Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина

Из–за того, наверное, что именно его рассудок помутился от обиды на судьбу. Пока Рашен осторожно и вдумчиво работал над собой, Эндрю, наоборот, отдался эмоциям. У адмирала на шее висело полторы тысячи человек. А Вернер решал сейчас личную проблему. Поэтому Рашен старался успокоиться, а Эндрю все накручивал себя.

Он испугался. Ему теперь было что терять. У него была Кенди.

Как и Рашена, его заботил статус группы F, только в несколько ином ключе. Эндрю тоже считал, что группе больше нельзя стрелять. Он совершенно правильно рассудил, что сейчас Земле нужна только голова Рашена. Но после одного–единственного залпа по своим Земля выпишет ордера на арест всех офицеров.

В том числе и капитан–лейтенанта Кендалл.

Возможно, те, кого захватят живыми, отделаются длительными сроками. Но урановая каторга – та же смерть. Конечно, если Кенди приглянется кому–нибудь из местного начальства, ей будет чуть полегче… Подумав так, Вернер сжал кулаки. Он вдруг представил себе Иву, грязную, исхудавшую, жалкую, с радиационными оспинами на лице, стонущую от боли под невесть каким по счету мужиком… Она еще не знает, что это такое – цепляться за жизнь когтями, зубами и влагалищем. Этого Вернер не мог допустить.

И теперь, глядя на блокиратор и соображая, когда будет умнее обездвижить и обезоружить корабль, Эндрю совершенно не думал о себе. Его волновала только судьба Ивы, которую он в меру своих возможностей намеревался устроить самым лучшим образом.

Он действительно любил эту женщину. И готов был ради того, чтобы она жила, не зная боли, пожертвовать всем. Даже ее любовью.

Ведь Ива сейчас, как и большинство офицеров группы F, хотела только одного – драться, отстаивая свою честь. И как только вскроется причина, отчего ее корабль потерял ход, первое, что она сделает – попробует задушить своего возлюбленного собственными руками. В этом Вернер ни на миг не сомневался. Конечно, был шанс, что потом Ива его простит. Но когда оно будет, это «потом», и не убьет ли его Рашен задолго до этого момента, Вернер тоже не знал.

Ему было стыдно, больно, обидно, противно. Но с каждой минутой он приближался к самоубийственному выбору – на подходе к эскадре Рабиновича активировать блокировки. Полицейские возьмут беспомощный круизер на абордаж, и все пленные, как не оказавшие сопротивления, отделаются разжалованием и увольнением с флота без пенсий и льгот. Это Вернеру объяснил на всякий случай майор–особист, провожая его наверх.

А еще майор показал ему на прощание фотографию.

«Что это?! – воскликнул Эндрю, в ужасе отодвигая снимок. Там было очень много крови, целая лужа, и в ней лежала обнаженная девушка с обезображенным лицом. – Зачем?!»

«Не узнал? – деланно удивился майор. – Конечно, ты же так нажрался, что мать родную не признал бы… А ты, между прочим, именно с этой девицей развлекался».

«Где?!» – обалдело спросил Эндрю, уже предполагая худшее. И худшее не заставило себя ждать.

«В бардаке, куда тебя начальник лагеря возил, – напомнил майор. – Тут, понимаешь, какое дело. Твой друг Успенский знает, конечно, что ты уже не псих. Думает, тебя вылечили. Но стоит ему увидеть эту фотку и посмотреть экспертное заключение про твои отпечатки на ноже, которым девочку порезали, про твою сперму у нее во всех дырках и так далее… Кстати, не хочешь сам почитать?»

«Зачем?» – только и спросил Эндрю перед тем, как засветить майору раскрытой ладонью в нос. Он бы точно его убил, если бы майор не оказался вдруг сзади и не въехал ему башмаком под копчик.

