Луны хватит на всех

Это потом, в разговорах с тем же Александром, стало понятно ужасное качество многих фильмов кинопроката в СССР. Ещё не очень соблюдали в те годы у нас в стране авторские права и договоры проката фильмов. Помимо, того что кинофильм на целлулоидной плёнке служил от тридцати до пятидесяти показов, так их латали и клеили, что бы «гонять» до сотни раз. Сам контракт на количество копий, приводил к развозу в небольшие города копии с копий, и какие там получались цвета, Лёша прекрасно знал, после сравнения с фестивальным качеством фильма, он понял, что в их кинотеатре идут обычно полуцветные и слабозвуковые фильмы…

Воспоминание было «в руку», как раз позвонила Маша и пригласила его в кино, в кинозал одной из московских высоток, просмотреть новый фильм Эмира Кустурицы. Договорились о времени сеанса, каждый подъезжал к кинотеатру на своём автомобиле, заезжать за Марией не пришлось.

После работы, благо кинотеатр был не далеко и когда Алексей приехал, то Маша его уже ждала в фойе, купив билеты. Он полез за кошельком, но Банкова его остановила, сказав, что в кафе он платил, теперь её очередь, возражать Корсак не стал. Уселись на последний ряд, который был, любим молодёжью во все времена – ведь на нём можно было целоваться, обниматься. Во время резкого перехода сцен, как бы нечаянно Маша взяла его руку, а потом опустила на своё бедро… А она не скромняга и инициативная, подумал Алексей, аккуратно прижав свою руку к её крепкому бедру.

После просмотра обменялись мнениями о фильме, Лёша провожал её к машине, у неё был японский универсал – она и ещё практичная подумал Корсак. Поблагодарив её за вечер, поехал на «выхоложенную» квартиру.

11

Не мог Алексей называть эту съёмную квартиру домом, ведь только недавно он отнёс приличную сумму строителям, оплатив на начальной стадии жилье в ближнем Подмосковье. Узнав город, где жила Мария Владимировна, удивился, ведь как вариант покупки квартиры рассматривался и это район ближнего Подмосковья.

В тех же мыслях о доме, семье было ощущение «бездомности» после многих поездках по стройкам, осмотре окрестностей возле планируемого места жительства. То берёзовая роща, отодвигала покупку, так как у младшего Димы проявилась сильная аллергия на это дерево, как и единственный выезд из огромного посёлка, с нормальным трафиком возможен на этом выезде только глубокой ночью. Но все же нашли подходящее место и с «поплечной» для Корсака ценой. Только выходя из офиса продаж сменяв несколько увесистых пачек с купюрами на полтора десятка листов с росписями и печатями, Алексей поймал мысль, возникшую в его голове, что, скорее всего, жить там он не будет никогда.

Недавно проезжая по работе, возле строящегося дома, заметил, что скорость строительства там явно упала. Надо позвонить в офис застройщика. Ведь в те времена многое стройки даже практически нигде не рекламировались, застройщикам не надо было тратить денег на эти услуги. Достаточно было забора, строительной техники и щита с информацией о том кто ведёт работы, параметрах жилья, серии и номера проекта. Жильё продавалось в Москве и Ближайшем Подмосковье очень активно и быстро. Правда порой так же быстро «падали» заборы и исчезали «застройщики», оставив лишь котлован и пару этажей. Конечно перед покупкой, Корсак, попросив ребят из службы безопасности компании «пробить» информацию о застройщике. Через приватные каналы узнав, что компания принадлежит очень известному министру Московского правительства, Лёша и отнёс в их офис деньги, и заключил договор долевого участия.

Двигаясь, по уже рассосавшимся от машин магистралям в сторону Подмосковья, Алексей Корсак понял, что это его второй «заход» на Москву. Первый, им предпринимался после института, тогда учился Алексей хорошо и сам, имея в характере задатки и настрой перфекциониста, он все курсовые работы и задания по предметам делал самостоятельно. Выполнял задания хорошо или отлично, конечно своевременно и сессии сдавал всегда в срок. Выйдя на диплом, выбирая тему и руководителя, взял не вариант для покупки готового диплома, что уже в те года начинало практиковаться. При защите его работу очень высоко оценили, комиссия, отметив, что по содержанию в ней как минимум уже восемьдесят процентов кандидатской ему предложили место в аспирантуре. Только у Корсака уже была повестка в Советскую Армию, о чем он, конечно, сообщил руководству факультета, но они подтвердили, что после службы в Советской Армии с удовольствием возьмут его на факультет и дальнейшую учёбу.

