Лунный синдром (сборник)

— Продолжить путь в никуда? — ухмыльнулся Андрей, — А зачем?

Иван посмотрел куда-то вдаль, в сторону солнца, где барханы песка искажались, испаряя жар. Воздух колебался над ними, словно волны эфира. Лицо Ивана, похудевшее и возмужавшее, за время пути отливало бронзой. Андрей посмотрел на друга и подумал, что зря он так с ним, но всё-таки говорил он правду, говорил то, что чувствовал. Ему самому хотелось достичь города, хотя бы даже для того, чтобы убедится, что тот существует.

— Если хочешь, — спокойно сказал Иван, — оставайся. Я пойду один…

— Послушай, — перебил его Андрей, — постарайся меня понять. Просто представь, что я не трушу, и не лень мне, а постарайся представить, что я прав. Что нам нужно действовать от обратного.

— Это глупо! — заключил Иван.

— Откуда ты знаешь? С чего ты взял, что в город можно попасть, ежедневно карабкаясь по пескам? Может, он открывается только тем, кто находится на грани, кто, лишившись всего, просто сильно желает отыскать его?

— Я не понимаю, как можно куда-то прийти, не двигаясь с места? Похоже, ты просто бредишь! Даже если ты говоришь серьёзно, и веришь сам в свои слова — это бред!

— Я могу утверждать то же самое о твоих действиях! — сухо ответил Андрей. Он зачерпнул горсть горячего песка и с размаху швырнул в сторону. Песок рассыпался золотым водопадом, смешавшись с миллионами таких же песчинок, — Ты идёшь вперёд с тупым упорством осла, полагая, что наградой за твой труд станет город. Ты поступаешь так, как поступил бы каждый. А зачем городу стадо упёртых баранов? Так ты никогда его не достигнешь. Если бы только в этом заключался смысл, то любой идиот, не имеющий ничего за душой, а имеющий только воловьи ноги и упорство осла, достиг бы его!

— А зачем в городе такие хлюпики, как ты? Трусы, которые способны только рассуждать, а сделать ничего не в состоянии? Как ты представляешь себе город, полный идиотов, сидящих на месте и ожидающих своей участи? А участь твоя известна: когда кончиться вода и провизия, ты ляжешь под палящее солнце и станешь кормом для ящериц и змей, и ничего другого с тобой не случиться!

— А ты, — равнодушно ответил Андрей, — будешь всю жизнь бродить по пустыне, подбирая объедки и полупустые фляги с горячей протухшей водой до конца своих дней, и ни в какой город ты не придёшь, потому что по-настоящему ты и есть трус! Ты боишься обрубить себе пути к спасению! Тебе страшно…

— Потому что это глупо! Так поступают только недальновидные идиоты! Ведь что, если правда нет никакого города?

— А-ааа!!! — закричал Андрей, — Значит, и ты сомневаешься?!!!

Иван тут же спрятал глаза и со злостью сжал губы.

— Я знаю, что город существует… — начал, передразнивая голос Ивана, вскочивший и принявшийся расхаживать кругами Андрей, — Я видел людей, достигших города… Я то… Я сё… А сам?

Он уставился на поникшего Ивана, который сел на рюкзак, и, вытаращив глаза, уставился под ноги, на горячую желтоватую поверхность. Андрей, видя такие перемены в товарище, замолчал, почувствовав себя глупо. Он достал из рюкзака бутыль с остатками вина, которое они хранили для какого-нибудь торжественного момента, и протянул, откупорив тугую пробку, Ивану.

— Ладно, — сказал он примирительно, — я всё понимаю.

Иван, не глядя, взял бутылку и сделал жадный глоток, лицо его сморщилось: вино было кислым. Но тут же приятное тепло медленно опустилось по пищеводу в желудок, и внутри словно окатило горячей приятной волной.

