Лужайки, где пляшут скворечники

— Почему? Боишься, что она не захочет со мной разговаривать?

Да я не про то! Боюсь… что не дойдем.

— Почему? Ты заблудился?

— Я не заблудился… Это… дорога заблудилась. Или на­рочно ведет не туда. Тём, Зонтик говорил, что в Нулевом поясе бывают такие истории. Но мы-то здесь при чем? Мы шли точно за скворечниками!

В таких случаях кто-то должен оставаться спокойным. Очень спокойным.

— Кей, иди сюда, поближе. И ничего не бойся. Он подошел, вскинул большущие мокрые глаза.

— Тём, разве я за себя боюсь? Мне-то что… я один раз уже умирал. — И уронил голову.

— Я тоже, — холодно сказал Артем. — Значит, мы в оди­наковом положении. Не паникуй. Ничего нам не грозит.

— Я даже не про то, что нам. Я… вообще… — Кей зябко съежил плечи.

Артем впервые видел его таким беспомощным. Полным страха. Этот страх едко просочился и в Артема.

— Да что с тобой! Очнись! — рявкнул Артем (на Кея и на себя). — Что случилось-то?! Все спокойно, все тихо кругом…

— Ну да, — горько отозвался Кей, — в том-то и дело. По­слушай эту тишину.

Артем прислушался. Тишина была полна тонким, на грани ультразвука, звоном. Не тем добрым звоном безмол­вия, который нагоняет обычно летний загородный день, а чем-то вроде неслышной напряженности электросхем.

— Ну и что? — Артем старательно прогнал страх. — Все нормально. Выражаясь поэтически, «дыханье летнего пол­дня»…

— Это дыхание Нулевого темпорального пояса, — об­реченно сообщил Кей. — Боюсь, что мы вляпались, Тём.

— Но куда?

— Не «куда», а в «когда».

— Не понял.

— Я и сам не понял…

— Кей, не вибрируй. Куда-нибудь все равно выберемся. Наткнемся на знакомые места, и…

— Да места-то и так знакомые! — звонко сказал Кей. — В том-то и дело! Сейчас перейдем холм и будет шоссе!

— Ну и что?

— Если бы знать, «что», — со взрослой ожесточенностью отозвался вредный мальчишка. — Ладно, идем…

Они перешли плоский бугор и оказались в высоком со­сняке. Пахло молодой разогретой хвоей. Сквозь лесок шла разбитая асфальтовая дорога. В кюветах синели густые тяже­лые колокольчики. Стоял кривой столб с числом 144 на об­лупленной табличке.

— Вот… — Кей сел у кювета и обхватил продранные джинсовые колени. Оглянулся на Артема через плечо. — Здесь то самое место, где взорвался наш автобус… Или дол­жен взорваться.

— То есть? — сказал Артем. Подчеркнуто холодно, чтобы задавить в себе новый страх. — Что значит «должен»?

Кей лег навзничь, закинул руку, дотянулся до обрывка га­зеты, застрявшего в колокольчиках. Наверно, эту бумагу бро­сили неряхи-туристы. Кей подержал ее у лица. Непонятно хмыкнул. Протянул Артему.

— Посмотри. Тут число…

— Да. Восьмое июля. Лето… Ну и что? Мы и не такие фо­кусы видели… А может, газета прошлогодняя?

— Бумага-то совсем свежая. Это вчерашняя газета.

— А почему тогда не сегодняшняя?

— Потому что это местная «Вечёрка». Сегодня еще не вышла.

— Ну и черт с ней! Нам-то что?

— Тём, погляди на год…

— Ну и… о черт! — На свежем, еще сохранившем газет­ный запах клочке значилась дата трехлетней давности…

— Тём, восьмое июля того года было здесь всегда. И это… день, когда случился взрыв… Тём, он еще не слу­чился.

Артем ощутил, будто внутри у него тикающий прибор с шестеренками. Похожий на часы, но с несколькими цифер­блатами, где вместо чисел частые черные деления, по кото­рым скачет множество стрелок. Он как бы даже видел этот прибор…

— Кей…

А тот лежал все также, навзничь, и смотрел в небо. И ска­зал устало, уже без боязни:

— Ну, Тём, ты же все понимаешь. Мы шли через Ни­когда. Так называется Нулевой пояс Пространств. И Пространства привели нас сюда. А время еще не наступило, автобус еще не проезжал.

Все стрелки на циферблатах щелкнули и замерли верти­кально. Только самая маленькая еще пометалась, подрожала и лишь через несколько секунд застыла, как другие.

— Кей, ты уверен, что это тот день?

— Да, Тём… И времени осталось полчаса.

— Надо встретить и предупредить!

— Тём, его встречали и предупреждали. Шофер не поверил, обругал только…

— Ясно.

Оно и в самом деле было ясно. Видимо, судьба (или Про­странства, или этот чертов Нулевой пояс, или еще что-то или кто-то) давала последний шанс.

«Почему — мне?»

«А почему — там, на Бейсболке?»

«Может быть, это искупление?»

«Искупление чего? Не комплексуй идиот, теряешь время».

— Кей, от чего случился взрыв?

— Говорят, под асфальтом была мина. Или заряд…

— Но зачем?! Кому это надо?!

— А кому это надо вообще? Во всем мире?

Артем выпрямился (стрелки дрогнули и замерли опять). Он окинул взглядом узкий асфальт — с трещинами и колдо­бинами. В трещинах росли ромашки.

— Автобус пойдет в какую сторону?

— Вон туда… — слабо махнул Кей.

Артем опять метнул взгляд. Недалеко от кювета он разли­чил кусок асфальта, очерченный трещинами, в которых не было травы. Этакий неровный шестиугольник чуть не метро­вой ширины. Артем с усилием, будто по колено в болоте, шагнул к нему.

— Тём! — Кей быстро сел. — Тём, постой… Я должен ска­зать…

— Что?

— Если ты сделаешь это, мы можем не попасть в Неплянск… И вообще…

— Что «вообще»?

— Многое будет совсем не так. Или… не будет совсем.

— Не понял.

— А ты пойми! — со злой слезинкой сказал Кей. — Ты можешь никогда не увидеть Нитку. Не встретиться ни с ней, ни со мной. И… не будет малышки…

«Правда?»

«Да, правда. Ведь сейчас три года назад. И я изменю ход событий».

Он замер на миг и сразу как бы встряхнулся от данной себе оплеухи.

— Кей! Там же двадцать пацанов! И в том числе твой Валька!