Это после того как демобилизовался из армии, в начале девяностых Корсак это и попытался сделать – взял документы и полетел в Москву с целью учится дальше. Изолированно находясь на срочной военной службе, с едой по расписанию, да несколько газет в библиотеке, телевиденье и радио с выпуском новостей по полчаса вечером, не смотря на провозглашённые «перестройку» и «гласность» ещё не обладали такими качествами как объективность и честность. Но во что превратилась Москва, за неполных пару лет его службы, Лёша понял на очень замусоренной остановке рейсовых автобусов в аэропорту Внуково. А это точно Столица его Родины? Так и ждать рейсовый автобус пришлось очень долго, не как прежде. Летал он раньше очень часто, так как не любил поезда, да и разница в цене купейного билета и кресла самолёта была всего в поллитровку водки, и выручку Корсак делал «Аэрофлоту».

Второй шок – то, что Алексей испытал, когда приехал в знакомый и освоенный за четыре года район Москвы. Не узнать его! У метро картонки на замызганном и захламлённом асфальте, и на них продукты: сметана в вёдрах, пакеты с маслом, батоны колбасы, сигареты, лампочки, туалетная бумага… Так жители Украины и Белоруссии помогали москвичам с поставками продуктов питания и хозтоварами. Государственные магазины Москвы, подтянулись к виду провинциальных, где с продуктами давно уже было как в поговорке: «Шаром покати»!

На факультете института новые фамилии на дверях кабинетов руководства, благо Корсак заметил единственную знакомую по времени учёбы здесь методистку. Вышли на перекур, Алексей узнал много интересного из первых уст: зарплата урывками и частями, тем более это не завод «калош», на которых ими часто расплачивались с работниками, а их можно было продать или сменять. Руководство факультета, как и всего ВУЗа, кое-как заменили, одни ушли в «челноки», кто-то в рабочие, а молодые крепкие аспиранты к «братве». Тут уже стало не до науки и передовых, реально приспособленных для нормальной работы автотранспортных предприятий и помещений для обслуживания большегрузных автомобилей, ведь работая в типовом помещении механиком, Алексей учёл свой реальный опыт в своём дипломном проекте. Как жаль, ведь думалось на солдатской койке, что после дембеля удастся запустить в серию лично разработанный проект АТП, но не сложилось. Съездив к дальней родне в Подмосковье, Алексей передал гостинцы с Юга, вечером посидел с многоюродным дядей, а днём уехал в недалеко расположенный аэропорт, чтобы улететь домой. Так и закончился его первый заход в Москву…

О нём как раз и вспоминал проезжая по отреставрированным и хорошо освещённым магистралям, пресекая многополосный ярко освещённый МКАД, ведь из мрака в девяностом году, за шесть лет Москва сильно изменилась, это было в год первой командировки в Москву Алексея за товаром. Он очень поразился, насколько в столице стало лучше с инфраструктурой. А сейчас ещё стала появляться дизайнерская подсветка зданий, парков, памятников. Очень впечатляли летом фонтаны ступеней годов войны, подсвеченные красным светом – это долгий и тяжёлый путь к Победе пропитанный солдатской кровью. Родные деды Алексея Корсака выжили в войне, по отцу дед был несколько раз ранен, но до Германии дошёл. По материнской линии дед Савелий из Донбасса был отправлен открывать и разрабатывать Кузбасские шахты, т.к. донецкий угольный бассейн был быстро оккупирован фашистами в первые месяцы войны.

Долго не знала семья Алексея Корсака, не смотря на многократные запросы в Подольский армейский архив судьбу родного дяди мамы Александра. На него приходила «похоронка» в сорок втором году, но потом он объявился после тяжёлого ранения, опять воевал, а после извещение о «пропал без вести» в сорок четвёртом вестей о нем больше не было. Еще один родной брат бабушки Иван, после такой же бумаги «пропал без вести», появился лично на Донбассе в начале шестидесятых годов, а в родной стране лишь после смерти Сталина, осенью пятьдесят третьего.