пятидесяти от дома она увидела винную лавочку, над которой красовалась вывеска: «Привал булочников».

Жанна вошла.

Глава 18

Усердно работая, Люсьен Лабру дожидался дня, когда наконец по рекомендации Жоржа лично предстанет перед миллионером-промышленником, который ни в чем не может отказать своему адвокату. Следуя совету товарища, он никому ни слова не говорил о своих планах — за исключением Люси, да и той не назвал имени человека, на работу к которому рассчитывал попасть.

Впрочем, Люси это имя и не интересовало. Главным для нее было то, что работу он нашел, а значит, и свадьба уже не за горами. Видя, что жених перестал грустить, девушка повеселела и стала еще энергичнее работать. В тот самый момент, когда Люси закончила первую половину той весьма тонкой работы, которую доверила ей госпожа Опостин, было девять часов утра.

«Времени у меня хватит только на то, чтобы быстренько позавтракать, — размышляла она, — а иначе я рискую вообще остаться без завтрака. После примерки — а она непременно затянется, ведь, судя по всему, на эту клиентку угодить непросто, — нужно забежать в мастерскую за мелочами и показать заодно сметанное платье госпоже Опостин».

Люси разожгла стоявшую в смежном с ее комнатой ка-бинетике плитку и разогрела остатки вчерашнего ужина.

— Ах! — спохватилась она. — У меня же хлеба нет! Разносчица не принесла. Наверное, оставила у консьержки.

Она спустилась вниз с седьмого этажа, открыла дверь привратницкой и спросила:

— Госпожа Доминик, наверное, разносчица у вас оставила мою двухфунтовую булку?

— Нет, госпожа Люси.

— Ну и дела!

— Заходите… холодно ведь. Не принесла она ни вашей булки, ни моей. Совершенно невозможная у нас с вами булочная; никогда нельзя рассчитывать на то, что все будет как положено. Вечно выгоняют разносчиц из-за всякой ерунды.

— Да! Это и в самом деле невыносимо! — согласилась Люси. — Никогда не приносят хлеб вовремя!

В этот момент какая-то светловолосая девица, высокая, тощая и некрасивая, постучала в дверь привратницкой. В руках она держала четыре разные булки.

— Вот и разносчица! — сказала Люси. — И опять новая!

— А! Прекрасно, — воскликнула консьержка, — наконец-то! Из вашей булочной, похоже, вовсе скоро хлеб приносить перестанут. Ну и лавочка у вас! Давно бы мне пора подыскать другую!

— Я, что ли, виновата? — хмуро буркнула девица. — я только заменяю сегодня вашу разносчицу, ее позавчера с работы выгнали, и совсем не знаю, что кому нести… И вообще это не моя работа… Хозяйка ищет уже разносчицу… А у меня совсем другие обязанности.

— Значит, в ближайшие несколько дней хлеб нам, надо полагать, приносить будут после полудня!

Люси быстренько поднялась к себе, позавтракала за каких-нибудь четверть часа и отправилась по адресу, данному ей госпожой Огюстин, — в особняк на улице Мурильо.

Мэри Арман последнее время чувствовала себя гораздо хуже. Раздиравшие грудь приступы кашля участились и с пугающей настойчивостью становились все длиннее. Болезненное состояние сделало и без того капризный характер Мэри совсем неровным. Внезапные нервные вспышки сменялись долгими часами слабости и депрессии. И тогда Мэри впадала в безысходную грусть. Слезы сами лились у нее из глаз. В такие моменты она становилась очень нежной, ее охватывала жалость ко всем обездоленным, и она говорила себе:

«Я богата… И должна творить добро… Много-много добра…»

Именно в таком расположении духа она и пребывала, когда ей сообщили, что пришла девушка от портнихи. Хоть какое-то развлечение. Мэри приказала немедленно ее пригласить и встретила с самым любезным видом.

— Ну что, госпожа Люси, вы, наверное, сотворили просто чудо?

— Я очень старалась, сударыня… Надеюсь, что я правильно поняла все указания госпожи Огюстин. Платье еще только сметано… Нужно, чтобы вы примерили его.

Люси разложила платье на канапе.

— Но это же уже очень красиво! — воскликнула Мэри. — И украшения так оригинально расположены!

— А это я сама придумала… — с простодушной гордостью сказала мастерица.

— Ну что ж! Мне остается только похвалить вас. У вас бездна вкуса.

Мэри повеселела. Лицо у нее почти утратило свою обычную бледность и, хотя сухое покашливание по-прежнему то и дело сотрясало грудь, она, похоже, даже не замечала этого.

«Бедная девушка!… — думала Люси. — Она так больна!»