«А затем, дорогуша, – ласково сказал майор скрючившемуся в углу Эндрю, – что ты у нас русский. А я вашу породу хорошо изучил. Русские все считают, что только они умные, а остальные – тупое дерьмо. Поэтому русские и добра не помнят. Спорим, ты меня кинуть хотел? В порядке, так сказать, глубокой благодарности за то, что я тебя выручил. А теперь ты, лапуля, у меня вот где, – и майор показал сжатый кулак. – До самого конца. На–всег–да».

Так Эндрю и ступил на борт флагмана группы F – потирая задницу и думая, а не зарезаться ли ему.

Приблизительно в тех же чувствах он пребывал и теперь, уединившись в центральном стволе «Тушканчика».

Только вот болело у него сейчас не ушибленное место, а где–то в области сердца.

* * *

– Господа офицеры! – рявкнул командир «Фон Рея», вскакивая и делая руки по швам.

– Вольно! – крикнул с порога Рашен и властным движением руки всех усадил по местам. – Господа офицеры, времени в обрез. Взяли терминалы, приготовились слушать.

Командиры, многозначительно переглядываясь, откинули крышки своих мобильных терминалов. Рашен уселся за стол и повернул к себе монитор. Эссекс встал у него за спиной, внимательно разглядывая публику. Боровский прислонился к стене у дверей и сложил руки на груди.

– Готовы? – спросил Рашен. – Смотрите. Оперативная схема ноль один. Все нашли свои места?

– Ого! – не удержавшись, выдохнул кто–то.

На мониторах появилась схема расположения судов группы F в непосредственной близости от Земли. Судя по всему, схему готовили на случай подавления локального конфликта или мятежа на родной планете.

– Секретная разработка нашего штаба, – объяснил Рашен. – Очень неплохо сделано. И Адмиралтейство не в курсе. Как видите, достать нас с поверхности невозможно. Атаковать силами остального земного флота тоже нереально – мы их заметим первыми и успеем перегруппироваться или отойти. Теперь, господа, ставлю задачу. Строевая часть сейчас готовит расписание, вскоре вы его получите. И через пять часов начинаете согласно этому расписанию швартоваться к «Гордону» и снимать с него экипаж… Что?!

– Никак нет, сэр! – сказали в задних рядах.

– Придется, господа, немножко потесниться, – продолжил Рашен. – Иначе никак. Мы могли бы посадить около трехсот человек на ремонтник, там есть пустые склады, но это дурно по отношению к людям.

Зал одобрительно загудел.

– Ничего, поместимся как–нибудь, – выразил общее мнение командир «Фон Рея». – Правда, господа?

– Отлично, – улыбнулся Рашен. – Учтите, с «Гордона» уходят все. Теперь дальше. Эвакуация проводится за час. Затем группа распадается и по одному скрытно уходит на точки, предписанные оперативной схемой ноль один. Там останавливается и ждет дальнейших указаний. По пути в бой ни с кем и ни в коем случае не вступать. Уходить от любого силового контакта. Сохранять радиомолчание. Связь со штабом только в экстренном случае и только через наш бакен. Учтите, меняются все коды. Порядок связи и новую систему шифрации до вас доведет контр–адмирал Эссекс. На время проведения данной операции назначаю его исполняющим обязанности командира группы F. Господин контр–адмирал, вы вступаете в должность немедленно по окончании совещания.

– Есть, – кивнул Эссекс с бесстрастным видом.

– Флагманом на время проведения операции назначаю СБК «Лок фон Рей».

– Мне нельзя, у меня реактор греется, – тут же заявил «Фон Рей».

– Починишь, – сказал Рашен.

– Да он не чинится!

– А ты починишь, – с угрозой в голосе сообщил от дверей Боровский.

Командир «Фон Рея» метнул в сторону Боровского взгляд, полный беспомощной ненависти, повернулся к адмиралу и сделал несчастное лицо.

– Oleg Igorevich! – взмолился он. – Ну за что?! Я же еле ползаю! Охлаждение почти на нуле…