Лучшее лето в её жизни
Шрифт:
– Кто стоит за дверью, Соня?
– Этот, – Соня судорожно всхлипывает. – Черный! В черной шляпе!
– Никого там нет. – Дядя подходит к входной двери и смотрит в глазок. – Если не веришь, давай откроем и выглянем вместе. Хочешь?
Соня трясет головой, разбрызгивая слезы.
– Трусиха ты! – говорит дядя Фернанду и распахивает дверь.
Соня с визгом скатывается с кресла и мгновенно запирается в ванной. Дядя Фернанду закрывает входную дверь, тяжело плюхается на Сонино место и обхватывает голову руками.
– Сониня, я пошел! – полчаса
– Это у тебя голова квадратная! – с притворной обидой вопит Соня. – Не забудь булочки!
Дядя Фернанду выходит из квартиры и хлопает дверью. Щелкает английский замок.
Дядя отходит в темный угол рядом с лифтом, где его не видно через глазок, достает из портфеля мятую черную шляпу с приклеенными к ней грязно-седыми длинными волосами, черные круглые очки с почти непрозрачными стеклами и белый шарф, измазанный чем-то красным. Надевает шляпу, цепляет очки и заматывает нижнюю половину лица шарфом. После этого слегка откручивает лампочку над дверью, так что лестничная клетка погружается в полумрак, несколько раз требовательно нажимает кнопку звонка и ждет.
Через пару секунд в прихожей звучат легкие шаги.
– Кто там? – неуверенно спрашивает Сонин голос.
Дядя Фернанду подходит вплотную к двери и шипит:
– Наконец-то ты одна, девочка! Открывай, быстро! Открывай, кому говорю!
За дверью раздается страшный, раздирающий уши визг, потом топот и хлопок: Соня опять заперлась в ванной.
Дядя Фернанду снимает шляпу, шарф и очки и прячет все это в портфель. Ему страшно жаль бедную Соню, но он уговаривает себя, что делает это для ее же блага. Пусть лучше девочка лишний раз испугается и никуда не пойдет, чем будет бесстрашно разгуливать по улицам и однажды вляпается в настоящие неприятности.
«В воскресенье свожу ее в аквапарк, чтобы снять стресс», – думает дядя Фернанду, выходя из дома через черный ход.
Соня откашливается. Ну вот, довизжалась. Теперь горло болит.
Она идет на кухню и зажигает огонь под чайником. Потом ставит на стол зеркало на ножке, из своего тайника между двумя кастрюлями, которыми дядя Фернанду никогда не пользуется, достает косметичку и начинает красить ресницы.
«Как все-таки мило с дядиной стороны, – думает Соня, – быть таким предсказуемым…»
Она докрашивает правый глаз и смотрит на часы. Половина шестого. Через полчаса дядя позвонит ей с работы – узнать, все ли в порядке. Соня расскажет ему про «черного-в-шляпе», дядя заявит, что ей все показалось, Соня на него обидится, дядя попросит прощения и пообещает свозить ее в воскресенье в аквапарк, потом Соня скажет, что от страха у нее разболелась голова, а дядя посоветует ей закрыть жалюзи и отдохнуть. После этого можно смело идти гулять: дядя теперь позвонит только утром, чтобы разбудить ее в школу.
Соня показывает язык своему отражению в зеркале и принимается за левый глаз.
На пустой площадке перед лифтом царит гулкая тишина. От густой тени в углу отделяется большое темное пятно и бесшумно скользит по стене.
Пятно антропоморфное, но какое-то размытое. Четко видны только очертания круглой шляпы с узкими полями.Пятно доползает до Сониной двери и сливается с косяком.
Оно уже давно ждет. Может подождать еще немножко.
Свидание
– …я все время на них наступаю, а они от этого пачкаются и портятся, и мне приходится их все время поддергивать, особенно когда спускаюсь по лестнице. Или поднимаюсь. Когда поднимаюсь – вообще беда, хоть поддергивай, хоть не поддергивай…
Тьягу бубнит обиженно и монотонно, как пчелка-«музыкантик». Соня в детстве часто ловила музыкантиков и часами таскала их в кулаке. Музыкантики смешно щекотали ладонь, а Соня жмурилась от удовольствия и время от времени подносила кулак к уху, чтобы послушать басовитое жужжание.
Соня перестала ловить музыкантиков после того, как случайно промахнулась и поймала настоящую пчелу. Жало пришлось выковыривать иголкой, и с тех пор у Сони на самой середине ладони – ямка.
– …а ты: «Ах, короткие брюки неприлично», а я, значит, ходи и пол штанинами подметай! И я еще понимаю, ты бы честно сказала – мол, лень подшивать. Так нет же…
Соня не спорит. Соня молчит и украдкой потирает зудящую ладонь.
«Тьягу, – думает Соня, – вылитый музыкантик. Такой же толстенький и деловитый. И так же сердито жужжит».
– …бегу я по лестнице, а сам думаю – как бы на штанины не наступить. Они уже и так внизу все мокрые и грязные, смотреть противно…
Соня отворачивается от Тьягу и встречается глазами с Вашку.
«Что, подруга, достали тебя?» – сочувственно молчит Вашку, и Соня чувствует, что краснеет.
«Вашку, – думает Соня, смущенно отводя взгляд от улыбающегося Вашку, – совсем непохож на Тьягу. Или это Тьягу непохож на Вашку?»
– …а всего-то и делов – подшить чертовы штаны раз и навсегда. Я и сам бы подшил, если бы ты не…
«Жаль, что Тьягу так непохож на Вашку, – думает Соня и изо всех сил скребет ногтями вспухшую ладонь. – Если бы он был хоть капельку похож, с ним было бы значительно приятнее жить».
– …я никогда не знаю, слышишь ты меня или не слышишь. Соня! Соня, проснись! Соня, черт возьми, с кем я уже полчаса разговариваю?!
Соня вздрагивает и поворачивается к Тьягу. Тьягу сложил руки на груди и гневно смотрит на Соню. Левый уголок плотно сжатого рта нервно подергивается.
«А у Вашку, – думает Соня, стараясь не глядеть на дергающийся рот, – губы теплые и ласковые. Их так не сожмешь».
Тьягу сердито машет рукой и забирается в подошедший автобус. Соня послушно идет следом и усаживается рядом с ним, даже не кинув прощального взгляда на Вашку. Отходчивый Тьягу берет Соню за руку и дует ей в ухо.
– Ты меня еще любишь? – шепотом спрашивает он.
Соня молча кивает и чувствует, что Вашку, улыбаясь, смотрит ей вслед.
Соня неподвижно сидит на лавочке в парке, уставясь себе под ноги. Мокрые волосы облепили голову, с юбки течет, а в туфлях неприятно чавкает, но Соня даже не пытается прикрыться от дождя, хотя из ее сумки торчит изогнутая ручка мужского черного зонта.