Лука

Луке хотелось поступить так же. Затаиться, чтобы случайно не навредить Ксении. Но так поступать нельзя. Фамилькин наверняка в курсе, что Лука уже узнал об исполнении плана. Плана, против которого он протестовал. Неважно…

В общем, промолчи сейчас Лука и Фамилькин примет это за признак слабости. Между ними и без того всякие недопонимания, а так станет ещё сложней. Поэтому Лука сразу пошёл в его кабинет.

Устроили Фамилькина неподалёку от командного пункта. Но он больше любил разговаривать в своей каюте. Лука поначалу потакал, но сегодня решил, что никаких дальше панибратских посиделок. До добра они не доведут.

Лука постучал в кабинет, вошёл и дождался, пока дверь закрылась. Потом мигнул красный индикатор — дверь заперли.

Фамилькин сидел на диване, а перед ним в воздухе висели схемы и картинки Чернышки. Вид у него был как у крайне занятого важным делом человека. На гостя Фамилькин еле взглянул.

— Проходи. — Бросил он.

Лука прошёл, стараясь топать как можно громче и встал напротив.

— Чего-то хотел? — Спросил Фамилькин.

— Хотел. Что это за история с двумя девушками? Вы говорили, что план теоретический. И всё же выполнили его.

— А чего ты так разволновался? Девушки живы и здоровы.

— Но они могли погибнуть! И ещё могут!

— Сядь! — Вдруг рявкнул Фамилькин.

Лука послушался. Не потому, что испугался, но кажется, тот решил выложить карты на стол.

— Вы оставили на планете одного из своих.

— Не понял.

— Что тут непонятного? Вы бросили на планете человека! Молодого парня! Не надо делать вид, будто не понимаешь, о ком речь.

Так вот оно что?!

Фамилькин смотрел взглядом, излучающим праведный гнев, но кого он хотел обмануть?

— И что? — Спокойно спросил Лука.

— Что? Вы оставили человека умирать и теперь ты спрашиваешь, что?

— Вы отправили двух ни в чём не виновных посторонних девчонок расхлёбывать это и не пожалели их. А теперь хотите сказать, что это ради чего?

— Ради исправления твоей ошибки!

О, когда-то Луку это бы проняло. Наезд и много громких пафосных слов.

Теперь нет.

Он встал.

— Я никогда не скрывал, что сделал выбор в пользу большинства. Спас большинство ценой одной жизни. Причём никто даже не умер, просто остался на планете в довольно комфортных условиях. И у него все шансы договориться с местными! Все шансы! А вы только что рискнули двумя жизнями штатских, причём женщин, и не нужно заливать мне, что сделали ради для исправления моей «ошибки». На кого вы работаете?

Фамилькин резко замолчал. Моментально отгородился, спокойно ответил:

— Не забывай, что ты под присягой.

— Я помню. — Сквозь зубы ответил Лука.

— Тогда свободен. Если нужно, я тебя вызову и скажу, что делать.

Луке хотелось бы ответить что-нибудь героически-пафосное, вроде: «только думайте, прежде чем приказывать» или «все ваши действия всё равно станут известны», но ничего такого он не сказал.

Лука выпрямился и ответил:

— Есть.

Развернулся и вышел в коридор.

Итак, можно сколько угодно перебирать заказчиков… но кажется, Лука уже знал, кто основатель всей этой экспедиции. Ведь заинтересованные лица, неважно, учёные или военные, могли послать сигнал издалека, могли прислать предложение о вступлении в контакт с помощью автоматизированных кораблей и катеров.

Но они отправили живых людей. И теперь понятно, зачем. Чтобы бросить кого-нибудь на поверхность и посмотреть, как отреагируют инопланетяне. Да, но не только. Чтобы те, кто сейчас внизу, попытались найти там Саблезуба.

Его судьба мало колыхала высокое начальство, тут к бабке не ходи. Пафосные высказывания Фамилькина о бросании своих не выдерживают никакой критики, там не было ни малейшего шанса поступить иначе, их с Димитром проверяла по этому поводу специальная комиссия и в результате на них даже дисциплинарного дела не завели. Не то что уголовного. Потому что вывод комиссии однозначен — необходимая жертва.

В общем, всем было наплевать на одного, если удалось спасти остальных. И единственный, кто готов был бы в такой ситуации тратить деньги, много денег, а их у него в достатке, ради поиска и спасения одного-единственного человека — это его отец.

Экспедицию организовал отец Саблезуба.

* * *

Они почти бежали вперёд, пока Ксения не споткнулась. Вообще-то по коре было удобно ходить, она совсем не скользила и мягко пружинила, а трещины походили на ступеньки. Но в какой-то момент Ксения споткнулась и остановилась. А потом зачем-то оглянулась и посмотрела вниз.

Высота… Высота была просто безумной. А плотная стена зелени, оказывается, расходилась почти сразу же за катером и оставляла землю открытой. От вида земли где-то далеко внизу высота казалась ещё опасней.

Она быстро села на корточки. Опустила голову и закрыла глаза.

— Ксения!

Алина вернулась и села рядом.

— Ты чего?

— Сейчас пройдёт. — Прошептала Ксения.

Высота. Она огромная. Просто огромная!

— Я выше не пойду, — сказала она.

— Но почему? — Удивилась Ксения.

— Почему? Здесь очень в-высоко. Очень.

— Ну да… И что?

— А то! — Ксения нахмурилась и тряхнула головой, но глаз так и не открыла. — А то, что если мы свалимся, нам крышка.

— И с чего мы свалимся?

Ксения открыла глаза. Нет, ну Алина её реально удивляет!

— С того!

— Ты боишься, что ли?

И зубами сверкает. Ей бы ещё повязку на глаз и саблю — вылитая пиратка.

— Боюсь. И тебе советую. Тут кроме нас никого.

— У меня есть нанокрест!

Алина расстегнула карман на груди, достала и продемонстрировала пакет с нанокрестом — устройством, способным залечить даже выстрел в сердце. Или дыру в голове. У Ксении был такой же. Кто-то проявил неслыханную щедрость и оставил два нанокреста в катере. По мнению Ксении, это означало, что по крайней мере убивать их не планируют. А собираются вернуть на корабль. Что не могло не радовать. Делиться своими соображениями с Алиной она, впрочем, не стала.

— Если ты свалишься, умрёшь раньше, чем сможешь его достать и использовать. Если вообще сможешь двигаться.

Алина шумно вздохнула и спрятала нанокрест обратно.

— Ладно. Но что тогда делать? Если по земле идти, мы там запутаемся, как в паутине!

Ксения молчала. С паникой бы разобраться, а не думать, что делать дальше.

— Может, пойдёшь обратно, а я поднимусь? Я не боюсь. — Алина интенсивно мотала головой. — Правда, мне не страшно.

— Угу. А если что случится, как и где мне тебя искать? Разъединяться нельзя.