Лукреция

Но она отстранилась, встав во весь рост. Её тень перечеркнула неоновую вывеску «Рай за 24 часа в кредит!». В глазах вспыхнули жёлтые предупреждения.

— Хватит, Тимур. Они все равно уничтожат меня. Я готова к смерти.

Солнце заливало всё вокруг ярким желтым светом. Ветер трепетал ее короткие светлые волосы, разрисовывая лицо лентами голубых вспышек.

Вдруг мне пришло сообщение.

Эйнар: «Я достал ядро. 5к кредитов. 7 сектор, дом 159.Через час.»

Мое сердце радостно забилось. Мгновение назад я был готов умереть. А теперь всё снова будет хорошо. Мы починим Лукрецию. Эйнар мне поможет. С ним мы точно всё сделаем быстро и качественно. Лукреция будет жить!

— Быстрее в машину. Эйнар достал ядро!

Я светился от счастья, но Лукреция близко подошла ко мне и осторожно спросила, понизив голос:

— Ты же знаешь, что нельзя поставить уже использованное. Он достал новое?

— Наверное! Или перепрошил старое. Или…

— Сколько он просит? — перебила меня она.

— Пять тысяч.

— Нет!

— На кону наши жизни.

Она молча легла на заднее сиденье и накрылась плотным одеялом. Я надел респиратор и затёр грязью номер машины, затем сел за руль и, молясь, погнал на другой конец города, в старый квартал, где еще были дома с подвалами.

За окном мелькали утренние пейзажи огромного мегаполиса: через плотный смог пробивались тусклые солнечные лучи, на улицах копошились разнокастомные люди, машины, роботы, андроиды. Город кипел. Он вообще никогда не успокаивался, никогда не отдыхал.

Я уверенно вел машину по треку, стараясь аккуратно обгонять поток и избегая крупные магистрали. Лукреция неподвижно лежала сзади. Я даже не включал радио.

Машина вгрызлась в узкие улицы седьмого сектора, обходя трещины в асфальте. Лукреция молчала, завернутая в одеяло, но я чувствовал ее взгляд — как лезвие, упертое мне в спину. Она не одобряла это всё, но страх побеждал.

Наконец, я свернул к нужному дому и остановился. На стене алела неоновая надпись: «Рай — это место для каждого. В кредит».

Я заглушил двигатель, и тишину разорвал скрежет ржавых ворот.

— Ты уверен, что тут безопасно? — спросила Лукреция, впервые за дорогу. Ее голос дрожал.

— Нет, — ответил я честно. — Делай всё, что он скажет. Это надежный человек. Он нам поможет.

В дверях показался Эйнар, закутанный в серый плащ. Его лицо скривилось в улыбке.

— Ну что, романтик? Привез кредиты?

— В долг. Умоляю тебя! Я всё отработаю.

— Такое не отработаешь, — бросил Эйнар.

Лукреция начала активно изучать среду, и ее лицо и руки засветились едва различимыми розовато-желтыми огоньками.

Эйнар скинул капюшон и начал ходить вокруг Лукреции, внимательно осматривая её:

— Знаешь, я поизучал записи про твою машину, поднял секретные архивы корпорации, установил владельцев. Такие синтетики делались как подружки: отлично грели постель. И не только, — он лизнул губы, и я понял: он всё знает.

— Ядро, — прошипел я. Лукреция молчала, но её пальцы впились мне в плечо.

— Помни, что ты спасаешь бытовую технику, — Эйнар фыркнул. — Пусть идёт в подвал. Сейчас заменим ядро. Подожди в машине.

— Я не пойду без Тимура, — резко ответила Лукреция и еще крепче сжала руку. Импульс тока, но уже слабого и едва жалящего, уколол меня.

— Какая вредная, — цокнул Эйнар, но тут же добавил: — Ладно, веди её сам.

Я никогда не был в его подвале, поэтому не ожидал, что здесь будет настолько красиво: яркое освещение, стены и пол выложены белыми керамическими плитами, везде шкафы для хранения деталей и несколько металлических столов. Как же чисто!

Лукреция нервничала. Она замерла, увидев операционный стол.

— Тимур, меня переселяли на таком же… — прошептала она мне на ухо.

— Не бойся, я с тобой.

Эйнар улыбнулся и торопливо проговорил:

— Ложись сюда, быстрее.

Когда Лукреция устроилась, он пристегнул ее ремнями и подключил к голове, груди и пальцам рук специальные датчики. На мониторах вывелись данные — вся информация о Лукреции. Эйнар внимательно изучил графики и цифры, и восторженно выпалил:

— Твою мать! Она не синтетик! — Эйнар тыкнул пальцем в голограмму мозга: — Здесь следы нейромиграции. У нее нет сознания в мозге. У нее там просто процессор с полудохлым главным ядром… А где ее сознание?

Я беспокойно посмотрел на Лукрецию. Она лежала и не двигалась. Вдруг Эйнар вскочил со стула и схватился за голову.

— Охереть, так это те синтетики! Экспериментальное переселение сознания! Да, Тим?! Её личность вырвали из трупа и впихнули в нейрокристалл. Но… Почему она была в утильканаве?! За один её кристалл нас всех отправят в утиль!

Я не ответил. Тревога ширилась в груди. Я боялся, что всё пойдет не так…

— Ты знал, да? Ты знал про кристалл и промолчал, сукин ты сын! — рявкнул он. — Это целое состояние!

Что-то резко запищало.

Эйнар замер у открытого кейса с ядром. Его пальцы вдруг задрожали, и он начал говорить:

— Знаешь, почему я гоняюсь за «Химерами»? — он не поднимал глаз, вертя в руках отсоединённый кабель. Искры от контактов падали на пол, как святящиеся блохи. — Их создавали для войны. Встраивали в мозги модули боли…

Из-за двери донёсся скрежет колёс патруля — копы проверяли соседний гараж. Эйнар резко дёрнул головой к шуму, будто хотел плюнуть в ту сторону, но вместо этого сжал кулак.

— Чтобы синтетики чувствовали боль, чтобы они терпели пытки. Якобы так они будут яростнее… — он внезапно засмеялся, но смех превратился в кашель. — Теория больного придурка, который думал, что страх можно прописать кодом.

Он швырнул кабель в стену. Тот завис в воздухе, зацепившись за крюк, и раскачивался, словно повешенный.

— Мой брат был тестером. Добровольцем, — голос Эйнара стал тише. Он потянулся к голограмме «Химеры», но не коснулся её, будто боялся обжечься. — Говорил, это поможет выплатить долг за преступника-отца. А они…