Лягушка-путешественница. Часть 2

Лаюла, взяв на себя роль младшего командира, задала несколько уточняющих вопросов.

– Верёвку я принесу. Натяните между носом и мачтой, на неё и вешайте. Ведра и тряпки там же, где лежали. Да, плащ мой снимите и вместе с корзиной вытаскивайте на палубу.

Гантки разошлись, а хозяйка внимательно оглядела Риату. Она обещала её переодеть, но как выяснилось, готовой одежды среди захваченных трофеев нет. Ника подошла вплотную к невольно попятившейся женщине и медленно обошла её кругом. Странно, но только сейчас девушка поняла, что платье невольницы представляет из себя один прямоугольный кусок ткани. Сложив его пополам чуть ниже подмышек, края в двух местах сверху прихватили грубыми стежками, получив что-то вроде лямок или бретелей, а потом сбоку кое-как пришили. По сравнению с этим мешком даже балахоны ганток могли сойти за коллекцию "от кутюр".

Неопределённо хмыкнув, хозяйка оставила в покое невольницу и направилась в носовой трюм, где долго перебирала тонкие рулоны материи. Ощупывая тонкую льняную ткань, девушка вдруг с тоской вспомнила, что так и не купила себе ночной рубашки. Отложив подходящий материал, она поманила к себе Риату.

– Шить умеешь?

Та недоуменно захлопала глазами.

– Я спрашиваю - платья нам сошьёшь?

– Нет, госпожа!
– отмахнулась рабыня.
– Я не умею! Для этого господа держали других рабов.

Разочарованно вздохнув, Ника бросилась догонять проходившую мимо Лаюлу.

– Подожди!

– Что нужно, госпожа Юлиса?

– Ты рассказывала, что готовила себе приданное?
– быстро спросила пассажирка.

– Да, - кивнула гантка, и глаза её наполнились слезами.
– Только Улси умер.

– Сшей кое-что мне и моей рабыне?
– предложила Ника, не дав ей погрузиться в мрачные воспоминания.
– А Риата за тебя поработает.

– Пусть она лучше Паули подменит?
– предложила собеседница.
– У неё лучше выйдет.

– Да, - поддержала её женщина с ближайшей лавки, ворочая веслом, она, очевидно, слышала их разговор.
– Паули мастерица.

Выслушав предложение пассажирки, гантка, пыхтя, пожала плечами.

– Если хозяин позволит - сошью.

Берега Ирисфена начали расходиться, поэтому капитан встал к рулю сам. Выслушав просьбу пассажирки, он только досадливо поморщился.

– Мне все равно, кто грести будет. Но подожди, пока в море не выйдем.

– Как скажете, господин Картен, - покладисто согласилась пассажирка, решив не дёргать Паули до обеда.

Корабль величаво перебирался с волны на волну. Тяжело колыхались развешанные шкуры, похожие на диковинные флаги. Подняв крышку, Ника втянула носом густой, мясной аромат. Каша пахла великолепно, да и на вкус оказалась вполне съедобной. Неожиданно надоевшее до чёртиков металлическое бряканье стихло. Матросы убирали весла, а Мулмин с Гагнином полезли на мачту. И хотя ветер показался пассажирке не совсем попутным, капитан все же решил поднять парус. С глухим хлопком расправилось грязно-серое полотнище.

Гребцы обоих полов с жадностью набросились на воду, которую разносили в кувшинах молодые гантки. Напившись, женщины со стоном поднимались с лавок, держась за натруженные спины. Рабам воду принесли в последнюю очередь. Набросившись на Лаюлу, те едва не вырвали у неё кувшин. Следивший за ними Гагнин вновь пустил в дело палку.

– Куда вы лезете, вонючие шакалы! Всем хватит!

Потом взглянул на бледную гантку.

– Не бойся, это грязные твари тебе ничего не сделают, пока я здесь.

Девушка попыталась улыбнуться, принимая у матроса пустой кувшин, но только жалко скривилась.

Милим быстро отнёс на кормовую палубу миску с парящей кашей. Скрестив руки на груди, Ника, усмехаясь, наблюдала за мореходом. Тот осторожно зачерпнул ложкой, подул, пожевал и удовлетворённо кивнул.

– Раздавай, - велела пассажирка Лаюле.

Усталые люди ели молча, изредка перебрасываясь короткими фразами. Девушка отыскала глазами Паули, которая сидела в компании Орри, Улсины и ещё двух ганток, но не стала её беспокоить.

Усвоив урок, маалы вели себя прилично, только вытягивали шеи да облизывались, глядя на обедавших матросов. Волосатые, покрытые красными полосами от расчёсывания, руки рабов дрожали, когда принимали от девушек миски. Наблюдая, как они пальцами запихивают в рот куски каши, Ника решила, что прежний хозяин их кормёжкой явно не баловал.

Вернув грязную посуду стряпухам, моряки и морячки вповалку разлеглись на палубе, греясь в тёплых лучах солнышка.

Ника поднялась на кормовую палубу. Поскольку в каютке никак не мог умереть Крек Палпин, капитан отдыхал на открытом воздухе, не забывая время от времени подниматься, чтобы взглянуть на море, берег и застывшего у руля Орри.

– Вы прекрасно справились, госпожа Юлиса, - усмехнулся мореход, растянувшись на потёртом ковре.
– Палуба чистая, еда вкусная и выдумка с водой хороша. Нечего матросам у кувшина толпиться, пусть девчонки подносят.

– Спасибо, что оценили мой скромный труд, - поблагодарила пассажирка, присаживаясь рядом.
– До Псерка ещё далеко?

– При попутном ветре - дней десять, - зевнул мореход.
– Если будем идти только на вёслах, то четырнадцать или пятнадцать.

И сейчас же предупредил:

– Но мы туда не зайдём. Надеюсь, понимаете почему?

– А если воды не хватит?
– нахмурилась девушка.
– Народу у нас много.

– Поищем реку, - купец оставался непреклонен.

– Неужели вы собираетесь идти прямо в Канакерн, никуда не сворачивая?
– решила уточнить собеседница.

– Нет, конечно, - рассмеялся капитан.
– В Фарниб заглянем. Он такой же грязный и вонючий как Псерк. Это всё? А то мне очень хочется спасть.

– Нет, - покачала головой Ника.
– Я пришла за своей долей.

– За чем?
– приподнялся на локте Картен.

– Мы договаривались, что мне принадлежит часть добычи с работорговца, - хмуро напомнила собеседница.

– И где вы собираетесь её здесь продавать?
– усмехнулся капитан, кивнув на море.
– А главное - кому?

– Я собираюсь взять ткань и кое-что сшить, - добавив в голос изрядную порцию яда, пояснила девушка.
– А ещё - обуть свою рабыню.

– Ах, вот вы о чём, - хмыкнул купец.

– Я уже отобрала пару рулонов и сандалии, - продолжала пассажирка.
– Вам осталось только их оценить.