Лягушка-принцесса
Шрифт:
Нестерпимо медленно тянувшийся остаток дня влюблённый молодой человек прожил, словно в тумане. Единственным осознанным действием стало опустошение тайника. Жалкую горстку монет он завернул в тряпочку и спрятал в набедренной повязке.
Декар невпопад отвечал на вопросы, не замечал насмешек и всё же нарвался на оплеуху. Но даже разбитая губа не смогла испортить ему настроение. Юноше казалось, что небожители услышали его молитвы, воплотив в реальность самые смелые его мечты.
Подумать только, им предстоит плыть в Либрию на одном корабле! Он сможет не только любоваться божественной красотой госпожи Юлисы, но и разговаривать
От подобных мыслей у молодого человека захватывало дух, жгло в паху, а взбудораженное сознание переполняли совсем уж необыкновенные фантазии. Если в душе госпожи Юлисы вспыхнет ответная страсть, они сбегут из Эдания и будут жить вместе.
Чем ниже спускалось солнце, тем медленнее оно двигалось. Бедный юноша весь извёлся от нетерпения. Но тут боги опять помогли безумно влюблённому, и его вместе с другими рабами отправили в сад носить воду на поливку недавно высаженных кустов, где он, дождавшись подходящего времени, согнулся, и держась за живот, обратился к помощнику распорядителя.
— В уборную? — зло ощерился тот. — Под дерево отольёшь!
— Так мне не лить надо, господин, — жалобно захныкал невольник. — А кучи всё равно убирать заставят.
— Ну да, — посопев, вынужден был согласиться собеседник. — Садовники увидят — орать начнут. И так после каждого праздника здесь с лопатами лазаем. Ладно иди. Да смотри не задерживайся. Опростаешься и назад.
— Слушаюсь, господин, — скрывая торжествующую улыбку, молодой человек низко поклонился, и не разгибаясь, побежал в сторону одного из зданий.
Скрывшись за деревьями, он воровато огляделся и резко сменил направление.
Господин Латус выполнил своё обещание. Паланкин стоял почти вплотную к кустам, а шестеро носильщиков в сторонке о чём-то беседовали с дворцовыми рабами, укладывавшими древесный уголь в бронзовые чаши светильников.
Удостоверившись, что на верхушках столбиков, поддерживавших полотняную крышу, белеют шарики из слоновой кости, Декар на корточках подобрался к носилкам и нырнул внутрь.
Лежавшая на сиденье матерчатая подушка не помешала ему нащупать край дощатого щитка, прикрывавшего небольшой, чуть вытянутый ящик, показавшийся поначалу очень маленьким.
"О боги! — мысленно охнул испуганный юноша. — Да здесь и ягнёнку не спрятаться!"
Однако переборов страх, он осторожно забрался внутрь тайника, подтянул колени к подбородку, пригнул голову, и замирая от страха при каждом движении, сумел кое-как угнездиться в ящике, осторожно прикрыв крышку.
У него затекли конечности и заболела шея, когда рядом раздался знакомый голос.
— Поторопитесь бездельники! Я хочу добраться до дома засветло.
— Да, господин Латус, сейчас, господин Латус, — нестройным хором отозвались невольники.
Забравшись в паланкин, хозяин тяжело опустился на сиденье. Лежавшая поверх подушка сместилась, и край её почти полностью прикрыл щель между крышкой и стенкой тайника, прекратив поступление воздуха.
Рабы тяжело оторвали носилки от земли. Сердце беглеца бешено заколотилось, и он начал задыхаться.
Сандалии носильщиков мерно шлёпали по каменным плитам дорожки. Пассажир откинулся на спинку сиденья, заставив тонкие планки заскрипеть, а скрючившийся в своём убежище юноша жадно открывал рот, понимая, что
если он как можно скорее не вздохнёт, то не сможет сдержать рвущегося из груди стона.Паланкин остановился. Послышалось бряцание оружия и скрип толстой, выделанной кожи.
— Господин Скунд Латус Спурий?
— Да, храбрый воин, — отозвался тот.
Зашелестела занавеска, видимо, часовой заглянул внутрь носилок.
Декар в панике закрыл глаза и стиснул зубы, в груди зажгло, а в ушах тоненько зазвенели серебряные колокольчики.
— Открывай! — скомандовал легионер, и тут же натужно заскрипели массивные воротные петли.
"Ещё немного, — билось в затухающем сознании юноши. — Я должен выдержать ради любви, ради госпожи Юлисы, ради свободы".
Носилки вновь стали мерно покачиваться. Мысленно досчитав до сорока, беглый раб неловко ударил головой в потолок тайника, потом ещё и ещё раз.
— Тише, дурак! — зло зашипел Латус.
Но молодой человек уже ничего не слышал, продолжая колотить затылком по тонким доскам.
Видимо, опасаясь, что кто-то может обратить внимание на подозрительный шум, его спаситель слез с сиденья и рывком поднял крышку.
— Я же сказал…, - начал он, но тут же осёкся, увидев выпученные, покрасневшие глаза Декара.
Беглый невольник жадно с присвистом дышал, и никогда ещё самый простой и незаметный воздух не казался ему таким удивительно сладким.
— О боги! — растерянно пробормотал его спаситель. — Потерпи немного, скоро я тебя выпущу.
Не в силах произнести ни слова, юноша только кивнул.
Внимательно посмотрев на него, Латус покачал головой, и аккуратно опустив крышку, сдвинул подушку так, чтобы она больше не закрывала щель, сквозь которую в тайник попадал воздух.
Остаток путешествия беглый раб проделал если и не с комфортом, то вполне сносно. Сквозь тонкие планки он прекрасно слышал шум жизни большого города. Шаркали по булыжной мостовой подошвы сандалий, громко переговаривались и кричали люди.
Молодой человек уже почти не ощущал конечностей, когда паланкин куда-то свернул, и звуки улицы начали постепенно удаляться.
Сидевший до этого неподвижно пассажир заворочался, зашуршал занавесками.
— Стойте! — скомандовал он. — И проследите, чтобы мне никто не мешал.
Паланкин тяжело опустился на землю. Латус поднял крышку и ободряюще улыбнулся.
— Ну вот и всё. Вылезай. Дальше пойдёшь сам. Только тебе надо переодеться.
Однако выяснилось, что юноша не в силах самостоятельно выбраться из тесного ящика. Шипя и ругаясь, его спаситель кое-как усадил беглеца, после чего, не обращая внимания на глухие стоны молодого человека, сам распрямил его скрюченные руки и ноги, грозно прорычав:
— Вставай! Быстрее! Нам надо торопиться, а идти ещё далеко! Ну, давай же!
— Я стараюсь, господин Латус, — только и смог пробормотать Декар, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слёзы.
Пока он приходил в себя, спутник разорвал кое-как прихваченные края наволочки на подушке, и вывалил перед ним ком тряпок.
— Переодевайся, быстро! — шёпотом рявкнул мужчина. — Живее!
Кряхтя и охая, как разбитый хворями старик, бывший невольник кое-как стянул с себя тунику и осмотрел свёрнутую одежду. Несмотря на уже угнездившийся в переулке и паланкине полумрак, сразу стало ясно, что вещи далеко не новые, но чистые и сшитые из прочной, добротной ткани.