Луна и солнце

Его величество благосклонно принял тосты в свою честь, пригубил вино и принялся за работу.

— Кретьен, — обратился король к адъютанту, — в Бретани нет епископа. Если я назову кандидата на епископство Бретонское, то папа сможет его рукоположить вместе с остальными, тотчас после подписания договора. Кому бы вы хотели отдать это назначение?

— Немо, сир.

Его величество удивленно поднял бровь:

— Никому?

— Если месье де Кретьен не может предложить кандидата, то, возможно, сию должность и доходы следует отдать…

Люсьен перебил отца де ла Шеза:

— Моя семья предпочла бы, чтобы эта епископская кафедра оставалась вакантной.

Он допил вино, и Кантен снова наполнил его бокал.

— Сударь, на одной чаше весов — горсть презренного золота, а на другой — духовное благо всей Бретани! — возразил отец де ла Шез. — Народу необходим наставник. Ваша семья достаточно богата, а у Бретани всегда была слава…

— Довольно, сударь. Я спросил мнение месье де Кретьена, и он его высказал. О своем решении я сообщу вам позднее.

«Новый епископ стал бы посылать большую часть доходов от своих земель в Рим. Если прихожанам не придется содержать епископа, они смогут платить налоги его величеству, и у них останется хоть что-то, чтобы пережить грядущий неурожай.

Ты преисполнился гордыни, а значит, рискуешь. Ты не соблаговолил объяснить свое мнение королю, не желая, чтобы мадам де Ментенон решила, будто ей удалось пристыдить тебя и склонить к непривычному акту милосердия».

Объяснять свою позицию его величеству не стоило. Монарх обладал немалой проницательностью в делах политики; его величество зачастую угадывал мотивы своих подданных и советников еще до того, как они осознавали их сами.

— Что вы мне сегодня приготовили, де Барбезье?

— Указ, согласно которому в домах протестантов надлежит размещать на постой воинские части.

Барбезье достал бумаги из походного бюро.

— Очень хорошо.

Людовик подписал юридический акт под одобрительными взглядами Барбезье и де ла Шеза. Мадам де Ментенон, уже успевшая заняться новым шитьем, улыбнулась.

Люсьен промолчал, ведь никакие возражения не заставили бы Людовика передумать. Он уже неоднократно пытался переубедить монарха, иногда даже рискуя попасть в немилость. Предполагалось, что подобные меры ускорят возвращение еретиков в лоно Католической церкви, однако, насколько понимал Люсьен, только причиняли горе, насаждали измену и служили обогащению недостойных. Однако, вместо того чтобы отменять гибельные указы, король продлевал их действие. Нетерпимость его величества к протестантам, которую, по мнению Люсьена, подогревала в нем мадам де Ментенон, не давала ему понять, какой ущерб гонения на протестантов наносили Франции и ему лично.

«Проще быть атеистом, — размышлял Люсьен. — И к тому же безопаснее. Королевские войска не имеют права останавливаться на постой в моем доме, грабить его и бесконечно издеваться над моими домочадцами».

— Это все? Что ж, до свидания, господа, — сказал король, обращаясь к Барбезье и де ла Шезу. — Месье де Кретьен, а вы еще останетесь и выпьете со мною вина.

Барбезье и де ла Шез откланялись и удалились.

Кантен наполнил бокалы его величества и Люсьена. Мадам де Ментенон отказалась подкрепить силы. Люсьен отпил маленький глоток вина, смакуя букет столь прекрасный, что жаль было осушать бокал залпом, даже в медицинских целях.

Его величество закрыл глаза, и на мгновение стало понятно, сколь он измучен заботами и стар.

— Поставьте передо мной какую-нибудь простую задачу, месье де Кретьен, — сказал его величество. — Только не имеющую отношения к государственным делам и религии. Такую, чтобы решить ее можно было одним мановением руки или пригоршней монет.

— Тогда я напомню вам об отце де ла Круа, ваше величество, и о вскрытии русалки.

— А он его не завершил?

— Завершил наиболее важную часть, ваше величество. Однако несколько малых мышц и сухожилий еще ждут его ланцета.

— В первую очередь он должен сосредоточить внимание на органе, который мы исследовали вчера ночью.

— Разумеется, ваше величество.

Король снисходительно махнул рукой:

— В остальном, если у него останется время, пусть поступает с трупом, как ему заблагорассудится.

— Я передам, ваше величество. Он будет вам благодарен.

Они смаковали вино, дружелюбно поглядывая друг на друга и молча наслаждаясь каждым глотком, словно это происходило во время военной кампании или в Марли, где этикет соблюдался не столь строго.

— Вы внушаете мне беспокойство, месье де Кретьен, — сказал наконец его величество.

— Беспокойство, сир?

— Вы ничего у меня не просите.

— Неудивительно, что я внушаю вам беспокойство, сир, — откликнулся Люсьен. — Умение не просить — столь редкий дар, что его обладатель поневоле вызывает подозрения.

Его величество усмехнулся, но не дал увести разговор от темы.

— Те, кто меня окружает, только и делают, что умоляют о постах, чинах, званиях и пособиях. Для себя или для ни на что не годных родственников.

«Интересно, — размышлял Люсьен, — уж не затеял ли его величество хитрость и не использует ли мое присутствие в качестве уловки, давая мадам де Ментенон понять, что хватит выпрашивать бесконечные привилегии для беспутного братца?» Впрочем, столь же, если не более вероятно, что его величество вовсе не думал о ее чувствах.

— Боюсь, месье де Кретьен, что, испытав разочарование, вы покинете мой двор и в поисках приключений снова отправитесь в Аравию.

— У меня нет причин возвращаться в Аравию, ваше величество, — возразил Люсьен. — Я и в прошлый-то раз уехал туда лишь потому, что вы услали меня с глаз долой.

— Пока вас не было при дворе, мне так часто не хватало ваших мудрых советов. Неужели вы не захотите принять никакого вознаграждения, хотя бы символического?

«Вы удостоили меня своим доверием, — подумал Люсьен, — а это честь превыше богатств, чинов и званий».

— Ваше величество, все, что мне нужно, у меня уже есть.

— Когда-нибудь, Кретьен, вы попросите меня о великой милости, и тогда честь заставит меня даровать ее, пусть даже неохотно.

Мари-Жозеф закрыла клетку и прошла по дощатому помосту в импровизированную лабораторию Ива. Стража передвинула ширмы, плотным кольцом замкнув лабораторию, скрыв от любопытных глаз саван и защитив от солнца оборудование и образцы. Она проскользнула за занавеси. Внутри все казалось нетронутым. Мари-Жозеф вздохнула с облегчением. Его величество не соизволил сообщить ее брату, что русалку выставят на всеобщее обозрение, — да и, в конце концов, кто такой Ив, чтобы предупреждать его об этом? Русалка принадлежала королю. И он, несомненно, был уверен, что его стража защитит лабораторию от непрошеного вторжения праздных зевак или случайных повреждений.

Саван был обложен мелко наколотым льдом и засыпан свежими опилками. В воздухе чувствовался едва ощутимый запах тления. Если его величество соблаговолит всего один раз посетить лабораторию, Ив успеет завершить макроскопическое вскрытие и сохранить образцы для изучения.

Она села за лабораторный стол. Внутренние органы морской твари, включая странную долю легкого, лежали в спирту в массивных стеклянных банках. Ткани казались самыми обыкновенными, ни дать ни взять морская свинья, вскрытие которой они с Ивом однажды провели на Мартинике, обнаружив на берегу ее выброшенное волнами тело.