Лучший друг моего парня

— Когда-то я тоже была чужой в этом мире, — мягко произносит мама чудовища Гейдена, около её глаз собираются мелкие морщинки, и я неожиданно чувствую к ней безумную симпатию. — Главное, не сдавай позиции, не показывай, что тебя задевают их смешки, взгляды. Гордо подняла голову и прошла сквозь толпу стервятников к своей цели. Если у вас с Сашей настоящие чувства, ему будет плевать на мнение других. А испорченное платье всегда можно заменить другим. Эвелина не отличит одно от другого. Ну что? Я тебя убедила? Идём, пока они не заметили моего отсутствия.

— Ладно… А я думала, вы тут своя в доску. Держитесь молодцом.

Боже, Лина. Заткнись. Шампанское до сих пор кружит голову, и зрение немного плывёт. Каждое движение отдаётся легким ступором и тяжестью.

Не пила никогда и не надо было начинать.

— Годы тренировок, — усмехается Ирина.

В дом Гейденов попадаем через три минуты. Ирина вводит код от сигнализации в устройство на стене и толкает дверь плечом. Друг за другом шагаем внутрь.

Воздух спёртый и затхлый, такой, словно здесь давно никто не живёт. Можно было бы посветить мобильником и утолить свой интерес — всё-таки я оказалась в логове дьявола. Но телефон остался в сумке, а сумка — в машине у Соколова.

Неприятный озноб пробегает по спине. Что бы сказал Гейден, узнав, где я сейчас и с кем?

Представляю его потемневшие от злости глаза, напряжённые челюсти и сжатые до побелевших костяшек кулаки.

Он был бы в бешенстве.

А я так люблю злить его…

— Заходи. Подожди меня здесь, я быстро.

Не успеваю толком оглядеться, как Ирина возвращается, освещая себе путь фонариком на задней крышке смартфона.

— Дом пустует, сейчас я в основном живу в городе, — как бы оправдываясь, произносит она, и я замечаю, как её губы немного подрагивают. — Чтобы включить свет, нужно спуститься в гараж. Я ничего в этом не понимаю, домом в основном занимался муж и мальчики.

— Ничего страшного. Где можно переодеться?

Ирина провожает меня в сторону ванной и даёт на время свой телефон.

Эта чёртова ванная оказывается больше, чем моя съёмная комната! Но времени глазеть по сторонам совершенно нет.

Быстро сбрасываю испорченное и влетевшее мне в копеечку платье, надевая новое, цвета спелой вишни. Я его даже толком разглядеть не могу, лишь понимаю, что по фасону оно почти такое же.

— Не знаю, как вас благодарить, — произношу, возвращаясь назад.

— Пустяки.

— Я обязательно вам его верну, после химчистки.

— Не стоит, скорее всего я в него уже не влезу, — произносит Ирина.

Смотрю на её идеальную фигуру, которой позавидовала бы любая моя ровесница, и в неверии качаю головой. Мама у Гейдена очень красивая женщина. И он точно своими неправильными чертами пошёл не в неё. Интересно, как выглядит его отец? И, судя по тому, что она сказала про «мальчиков», а в ванной в стакане стояло четыре зубных щётки, у Гейдена есть брат?

Я не должна думать об этом, но думаю.

Когда мы возвращаемся в дом Сашиных родителей, все успевают переместиться в большую столовую. Ужин в самом разгаре.

Быстро осматриваю зал. Чета Соколовых во главе стола. Рядом с ними сидит сын, возле него пустой стул, а напротив — Мирон, гипнотизирующий свой сверкающий в искусственном свете бокал с напитком. Словно почувствовав, что я смотрю на него, приподнимает голову и безошибочно отыскивает взглядом.

Его тёмные изогнутые брови еле заметно дёргаются. Он безусловно замечает смену моего наряда. Глаза собственнически ощупывают моё тело, поднимаясь снизу вверх, пока не достигают пылающего лица.

Чёрт, это какая-то магия.

Ему стоит только на меня посмотреть, и я уже с трудом могу вспомнить собственное имя.

Игра продолжается.

Моё место рядом с Сашей — прямо напротив Мирона. Мой парень увлечён беседой со своим отцом и явно не заметил моего долгого отсутствия.

— Рыба или мясо, малыш? — ласково интересуется, как только я опускаюсь рядом, виновато улыбнувшись его родителям.

Эвелина награждает меня холодным пренебрежительным взглядом и быстро отворачивается. Нутром чувствую, что она от меня не в восторге.

— Воды.

— Останемся сегодня здесь? Я немного выпил.

Смотрю в его лицо, не понимая, что не так. Немного? Когда успел так напиться? Зрачки расширены, и правый глаз немного уезжает в сторону каждый раз, когда он пытается сфокусироваться на мне.

— Я могу вызвать такси.

— Хочу, чтобы ты осталась. Я бы показал тебе свою комнату, — шепчет доверительно.

Его мать давится и начинает громко кашлять. По спине ползут мурашки. Мне кажется, все в зале стали говорить на полтона тише и прислушиваются именно к нашей беседе.

— Конечно, — произношу медленно. — Всегда хотела там побывать.

Виски покалывает, а руки покрываются гусиной кожей. Взгляд Гейдена всегда такой осязаемый, словно он ставит на мне своё клеймо или старается выжечь дыру. Только я скорее съем свои туфли, чем посмотрю сейчас на него.

— Отлично, малыш, — хихикает Саша.

Глуповатая улыбка озаряет по-мальчишески красивое лицо, а его пятерня ложится на моё колено и легко сжимает. Он наклоняется ко мне ближе, опаляя дыханием, а я инстинктивно подаюсь назад.

Вздрагиваю от неожиданного шума.

Мирон поднялся на ноги, опрокинув стул.

Вжимаюсь в свой, стараясь слиться с обивкой. И, поймав его яростный взгляд, молю не выкинуть сейчас какой-нибудь фокус.

Гейден медленно наклоняется и поднимает мебель, жестом извиняясь перед гостями.

— Мир? — Соколов тоже привстает и тут же падает назад.

Ноги его совсем не держат. Бросаю взгляд на Эвелину, она неодобрительно поджимает губы.

— Я поехал.

— Ты пил, — вырывается у меня быстрее, чем я соображаю, что произношу это вслух.

— Рад, что ты заметила, — усмехается Мирон.

— Останься, — гундит Саша, смотря на своего друга как на божество, не иначе.

Мирон подхватывает со стола свой мобильный, целует мать в щёку и пожимает руку отцу Соколова. Его спина, обтянутая белой рубашкой, стремительно удаляется, а я как приклеенная смотрю ему вслед. Не понимая, какие испытываю эмоции.

Рука Соколова на моём колене кажется чужеродным предметом, тогда как язык Мирона, оставляющий след на моей голой коже, совсем не вызывает омерзения.