Лучший коп Мегаполиса
Шрифт:
— А у нас было! — взорвался Торсум.
— Шпаги в ножны, господа, — спокойно произнёс Антуан. Он посмотрел на меня. — Это всё, чем мы располагаем по этой линии. Конечно, мы попытаемся отыскать Инала, но успех в этом деле весьма и весьма маловероятен.
— Остаётся последняя нить — координаты баз.
— Информация была строго засекречена, — покачал головой он. — Утечка практически невозможна.
— Утечка может быть невозможна только теоретически, а практически возможно всё и всегда. Мне нужны все данные по этому блоку информации.
Торсум зашипел, как будто на его раскаленную физиономию кто-то плеснул
— Это уже не совсем материалы по делу, мисс Бентли. Это система безопасности, секретные шифры, особые каналы информационной сети. Я должен запросить разрешение из центрального офиса. Ответ мы получим только завтра утром.
— О’кей, — согласилась я. — Меня это устраивает, а пока я, пожалуй, ознакомлюсь с тем, что не требует особого допуска.
VI
На то, чтоб изучить информацию по этому делу у меня ушло несколько часов. Я сидела, буквально ни на минуту не отрываясь от экрана компьютера, причём плотность подачи была такой, что я едва заметила, как все, кто находились в комнате, постепенно разошлись. Остался лишь Лонго. Когда я, наконец, закончила, он сидел на подоконнике злой, как сотня анубисов.
На улице уже стемнело. Прямо за окном лениво покачивались широкие резные листья пальм, а дальше чернело небо, сливавшееся с бездной океана. Над горизонтом висели три малахитовые луны, отбрасывая на воду сверкающие парчовыми лентами дорожки света, окружённые мерцанием изумрудных бликов.
Лонго смотрел на улицу. Его лицо казалось спокойным, хотя чересчур суровым, но пальцы рук были судорожно сцеплены, плечи напряжены. Я подумала, что, должно быть, то исключительное значение, которое Антуан придавал моему участию в деле, задело его самолюбие. Да и я сама слишком уж круто взялась. Опять дают себя знать командирские замашки, а что делать? Я вздохнула и выключила кибер. Потом оперлась локтем на подлокотник кресла, опустила голову на ладонь и умирающим голосом пробормотала:
— Светлые боги, как я устала…
Несколько секунд было тихо, потом я услышала, как Лонго соскочил с подоконника и подошёл ко мне. Осторожно отодвинув мой локоть, он присел рядом и обнял меня за плечи. Я с удовольствием придвинулась к нему и прижалась к его груди. От его льняной куртки пахло травой и морем, тело обдавало жаром. Я подняла взгляд и посмотрела ему в лицо. Его глаза были нежными, как чёрный бархат.
— Вызвать кар или прогуляемся? — спросил он.
— Да, пожалуй, не помешает немного проветриться… — устало прошептала я.
Он осторожно хлопнул меня по спине.
— Пойдём, а то до отеля доберёмся как раз к рассвету.
Я с измученным стоном поднялась с кресла. Он улыбнулся и покачал головой.
— Ещё пять минут назад у тебя был вид Верховного Координатора за работой.
— За всё приходится расплачиваться, — вздохнула я. — Даже за вид.
Выйдя из комнаты, мы прошли по высоким светлым коридорам к лестнице из прозрачного пластика. Внизу в холле на нас подозрительно взглянул объектив идентификатора. Двери распахнулись, и мы оказались на верхних ступенях спуска к набережной. По обеим сторонам шумели во мраке душистые пальмы. Далеко внизу негромко плескался прибой. Где-то вдали слышалась музыка и совсем недалеко чей-то смех. Лонго снова обнял меня за плечи, и мы пошли вниз.
При
свете лун белая набережная казалась сделанной из малахита, с вершин гор налетал прохладный ветер, напоённый горьковатым ароматом целебных трав, а от горизонта влажно веяло морской солью и водорослями.Мы, не торопясь, шли вдоль каменных перил и молчали, вслушиваясь в свободное дыхание тропической ночи. Мне вдруг отчего-то стало грустно. Я взглянула на Лонго, он задумчиво смотрел себе под ноги, и его глаза тоже были печальными. Мне подумалось, что я уже видела когда-то его лицо, очень давно, много лет назад. Когда и где? Быть может, на византийской иконе, изображавшей молодого святого, или у костра на высокогорной базе где-нибудь в Чили. Бог знает, как всё перепуталось в этом мире… Да и так ли важно, где я видела его прежде, главное, что я вижу его теперь и запомню уже навсегда, именно таким: чёрные омуты глаз, затуманенные печалью, густые ресницы, словно осыпанные изумрудной пылью, четко очерченные брови и густые волосы, на которых лежит малахитовая вуаль лунного света.
— О чём ты думаешь? — спросил он.
— Ни о чём.
— Не хочешь говорить, как хочешь…
— А ты о чём?
Он не ответил. Повернулся и медленно двинулся дальше по тихой зелёной набережной. Моё сердце неожиданно сжалось от боли. Бог мой! Неужели кто-то действительно хочет его убить? Скорее, этот кто-то получит от меня отпущение грехов и бесплатную путевку в Тартар… Но дело было даже не в этом, а в нём! Я уже знала, но думать об этом не хотелось. Быстро вытерев слёзы, я бегом бросилась за ним, догнала, и он снова обнял меня за плечи. Глаза его горели в сумраке аллеи, ведущей к дверям отеля.
— Я думаю, что у нас ещё есть время, — проговорил он. — Не знаю сколько, но есть.
— Всё в наших руках, — кивнула я.
— Значит, всё будет хорошо. И давай пока не думать о том, что рано или поздно нам придётся расстаться.
— Это ты сказал, — нахмурилась я.
— И я беру свои слова обратно, — прошептал он, на ходу склоняясь ко мне, и поцеловал в губы.
VII
В холле мы на минуту задержались перед большим табло на стене.
— Странно, — произнёс Лонго, взглянув на него. — Меня кто-то ждёт.
Он нажал кнопку на пульте под экраном.
— Лейтенанта Руфаха в номере ждёт дама, — ангельским голоском пропел динамик.
— Ах, как мило! — подражая ему, прокомментировала я.
Лонго фыркнул, как рассерженный кот, и снова нажал кнопку.
— Какого дьявола! Что ещё за дама?
— Рузаф Аршар Торсум, сэр, — мурлыкнул динамик.
— Проклятье… — проворчал он.
— Может, мне погулять? — поинтересовалась я.
— С чего это? — удивился он. — Я не собираюсь беседовать с ней о любви. Если она будет говорить о деле, так у меня нет причин скрывать это от тебя.
— Но, может, ей нужно сказать тебе что-то наедине.
— Если нужно сказать, так скажет и в твоём присутствии, — раздражённо заявил Лонго. — У меня вообще нет желания с ней беседовать. Пусть будет довольна, что я соглашаюсь на эту встречу.
— Ты совсем не испытываешь к ней тёплых чувств? — спросила я,
— Да с какой стати? Это было так давно.
— Через восемь лет ты и ко мне будешь так относиться?
Он некоторое время с изумлением смотрел на меня, а потом разозлился: