Лягушка в молоке

Пока я возилась с картотекой, Том железной рукой наводил порядок в команде по квиддичу. Несмотря на наличие официального капитана команды, управление перешло к Реддлу. Он избавился от слабых игроков и гонял команду в снег и метель. Он часами просиживал над пергаментом и разрабатывал стратегию игры. На матче с Гриффиндором новая слизеринская команда разгромила львят с рекордным счетом, игроков носили на руках. Слагхорн раздувался от гордости и заваливал Тома комплиментами. Реддл не стал купаться в лучах славы, а продолжил тренировать своих товарищей. Теперь слизеринская команда по квиддичу напоминала мне железный кулак немецкой сборной по футболу образца две тысячи четырнадцатого года, когда они победили в мировом чемпионате.

Мы несколько раз пересекались с Томом, однажды я спросила его, как он использует тетрадь. Оказалось, что Том стал вести дневник. Он поинтересовался, не собиралась ли я завести собственный дневник и не жалею ли я, что отдала тетрадь ему. О потере тетради я абсолютно не жалела, доверять бумаге свои опасные «особенности» не слишком хотелось. Как говорится, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Тому я тоже наказала зачаровать свой дневник всеми возможными способами. Реддл было отмахнулся, но я к месту процитировала фразу из какого-то детектива, там искали сбежавшего человека, и один из сыщиков поинтересовался, нашли ли дневник пропавшего? Второй ответил с разочарованием в голосе: «Нет. Он не доверял мысли бумаге. Для этого он был слишком умен». Бумага — это доказательство, ее можно пришить к делу, можно опираться на записи из дневника при обвинении, и тому подобное. Том пообещал, что тетрадь будет максимально защищена, но ему позарез необходимо записывать свои идеи и разработки. Я ответила старой поговоркой «Предупрежден — значит вооружен», и мы разошлись по своим компаниям.

Я закончила работу с опросником в начале апреля, профессор Бири принялся систематизировать полученные мной результаты, я много времени проводила в теплицах, помогая ему разбираться в моих каракулях. Дамблдор очнулся от своих метаний и завалил нас домашними заданиями. Он был какой-то дерганный и злой, в гостиной сплетничали, что его таскают в аврорат и допрашивают в связи с порочащими связями с врагом магической Британии. Гриндевальд вовсю свирепствовал в Польше, поговаривали, что он приносил в жертву магглов на захваченных территориях, но толком никто ничего не знал.

Дамблдор осунулся и поседел, но держался хорошо, даже притащил откуда-то птенца феникса и вовсю его растил. Считается, что феникс — воплощение светлой магии, и у темного мага не может быть такого фамильяра. Стоили фениксы баснословных денег, но приобретение того стоило: слезы феникса обладают лечебным эффектом, а его песни разгоняют тоску. Слизеринцы скалились, что феникс в кабинете Дамблдора должен петь с утра до ночи, чтобы успокоить владельца. Одновременно змейки восхищались грамотным ходом профессора трансфигурации, он изящно укрепил имидж светлого мага. На самом деле, теоретически, феникс будет жить хоть со светлым, хоть с темным магом, имеет значение только то, кого птенец увидел первым, появившись на свет. Миф о светлости мага, имеющего феникса — это именно миф, но легенды и предрассудки куда более жизнеспособны, чем научные наблюдения.

Я дала себе слово, что когда-нибудь куплю яйцо феникса и проверю теорию на практике. Я-то точно обладаю темной магией, любопытно было бы проверить, загнется птенец от моего присутствия или нет? Жаль, пока я могла только размышлять о подобной вероятности. На факультетском негласном рынке я толкнула стручки фасоли по семь галлеонов за штуку. Двадцать галлеонов лежало в моей супер-сумке, а один я потратила на литровую бутыль витаминного зелья. Пять капель на стакан воды хватало, чтобы обеспечить организм набором необходимых витаминов на целые сутки. Перспектива не загнуться от голода и цинги в течение двух летних месяцев стала более реальной. У меня было достаточно сухарей на двоих, а теперь еще достаточно витаминов. Воду найти было гораздо легче, в городе были бесплатные колонки, так что проживем вдвоем с Томом.

