Лучший из лучших

Разговор был весьма оживленный, но Лорена почти не принимала в нем участия. Она ковыряла вилкой в своей тарелке и с грустью размышляла о том, почему чувствует себя несчастной и обманутой. Она полагала, что ей давно уже безразлично все имеющее отношение к отцу, а сейчас вдруг поняла, что обманывала себя.

Лорена старалась вести себя вежливо, но отстраненно. Однако сделанное ею открытие так потрясло ее, что, несмотря на все старания, она не могла удержаться от крайне едких замечаний. Только выражение искреннего страдания и глубокого неодобрения на лице матери заставило ее замолчать до конца обеда. Больше всего, однако, ее беспокоило покорное терпение, с которым отец встречал эти выпады. Почему он так принимает все ядовитые укусы, выставляя именно ее в невыгодном свете? Какое он имеет право на сочувствие других?

Но вот, к великому облегчению всех присутствующих, обед подошел к концу. Лорена вскочила из-за стола, чтобы убрать посуду, но тут же ощутила головокружение и оперлась на спинку стула.

— Лори, дорогая, с тобой все в порядке? — забеспокоилась Элизабет.

— Может, тебе лучше присесть. Ты очень бледна, ма… моя дорогая, — сказал мистер Гордон.

— Наверное, выпили слишком много вина, — прокомментировал Ник.

Лорена не могла посмотреть ему в глаза — такое презрение слышалось в его голосе. Ник решительно не одобрял ее поведения и не собирался этого скрывать.

— Ничего страшного, — тихо ответила она, покрывшись ярко-красными пятнами стыда. — Видимо, я слишком резко встала… Сейчас все пройдет.

— Ты переутомилась сегодня, дорогая, — прозвенел серебряный голосок Элизабет. — Неудивительно, после такого напряженного дня еще и приготовить обед… Пойдите с Ником в сад, отдохните, погуляйте, а мы с отцом тут все уберем.

Но у Ника было на уме другое предложение.

— Будет лучше, если я помогу вам, Элизабет. А Лорена с Доналдом погуляют и поговорят. Возможно, им удастся заключить хотя бы временное перемирие.

Лорене хотелось завизжать, искусать его, избить, задушить голыми руками… Да как он смеет вмешиваться?

— Я не думаю…

— Тогда сейчас самое время начать, — резко оборвал ее Ник. — Особенно если это касается чувств ваших близких.

— Я собиралась сказать, перед тем как меня грубо прервали, что мне лучше принять душ. Я не успела до обеда, так что сейчас самое время именно для этого.

Объяснение было не самым удачным, но мистер Гордон галантно согласился принять его и тихо сказал:

— В таком случае я тоже помогу все здесь привести в порядок. Так мы справимся быстрее.

Миссис Гордон в сопровождении мужчин покинула столовую, и Лорена осталась одна. Прислушиваясь к смеху и шуму, доносящимся из кухни, она ощущала себя покинутой и одинокой. Ей хотелось узнать, о чем они говорят без нее. Лорена поднялась на второй этаж и направилась в ванную, преследуемая абсурдной мыслью, что именно она является объектом всеобщего веселья.

Она включила горячую воду и, яростно намыливаясь, бормотала себе под нос:

— Это отец виноват во всем. А этот Ник Тэрренс… ладно, с ним я разберусь потом. И мне глубоко безразлично, что он думает, пока дело не касается Алана.

Обманывала Лорена, обманывала сама себя. Ей было вовсе не безразлично, что Ник думает, и говорит, и делает. До смешного небезразлично!

Она знакома с ним всего третий день. За такой срок ни один мужчина не станет значить много ни для какой женщины, и уж тем более для нее, всю сознательную жизнь сохранявшей холодную голову при общении с представителями противоположного пода. И как она могла так увлечься им, его поцелуями! Лорена вспомнила горькое разочарование, которое ощутила, когда он отстранился от нее накануне. Нет, надо решительно положить конец этому безумию, и чем скорее, тем лучше! Она знала, что происходит с женщинами, которые попадают под влияние мужчин, видела это даже на примере собственной матери.

Лорена выключила воду, вышла из ванной и надела красное шелковое кимоно. Интересно, почему везде такая необычная тишина. Она подошла к открытому окну, выходящему в сад. Ее мать показывала отцу розы, которые выращивала каждый год с такой любовью. Он наклонился над ее креслом и что-то говорил, но слабый шум прибоя мешал Лорене расслышать его слова.

Однако этот отдаленный шум не помешал ей услышать слова, доносящиеся из приоткрытой двери соседней комнаты, в которой накануне ночевал мистер Тэрренс.

— Да, конечно, — произнес принадлежащий ему голос. — Мне тоже очень жаль, детка, но я обещаю, что скоро закончу здесь дела и сразу приеду… Да, я сам не рад, что взялся за это, с ней просто невозможно иметь дело… Я тоже люблю тебя, дорогая, ты знаешь это… Береги себя, милая, мы скоро увидимся, я обещаю.

Лорена услышала звук трубки, повешенной на рычаг, потом звук открывающейся молнии и тихое насвистывание.

Она как-то успела забыть, что в жизни Ника есть другие женщины, забыла о флаконе с ароматической солью в его ванной, забыла об открытии, сделанном в его спальне. Возвращение к реальности было ошеломляющим. Лорена не могла сразу справиться с нахлынувшей болью, с потребностью увидеть его, напомнить, что она тоже занимает какое-то место в его жизни.

Ник заметил ее тень на пороге и поднял глаза.

— Привет! Чувствуете себя лучше после душа?

— Намного, — сказала она и вдруг увидела на кровати открытый чемодан. Паника охватила ее.

— Я могу чем-нибудь быть вам полезен? — спросил Ник.

— Я… я услышала здесь голоса, и…

— Да, я воспользовался телефоном с любезного разрешения миссис Гордон.

С кем же ты говорил, кого ты называешь деткой, дорогой, милой? Лорена не осмелилась задать этот вопрос вслух. Она откашлялась и сказала:

— Я вижу, вы укладываете чемодан…

— Так и есть. — Он открыл дверцу шкафа и достал оттуда свои вещи.

— Но почему? Наш самолет только завтра.

— Сегодня я буду ночевать на первом этаже в кабинете.

Лорена сразу почувствовала что-то неладное.

— Но почему? — снова повторила она.

— Потому что здесь будет спать Доналд.

— Что?!

— Лорена, вы слышали меня. Ваш отец остается здесь, а он не может в его возрасте ночевать на диване, когда есть нормальная кровать.

— Но у него нет никакого права здесь находиться!

Ник посмотрел на нее с таким нескрываемым презрением, что она попятилась.

— Элизабет так не считает. И я могу даже предположить, что он провел бы сегодняшнюю ночь в ее постели, если бы ваша мать не боялась преждевременно свести вас в могилу.

— Неужели она пригласила его остаться?

— Правильно. По меньшей мере, пока мы не вернемся из Майами, а может, и дольше.

— Я… я вам не верю!

— Ваше право, Конфетка.