Луг духовный: Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов
Шрифт:
Глава 181. Пещера – что лавка: дай – и возьмешь
Вот что рассказывал нам тот же пресвитер Дионисий об этом старце.
Однажды старец совершал прогулку в окрестностях Соха – поблизости от своей пещеры. Прохаживаясь, он увидал огромного льва, который, идя навстречу, приближался к нему. Шел он по очень тесной дороге, лежавшей между двух изгородей, которыми поселяне огораживают свои пашни, разводя колючие растения. Благодаря этим растениям, дорога была так узка, что едва мог пройти один только пеший, и притом без всякой ноши. Да и такой-то беспрепятственно едва ли мог пройти. Старец и лев приблизились друг к другу. Ни старец не возвращался, чтобы дать проход льву, ни лев не мог повернуться по крайней тесноте пути. Увидав, что слуга Божий
Один брат пришел к авве Иоанну и ничего не нашел у него в пещере.
– Как же ты живешь здесь, отче, не имея самого необходимого?
– Пещера эта – что лавка, чадо мое: дай – и возьмешь.
О власти святых над зверями см. прим. к гл. 2-й.
«Дай и возьмешь». Слова, выражающие веру старца. Бог не оставит Своим промышлением подвизающихся во имя Его. Служи Господу – и Господь подаст тебе все необходимое.
Глава 182. Жизнь аввы Александра киликийского, подвергшегося пред кончиной диавольскому нападению
К вечеру пришел-то ты, несчастный!
Поблизости св. Вифлеема есть монастырь св. Сергия, всего в двух верстах от него, называемый Ксиропотам. Там был весьма благочестивый игумен, авва Евгений, бывший впоследствии епископом Гермополя в той части Египта, которая лежит в соседстве с ближайшей Фиваидой. Мы пришли к нему в монастырь, и вот что рассказал он нам об авве Александре киликиянине.
Достигнув преклонной старости в пещерах св. Иордана, он принял Евгения в свой монастырь. Под конец своей жизни старец не вставал уже с одра в течение трех месяцев. И вот за десять дней до своего отшествия ко Господу старец подвергся сатанинскому нападению по зависти диавола. Тогда старец начал говорить диаволу: «К вечеру пришел-то ты, несчастный! Не много это значит… Я ведь ослаб и лежу неподвижно на одре своем. Несчастный, ты против воли обнаружил свое бессилие… Если бы ты был на самом деле могуч и силен, ты должен был бы подступить ко мне пятьдесят или шестьдесят лет тому назад. Тогда я, с помощью укрепляющего меня Христа, показал бы тебе твое бессилие, низринул бы гордыню твою и сокрушил бы непреклонную выю твою. А теперь… не моя это слабость, это – сокрушившая меня дряхлость. Впрочем, я благодарю Бога. Отходя к Нему, я скажу Ему об обиде, которой подвергся от тебя: после стольких лет подвига и злостраданий, при самой кончине, ты столь жестоко напал на меня…» Это, равно как и многое другое, повторял он каждый день, а на десятый – с полным спокойствием, в мире предал дух свой Господу Христу.
О киновии св. Сергия, или Ксиропотаме, см. во введении.
Неизвестно, в чем состояло нападение диавола. По всей вероятности, это было ослабление нравственной бодрости и вместе с тем проявление подавленных вожделений.
О Гермополе см. прим. к гл. 143-й.
Гермополь – теперь Ашмунейм. Против него на правом берегу Нила лежал Антинополь. Оба города были под властью одного епископа. См. Handbuch der Erdkunde von Ad. von Kloeden IV. 808. Берлин. 1877 г.
Глава 183. Чудо египетского старца Давида
Таков был обычай в скиту!
Авва Феодор киликиянин рассказывал нам: «Когда я еще находился в Скиту, был там один старец по имени Давид. Однажды он пошел жать вместе с другими иноками. Таков был обычай в Скиту – отправляться по селениям на жатву. Пошел и старец и нанялся за поденную плату к одному земледельцу. Однажды около шести
часов настал палящий зной, и старец, прекратив работу, ушел в какой-то шалаш и присел там. Пришел земледелец и, увидав его в шалаше, с гневом сказал ему:– Что ж ты не жнешь, старик? Или позабыл, что я плачу тебе деньги?
