Лучшие Друзья 2
Шрифт:
– Я знать, - ее глаза не выражали ничего, когда она собрала лаки в сумку и отложила в сторону. Сев по-турецки, она внимательно посмотрела на меня, и тут я увидела. Боль. Сожаление в ее взгляде. – А я бы вернуться. И сделать все от меня зависеть.
Меня прохватил озноб, никак не связанный с прохладой от кондиционера.
– Но мы не вернемся назад.
– Правильно. Поэтому я и вернуться сейчас. Я хотеть попробовать все заново. Спасибо, что дать мне шанс. Это значить много, - ее глаза вдруг увлажнились, и она резко встала, направляясь к себе в комнату.
Я так и осталась сидеть
Она надеялась все исправить. А я так и не дала ей шанса. Я просто примирилась с действительностью и считала дни до приезда папы и Валентины. Она пыталась как могла, а я невежественно ее отталкивала.
Внезапно мне стало противно от себя. Иногда я не умею замечать очевидных вещей.
Подскочив с пола, я медленно направилась к ее комнате. Постучав в дверь, я буквально слышала, как колотится мое сердце от страха, и как сжимаются все мои внутренности.
Не получив ответа, я вошла. Гаяна стояла у зеркала, нанося макияж.
– Прости меня, - услышала я свой голос будто издалека. – Я не давала тебе шанс. Я… я отталкивала тебя все это время, хотя могла бы и попытаться.
Ее рука замерла на полпути к глазу. Она слушала.
– Я… я тоже неважная дочь. И не умею общаться с матерью. Но… мы могли бы… попытаться, - каждое слово больно скребло мое горло, но я знала, что должна это сказать.
Моя мать медленно повернула голову и столкнулась с моим взглядом.
– Ты… ты правда так считать? – ее голос дрогнул, она прокашлялась.
Я не смогла ничего сказать, только кивнула, ощущая, как увлажнились мои глаза. Не плакать. Не сметь, Кристина!
Она резво отбросила косметику и пересекла комнату, оказавшись около меня.
– Я знать, что торопиться. Но все равно, - ее руки обвили меня, прижав к себе. Я была настолько потрясена, что замерла, а через пару секунд обняла ее в ответ.
Это было так странно. Через ночную рубашку я чувствовала, как бьется ее сердце, и это подействовало успокоительным на мою расшатанную психику.
21.
– Вот. Смотреть. Платье, - ближе к вечеру, когда неловкость от утреннего происшествия уже выветрилась, она принесла в мою комнату коробку, перевязанную алой лентой. Большими золотыми буквами там было выведено: Dior.
Я посмотрела на Гаяну со слабой улыбкой и развязала ленту. Открыв коробку, я охнула, не сдержав восхищения. Внутри лежала мягкая ткань нежного перламутрового оттенка восходящего солнца. Я вытащило платье – оно оказалось длинным, в пол. Впереди оно было чуть выше колен, а сзади развевался ужасно шикарный шлейф, переливающийся золотистым и коралловым цветами. Высокое горло, украшенное жемчугом, прямой покрой – оно было чудесным.
Гаяна, видя мою реакцию, сложила руки на груди.
– Что? – спросила я, прижимая к себе платье.
– Мерить. Я жду!
Я быстро выскочила из пижамы прямо при ней и осторожно, боясь зацепить или порвать платье, надела его. Оно пришлось в пору и сидело восхитительно. Ногти и впрямь подходили. Правда, как обычно, мой маленький рост подкачал. Гаяна подошла ко мне сзади и, распустив хвост, сделала высокую и объемную шишку в мгновение
ока.– Чудно. Идем со мной, - она поманила меня пальцем из комнаты. Я, ступая аккуратно, пошла следом.
Она открыла мне большую дверь, которую я раньше, почему-то, не видела. Я обалдела. Это был огромнейший шкаф, такой, как показывают в модных фильмах, с кучей одежды. А вдалеке стояла лестница, полностью забитая туфлями.
Гаяна по-хозяйски вошла и сразу направилась к лесенке. Закусив губу, она вытащила с нижней ступени пару белоснежных лодочек на высоком каблуке и с открытым носком.
– Джимми Чу, - она протянула их мне, не оборачиваясь. Затем развернулась в другую сторону и подошла к ящику. Открыв его, достала такой же белоснежный клатч.
– Он же? – слабо улыбнулась ей я. Гаяна, повернувшись, кивнула.
Я быстро обула туфли. Они сидели как влитые.
– Идеал, - на ее губах заиграла улыбка. – Ты прекрасна, солнышко.
Густо покраснев, я развернулась к широкому зеркалу. Как бы я себя не любила, она была права. Я действительно выглядела потрясающе.
– Снять туфли. Уставать, - приказала она, выводя меня из комнаты. – Я обязательно показать тебе здесь все в другой раз. Сейчас нас ждать в ресторане.
Я вышла в холл, держа в руках туфли и клатч. Настроение немного приподнялось, и я быстро написала Марине:
«Ты не представляешь, какое мне платье подарила мама!!!» - и отправила.
И только потом поняла, что назвала Гаяну мамой. Мамой. Я в отупении уставилась в экран телефона. «Сообщение доставлено» - высветилось там. О Господи. Я что, действительно это написала? Но если честно, перспектива называть ее матерью меня не воротила так уж и слишком, как раньше
Марина мгновенно прислала:
«Фото»
Я, усмехнувшись, пошла к себе в комнату и, встав около зеркала, сделала фотографию.
«О МАЙ ГАД, ВАЙСТЕНГАУЗЕН!!! Ты выглядишь просто божественно!!!» - пришел мне ответ.
Я засмеялась.
«Спасибо, подруга».
Я была рада, что она не заметила моей оплошности с «мамой».
Гаяна не заставила ждать себя долго. Она появилась на пороге моей комнаты в облегающем белоснежном платье с открытой спиной, идеально сидевшем на ней. На ногах у нее были мятные босоножки, а в руках – золотистый клатч.
– Подкрасить глаза. Выглядишь бледно.
Я взяла тушь и несколько раз провела кисточкой по ресницам. Затем, когда мы уже выходили, Гаяна пару раз прошлась по моим щекам бронзовой пудрой.
Мы спустились на лифте вниз. Гаяна не переставала улыбаться, а я вторила ей.
У подъезда уже стоял красный мерседес. Инстинктивно повернувшись, я увидела серебристый Кадиллак. Роман Владимирович дома. Хотя, с какой это стати меня волнует это?!
Мы сели, и машина быстро помчала нас по вечернему городу…
***
– Добрый вечер, - здоровалась Гаяна по-английски с двумя мужчинами в деловых костюмах и одной высокой женщиной в платье, сидевшими за столиком в шикарном ресторане. Я молча стояла позади нее, ожидая, что Гаяна сама представит меня, что она и сделала. Я не очень хороша в английском, но мне показалось, или она действительно сказала: это моя гордость и любовь, моя дочь Кристина?!