Приближались экзамены.

Глава 6

Экзамены я сдала успешно, сама чувствовала, что оценки явно будут выше. В последний день перед отъездом ко мне подошёл Том.

— Хелена, тут такое дело, — начал он, растерянно запуская руки в карманы, — сегодня последнее в этом году собрание клуба Слагхорна, пойдешь со мной?

Я удивилась, потому что у Тома была уйма поклонниц, он мог выбирать из ассортимента красоток. Мне было любопытно, что произошло, я не смогла промолчать:

— А что случилось с твоими подружками? Нет, я польщена и принимаю твоё приглашение, но мне просто любопытно, — я постаралась улыбнуться как можно нежнее.

— Да я пригласил одну, а вторая на неё какое-то заклятье наслала, дура. Теперь одна в Больничном крыле, а вторая — на отработках у завхоза. Других звать я не хочу, неверно истолкуют, конфликтов не избежать. Про тебя все знают, что мы с детства общаемся, так что ревновать не будут. Тогда я зайду за тобой в семь, договорились?

Я кивнула и убежала готовиться. Пригодилось моё нарядное платье и цветочное мыло. К семи я была готова и вышла в гостиную во всеоружии. Мои приятельницы по рукоделию посовещались, и Вальбурга Блэк протянула мне маленькую коробочку:

— Держи, Хелена Смирнофф. И не воображай, мы — не родственницы.

Я смиренно согласилась и поблагодарила. В коробочке лежали серебряные маленькие серёжки, очень изящные, в виде крохотных снитчей. У меня уши были проколоты, я всегда носила одни и те же дешёвые гвоздики из проволоки, на них даже приютские дети не польстились. Когда поступила в школу, вообще серёжки сняла, чтобы не позориться. Носила их по выходным, зачаровав на невидимость. Глазастые у меня приятельницы, даже это заметили. Я радостно улыбнулась и надела новые серьги. Теперь я ощущала себя принцессой на балу.

В гостиную вошёл Том и уставился на меня.

— Прекрасно выглядишь, Хелена.

Я по глазам видела, что он приятно удивлён. Он чуть было не брякнул при всех: «Где ты украла это платье?». Хорошо, что он подрос и поумнел, ещё пару лет назад мог и не сдержаться. Я тоже внимательно разглядывала его — придраться было не к чему. Под руку мы вышли из гостиной и отправились на собрание.

Атмосфера царила самая приятная, кабинет Слагхорна был пышно задрапирован зеленым полупрозрачным переливающимся шёлком, он казался хрупко стеклянным. Серебряные китайские фонарики парили под потолком, на круглом столе были расставлены многочисленные закуски. Среди старшекурсников Том чувствовал себя, как рыба в воде, сразу потащил меня знакомиться и общаться. Я вспомнила все долгие вечера, проведённые в компании первых сплетниц Слизерина, и постаралась не ударить в грязь лицом. Я мило улыбалась и вставляла подходящие замечания, стараясь не сказать ничего важного, но при этом дать понять, что я «в тренде». Слагхорн таскал Тома ко всем приглашённым гостям, а я тихонько стащила в сумочку несколько яблок. Похоже, вечер удался у нас обоих. По дороге обратно Том заботливо поинтересовался, не было ли мне скучно, а потом признался:

— Знаешь, я много думал о твоём желании оставить нас здесь на лето. Ты хотя бы попыталась, я тебе благодарен. Прости, что накричал. Я с самого начала решил, что пойду с тобой на эту вечеринку, и специально спровоцировал конфликт между девчонками. Я не хотел, чтобы они кидались на тебя, поэтому придумал хитрый план, который сработал. Понимаешь, я хотел показать тебе, что у нас не всё так плохо. Завтра мы поедем обратно в приют, но этот чудесный вечер у нас никто не отнимет.