— Конечно, я не знаю наверняка, — Иван поднял полные печали глаза, и засмотрелся в зеленоватое стекло бутыли. Вина в ней было меньше половины, оно, как и всё в этой пустыне, было горячим, но пить его было куда приятней, чем воду. Иван сделал ещё один маленький глоток и отдал вино другу.

— Надо разбивать лагерь, — сказал Иван.

Андрей кивнул, тоже хлебнул вина, прополоскав сухой рот, проглотил терпкий комок влаги, и начал доставать из рюкзака палатку. Они молча разложили смятый брезентовый домик на песке, вставили телескопические опоры и натянули тросы, закрепив их длинными колышками в песке. В палатке стало прохладнее и уютней.

Приятели расстелили мягкие подстилки и, усевшись на них, перекусили сухофруктами с вяленым мясом. Они выпили ещё по глотку вина и легли спать. Усталость дала о себе знать, и оба быстро уснули.

Солнце плавно садилось за горизонт, и жар спадал. Когда наступила ночь, и в небе, прозрачном и чистом, вылупились маленькими личинками звёзды, стало совсем хорошо. Воздух очистился от пыли, стал прохладным и слегка влажным.

Иван проснулся, когда Андрей ещё мирно спал, уткнувшись носом в рюкзак, свёрнутый на манер подушки.

Он вылез из палатки и осмотрелся вокруг, будто надеясь увидеть что-то новое. Но, в какую бы сторону ни посмотрел, картина была одинакова: гладкие, упирающиеся в горизонт барханы песка, и чёрное небо с крупинками далёких звёзд.

«Где этот город? — подумал Иван, — Как его отыскать? Я же всю жизнь верил, что он существует, всю жизнь знал, что обязательно найду его. Ведь не может так быть, что это только моя неосуществимая мечта? А что, если мне не хватит сил? Что, если закончится вода, и новой мы уже не найдём, и так и останемся в песках навсегда? Может, лучше было остаться со всеми? Там хотя бы есть другие люди, ну и что, что мы жили в яме, там, по крайней мере, прохладно, всегда есть вода и пища, всегда есть люди, пусть и не все они умны и интересны, и мало с кем можно поговорить, но они всё-таки люди, конечно, со своими слабостями и страхами. А тут что?»

Иван лёг на прохладный песок, почувствовав кожей рук приятное прикосновение холодных крупинок. Звёзды в небе сияли ярко, и предвещали завтрашний день таким же сухим и жарким, как и прошедший, как и все долгие дни, которые слепились в голове в один огромный серый ком, Иван представил себя жуком-скарабеем, катящим ком дней, и ему стало так тоскливо, что он закрыл глаза, готовые вот-вот пролиться мокрыми каплями.

«Нет! Ведь мы же не одни такие, — успокоил он сам себя, — не только мы ищем город. Немногие, но уходят на поиски. Да, многие возвращаются, так ничего и не найдя, но они зачастую не уходят дальше десяти километров от ямы, и возвращаются просто испугавшись трудностей пути. Но ведь есть и другие — те, кто ушёл и не вернулся. Я видел таких. И ведь я видел караван!»

Иван и правда видел однажды, когда был ещё ребёнком, караван. Тогда он без спроса убежал далеко от ямы, так что его потом искали всем поселением, и увидел на фоне заходящего солнца, так далеко, что это вполне могло быть лишь его фантазией, медленно идущий караван. Иван с малых лет любил легенды, которые рассказывали поселенцы за вечерним костром. И помнил, что говорилось в одной из них.

«Человек, который увидел караван, сможет найти дорогу в город» — это Иван запомнил на всю жизнь. Сейчас воспоминание об увиденном караване обросло в сознании деталями, и представлялось совсем иначе, оно стало совсем другим. А видел ли он его в действительности? Может, это был мираж, или воображение впечатлительного ребенка нарисовало на горизонте микроскопические фигурки людей на верблюдах, плывущих друг за другом в знойной пустыне?