Лузиады

35

Бесстрашный Нуну, битвой разъяренный, Противников удары отражает, Со всех сторон врагами окруженный, Свирепые атаки отбивает, Но, от дружины Луза отделенный, Воитель смелый кровью истекает, И гибнут в ходе яростного боя Последние сподвижники героя.

36

Но тут Жуан, премудрый предводитель, Всей битвы ход охватывавший взглядом, Родного войска ревностный рачитель, Пришел на помощь гибнущим отрядам, Как львица молодая, в чью обитель Пастух ворвался, подобрался к львятам И их унес, покуда мать блуждала И корм злосчастным чадам добывала,

37

Она ревет и оглушает горы. Вот так Жуан, собратьев ободряя, Взревел: "Немало срама и позора От вас, друзья, вкусила рать чужая. Вы защитили Родины просторы, Вспомянет вас добром земля родная, И знайте: Португалии свобода Зависит от мечей ее народа.

38

Я, ваш король, сподвижник и соратник, В бой португальцев славных призываю, Сражаюсь среди вас, как пеший латник, Родную землю грудью защищаю". И, молвив так, он с силою изрядной Копье подбросил на руке, играя, И в недругов метнул его заклятых, Желая их отправить в бездну ада.

39

И войско, распаленное словами Геройскими, рванулось в наступленье, И быстро меж враждебными полками Посеяло тревогу и смятенье. Израненные острыми мечами, Кастильцы гибли в яростном сраженье. Кольчуги их от копий разрывались, И быстро жизни воины лишались.

40

В долины Стикса недругов заклятых Потомки Луза дружно направляли, Кастильцев именитых и богатых Недрогнувшей рукою умерщвляли. Бесчестные Перейры-ренегаты, Кляня свой горький жребий, издыхали, Магистры Калатравы и Сантьяго Погибли оба в яростной атаке.

41

В тот день немало воинов безвестных Рассталось с жизнью милой и прекрасной, Трехглавый пес, властитель адской бездны, Ждал с нетерпеньем жертв своих безгласных. Но разгулялось все ж в дали небесной, Закончился срок битвы столь ужасной, И флаг кастильский горестно склонился, К ногам дружины Луза опустился.

42

Закончилось кровавое сраженье, Предсмертные хрипенья затихали. Цветы поникли в страхе и смятенье, А травы алый цвет в себя впитали. О прелести забыв чужих владений, Кастильцы с поля боя удирали, А их король в тот день стыдом терзался И мрачным размышленьям предавался.

43

В смятении он жизнь свою спасал И поле боя в ужасе оставил. Так посрамленный властелин бежал, Как будто крылья Бог ему приставил. Он в сердце рану тайную скрывал, Ему гордыни храбрый враг убавил. Кругом его проклятьям предавали, Над трупами товарищей рыдали.

44

Кто проклинал безумца, что когда-то Войну затеял первым в этом мире, Кто алчность клял властителей богатых, Разряженных в алмазы и порфиру И армию увлекших в бездны ада, Стремясь ограбить край чужой и сирый, Навек супругов бедных разлучивших, Детей любви родительской лишивших.

45

Чтя древних дней обычай благородный, Жуан провел три дня на поле боя. Со скромностью и щедростью природной Творцу за все воздал хвалу с лихвою, Меж тем как гордый Нуну неохотно Со славой расставался боевою. И вторгся он в кастильские селенья И там затеял новое сраженье.

46

Его судьба для славы создала И все его желанья исполняла. Разбить вандалов Нуну помогла И путь ему к Севилье указала. К победам новым воина вела, Ему повсюду земли покоряла. И многие кастильские сеньоры Припасть к его ногам явились скоро.

47

Когда кастильцы мира запросили И к милосердью божию воззвали, Им милость победители явили И мир желанный побежденным дали. Забыть вражду воители решили, И короли судьбу свою связали С красавицами Англии далекой, Пределы положив войне жестокой.

48

Закончив битвы славные на суше, К брегам морским герои устремились. Потомков Луза доблестные души Неистовых сражений не страшились. На мощь надеясь своего оружья, В чужую землю путь держать решились, Чтоб в Африке ученье Магомета Оспорить словом Нового завета.

49

Над синим морем белоснежной стаей Ветрила кораблей взметнулись бодро, Чтоб, серебро бурунов разрезая, К Алкидовым столбам явиться гордо. И, мавров богомерзких устрашая, Взять Сеуты твердыню дланью твердой, Искоренив последствия обмана Предателя отчизны Хулиана.

50

Но смерть неумолимою рукою Державу и народ осиротила И славного правителя-героя В сады Эдема вдруг переместила. Но он оставил племя боевое, Которое судьбу страны вершило. Великие инфанты для отчизны Готовы были поступиться жизнью.

51

Но королю Дуарте изменило Капризное и ветреное счастье, За радостью печали приводило, День солнечный сменяло вдруг ненастьем. Да и кому Фортуна подарила Жизнь, полную лишь радости и страсти! Так для чего ж ей нрав переменять И короля от мук освобождать?

52

Он пережил полон святого брата, Подвижника и гордого страдальца, Прошедшего сквозь все мученья ада, Чтоб Сеуту оставить португальцам. Кто принцем был - рабом стал неприглядным. Кто весел был - вдруг сделался рыдальцем. И проявил он твердость и отвагу, Чтоб отстоять общественное благо.

53

Кодр для свободы родины любимой Решил своею жизнью поступиться, А Регул, чувством долга одержимый, Не захотел злодеям подчиниться. Но все ж ни Курций, вой неустрашимый, Ни Деции, которыми гордится Великий Рим, не превзойдут во славе Фернанду, гордость доблестной державы.

54

За горести невольника святого Воздал с лихвою варварам отвратным Афонсу, государь, который снова Вернул покой отчизне благодатной. Развеял в прах врага он векового, Пошел араб жестокий на попятный И спрятался в песках пустыни знойной, Афонсу был наказан он достойно.

55

Коль захотел бы государь всевластный, То мог бы яблок золотых отведать. Их только Геркулес - герой бесстрашный Вкусил, когда дошел до края света. Чело Афонсу лавр обвил прекрасный И ветви пальмы - доблести приметы. Эль-Ксар, Танжер и гордая Арзила Простерлись ниц пред лузитанской силой.

56

Пред славным войском крепостные стены, Утратив твердость, молча расступались. Разя свирепо мусульман презренных, Полки лузиад в города врывались, Бесстрашием и рыцарством отменным В те годы португальцы отличались, Они не только Марса ублажали, Но подвиг свой на лире воспевали.