Лунное танго

Тут Динка сочувственно хмыкнула. Егор был человеком будущего, абсолютным жителем мегаполиса. За городом, в глуши, он увядал, а на людных улицах из него буквально искры сыпались. Для него и Улан-Батор так, большая деревня, даром что столица Монголии. Сам из Бурятии, черноволосый, узкоглазый Егор мгновенно ввинчивался в любую азиатскую культуру. Он уже побывал на Таиланде, в приграничном Китае, и теперь вздыхал о городах-гигантах – о Токио, Гонконге, Пекине. Это он таскал Динку по всему Улан-Батору, показывал клубы, музеи, рассказывал о великом Чингисхане, которого монголы почитают, как божество.

Хороший друг.

А подружились они, потому что Динка Егора, по сути, спасла. Дело в том, что Егор… ну, полноват. Бывает. Не всем повезло шуметь стройными рябинками. Динка не обратила бы на него никакого внимания, если б не Рэнька. От неугомонной псины ничто не могло укрыться. Они гуляли тогда подальше от посторонних глаз, среди сопок, начинавшихся сразу за «русским районом».

Шпарило солнце, пылили под ногами высохшие тропки, степь горьковато пахла сухими травами. В небе кружил орел. Динка щурилась на свет и пила теплую воду из бутылки, а Рэнька, несмотря на жару, неутомимо прыгала за палкой, а потом рванула на вольный выпас, когда Динка отстегнула наконец поводок. Тут, вдали от народных масс, можно было не цеплять намордник. Собака ведь в некотором роде тоже человек, она не может все время бегать с подвязанной челюстью.

Крайние хрущевки еще просматривались за спиной, а девочка с собакой забирались все дальше и дальше. Слева осталась гудящая вышка связи, а впереди начинались дикие овраги. Вот в такой овраг, насторожив уши, внезапно свернула Рэнька. Динка следом. Щенок-злюка уже подрос, мог наворотить дел. По счастью, она успела вцепиться в ошейник – так они и влетели в ложбинку, на всех парах, как два счастливых паровоза. А там, прямо на земле, сидел черноволосый паренек, смахивающий на монгола. Он оглянулся и быстро вытер рукавом лицо.

– Ты чего? – растерянно спросила Динка, соображая на ходу – а говорит ли он вообще по-русски? – Плакал, что ли?

Рэнька угрожающе рыкнула – просто от переизбытка молодой дури.

– Тебе какое дело? – Парень глянул исподлобья.

Восточное смуглое лицо, а глаза непривычно круглые, точно черные переспелые вишенки.

Он хмуро покосился на Рэньку, и та в ответ недружелюбно набычилась, даже исподтишка показала зубы, молча приподняв верхнюю губу. За что тут же получила по ушам.

Надо было уходить, но Динка медлила, вглядываясь в незнакомца. Никто сюда не ходил, кроме собачников – откуда он, зачем? На вид ее ровесник. Может, она его мельком видела в школе? Русская школа тут одна…

Парень между тем, не поднимаясь, хмуро шевелил носком кеда песок. Рядом с ним казалось, будто в раскаленном воздухе плавает колючее облачко холода. Он сидел сгорбившись, обняв сам себя за колени, будто замерз…

И Динка неожиданно узнала в нем… себя. Она вспомнила, очень ярко, как однажды сидела на балконе, в упор разглядывая белые кирпичи, прижимая колени к животу. А в животе саднил и саднил мамин крик. Она не помнила, из-за чего поссорились, а боль ощущала до сих пор – горячую, жгучую, точно лужа расплавленного металла. Боль и белые кирпичи. Кирпичи и сейчас перед глазами, она изучила их до последней трещинки, до прошлогодней трепещущей паутинки…

Ей так хотелось тогда, чтобы кто-нибудь – хоть соседи, что ли? – заметил ее, позвонил, окликнул, спросил, что случилось. Но она была одна, совсем одна, с горячей болью внутри. И никто, никто, никто не пришел на помощь.

Динка успокоила псину, заставила ее сесть, обмотала поводок вокруг кустарника. Подошла, опустилась рядом прямо на траву:

– Мы сюда тренироваться ходим. В городе везде люди, она кидается. А все время в наморднике – тоже плохо.

Парень сидел, глядя в землю.

– Я тоже иногда плачу, – неожиданно призналась Динка. – Ничего в этом такого, честно. И тоже прячусь от всех. Так что ты… извини, ладно? Собака тебя почуяла, вот и рванула. Она молодая еще, дурная, но умная, как черт. Я ее обожаю. Хочешь водички? Только теплая.

– Меня моя девчонка бросила, – посопев, выдал парнишка, не поднимая головы. – Говорит, я толстый.

Динка молчала, долго. Рэнька легла на землю, заскучав.

– Ну и радуйся, – решила она наконец. – Значит, совсем не любила! Иначе ты бы ей все равно нравился.

– Да, радуйся, легко тебе… Меня в классе теперь задразнят. У всех девчонки, а я один. Ты бы небось тоже с таким не стала дружить, как я. Пончик. У меня погоняло такое – Пончик. А еще Чингиз. Чингиз покруче, согласись? А теперь она меня назовет Одинокий Пончик, и все будут ржать! Плевать, в общем-то… Только обидно. Мне кажется, теперь у меня вообще никого никогда не будет.

– Как тебя зовут?

– Ну Егор.

– Балда ты, Егор! А меня – Динка. А ее – Рэнька, она наполовину волк.

Так и познакомились. Ради Егора Динка потом совершила подвиг. Полгода она с азартом изображала, что она – его девушка. Понарошку. Чтобы поднять его имидж. Егор ужасно важничал, Рэнька к нему привыкла, как к родному. Потом они как бы «поссорились», но при этом «остались друзьями». Был момент, когда Динке казалось, что Егор в самом деле… ну, собирается в нее влюбиться. Она сразу насторожилась тогда – и чуть всерьез не поругалась с Егором. Любовь – это же совсем другое, это не игра, не надо смешивать. Потом у Егора появилась новая девушка, из монгольской школы, и Динка с облегчением перевела дух.

Да, было, было… Динка прищурилась. Надо описать ему городишко, расшевелить. Тут даже кинотеатра нет, а в Баторе они каждую неделю в кино бегали. Пусть ужаснется, дитя Интернета.

«Привет, Егор! Прикинь, – начала она, – тут кругом бараки, без воды, сортир на улице, о вай-фае никто не слыхал, телефон отрубается сразу за городом, аномальная зона, книжного магазина нет, сижу в компьютерном клубе, кругом мелкота, все рубятся в первобытные стрелялки…»

Тут зазвонил мобильный.

– Алло, я еще в клубе, в Интернете сижу, – не глядя ответила она, думая, что тетя.

– Рад за тебя, – отозвался незнакомый голос. – Это в «Буратино», что ли?

– Не знаю, – честно призналась Динка. – Не обратила внимания. А что, тут компьютерный клуб «Буратино» называется?

– Да это бывший детский садик, – пояснил незнакомец. – Все привыкли. Был бы садик «Березка» – и клуб звали бы «Березка». На каток пойдешь вечером?

– А вы, простите, кто? – спросила Динка, догадываясь.

– Принц датский. Пойдешь со мной на каток, принцесса Диана?

– Нонна телефон дала?