– Правда твоя! Но настал сильный жар, и зерна пшеницы падают из колосьев на землю. Я пережду немного, пока пройдет жар, чтобы тебе не потерпеть урону.
– Вставай-ка жать, хоть бы и все сгорело…
– Что ж, ты и в самом деле хочешь, чтобы все погорело? – спросил старец.
– Да! Я ведь сказал тебе! – ответил с гневом земледелец.
Старец встал, и внезапно запылало поле… Тогда испуганный земледелец бросился в другую сторону, где жали старцы, и начал умолять их, чтобы они пришли и упросили старца, да помолится он и угасит пламя. Те пришли и бросились к ногам старца.
– Да ведь он сам пожелал этого, – сказал старец. Но другие старцы умоляли его. Он пошел и, став между горевшим и не горевшим полем, вознес молитву, и тотчас угас огонь на ниве, и все остальное уцелело. Все удивились и воздали славу Богу».
Авва Феодор, вероятно, тот самый, которого благочестивые путешественники видели в Теренуфе. См. главу 54-ю и примечание к ней.
О трудолюбии св. подвижников см. прим. к гл. 13-й.
Кто знаком с африканским зноем, тот поймет все жестокосердие хозяина.
Пожар на поле – дело милости Божией, вразумляющей человека. Жестокосердие земледельца, не слушавшего разумных слов старца, было столь велико, что требовало вразумления более чувствительного.
Пожары на жатвах – дело обычное на Востоке.
Глава 184.
I. Благостный старец
А я придумал, как тебе заплатить мне долг!
В Александрии, в Эннате, мы пришли для назидания в монастырь аввы Иоанна евнуха. Здесь нашли мы дряхлого старца, прожившего около восьмидесяти лет в монастыре. Он был так милосерд не только к людям, но и к бессловесным животным, что нам еще не приходилось встречать другого, подобного ему. Что делал старец? У него не было другого дела, кроме следующего: встав рано, он отправлялся кормить собак, живших в лавре. Потом насыпал муки малым муравьям и пшеницы большим, размачивал сухари и бросал на кровли зданий – для птиц. Проводя так жизнь в монастыре, он не оставил ни двери, ни окна, ни подоконника, ни свечи, ни блюда и, чтобы не распространяться обо всем, – не оставил ничего из земных вещей. Никогда, даже и на один час, он не владел ни книгой, ни деньгами, ни одеждой, но все раздавал нуждающимся, устремив все заботы на грядущие блага (вечной жизни).
Желая изобразить его милосердие и сострадательность, рассказывали нам: «Однажды пришел к нему какой-то земледелец и просил у него одну номисму золотом. Старец сам не имел, у него вообще никогда не было золота в руках. Он послал его и занял в монастыре. Крестьянин, взяв монету, уверял его, что через месяц возвратит долг. Но вот прошло два года, и земледелец не отдавал долга, да и сам не имел ничего. Авва Иоанн призывает его и говорит:
– Возврати мне номисму, брат!
– Видит Бог, что мне нечем заплатить, – отвечает земледелец.
– А я придумал способ, как тебе заплатить мне долг…
– Что прикажешь – скажи мне: я готов все исполнить, – сказал крестьянин. Он думал, что старец даст ему какую-нибудь работу.
– В свободное от работы время, когда только тебе будет удобно, приходи сюда и клади по тридцати поклонов. Я буду давать тебе керату за каждый приход.
Сверх того, старец кормил земледельца. Тот согласился на это и, когда ему было удобно, приходил и клал поклоны. Старец давал ему плату, т. е. каждый раз одну керату. Накормив самого, он наделял его еще сухарями на пять человек, по числу его домочадцев. Так составилась сумма в двадцать четыре керата, что составляет номисму. Взяв деньги, старец отпустил крестьянина, дав ему еще от себя – в благословение.