Лягушка в молоке

— Что случилось, родная? У тебя лицо снова белое, как в подземелье…

Он пытался поймать меня за руку, но пришлось прошипеть на парселтанге:

— Не трогай меня физически. Дереву хуже не станет, оно и так засохшее, а живым не поздоровится…

Том расстроенно прошипел в ответ:

— Эта сука тебе чего-то наговорила? Я ее убью!

Я утомленно отвалилась от дерева и достала из кармана платок.

— Не нужно никого убивать. Мы решили, что друг друга не знаем и знать не хотим. Сама не знаю, почему вдруг разозлилась. Нужно себя контролировать. Собери пакеты, и пойдем домой. Прости, Том, не удержала я лицо.

Том повеселел.

— Только дереву досталось. Нужно его спилить и унести к себе, понаблюдать, во что твой негатив выльется. Хотя нет, зачем распалять нездоровый интерес? Спалю его тихонько ночью, от греха подальше.

Идея была хорошая, но красться под покровом ночи со спичками в руках нам было не суждено. Мы уже дошли до выхода из деревни, когда услышали треск. Дерево упало, перегородив вход в местное питейное заведение. К счастью, у нас было железное алиби в лице Маргарет, дочки старосты. Ей было с нами по дороге, она пристроилась рядом с Томом и вела светскую беседу, а я медленно катилась на ее велосипеде чуть поодаль. Очень удобная штука, этот маггловский велосипед. Впереди у него была вместительная корзинка, наши покупки туда уместились, а я вспоминала прошлую жизнь, крутила педали и вымученно улыбалась солнечному деньку. Мы проводили Маргарет до одинокой фермы и вернулись домой в сумерках. По молчаливому соглашению о Реддлах не было сказано ни слова. Меня все еще колотило, хотя я старалась сдерживаться. Часа через два ко мне подползла Нагайна, внимательно принюхалась и сообщила, что я «готова к спариванию». Ее слова подтвердились, ночью я проснулась от непонятных ощущений и обнаружила, что стала девушкой. Уф, теперь понятна моя неадекватная реакция, ПМС у ведьмы-некромантки опасен для окружающих. Гормоны зашкаливали, обычное объяснение ситуации с точки зрения миссис Реддл едва не спровоцировало массовое членовредительство в одной отдельно взятой деревне. Хорошо еще, что артефакты Министерства ничего не зафиксировали, только не хватало с аврорами разбираться. Со следующего дня взяла себе за правило делать утреннюю дыхательную гимнастику и принимать холодный душ. Тома удалось отвлечь занятиями с Марией, он углубленно изучал этикет и готовился к визиту в Министерство.

Морфин и Том отправились в Министерство вдвоем, за ними увязались мальчишки и мамы. Я не пошла, дядюшке объяснила, что последний мужчина в Роду должен сам объявить о появлении наследника. Правильное обозначение мероприятия как сугубо «мужского дела» дало свои результаты, дядя взял документы и племянника и ушел порт-ключом совершенно спокойно. Я все ногти искусала, ожидая результатов. Абраксас связался со мной по зеркалу примерно часа через полтора, когда мы с Нагайной уже были готовы брать Министерство штурмом. У нас получилось! Том признан Гонтом официально, его новое имя Том Марволо Гонт, это будет отражено во всех документах, в школу вернется представитель одного из древнейших британских магических родов!

С этого момента жизнь Тома кардинально изменилась. Совы засыпали его письмами, он давал интервью «Ежедневному пророку» и «Стелле», его желали видеть на всех светских мероприятиях, с ним мечтали дружить, Морфина завалили предложениями о помолвке наследника. Слагхорн напросился в гости и фотографировался с дядюшкой и Томом во всех ракурсах, даже директор Диппет прислал поздравительное письмо. С деньгами проблем не было, магохолодильники разбирали пачками, еще бы, Том обаятельно улыбался и объяснял, что обожает прогресс и приветствует новые технологии. Физиономия свежеиспеченного Гонта улыбалась со страниц всех глянцевых изданий, даже господин министр Леонард Спенсер-Мун перекинулся с младшим Гонтом парой фраз на одном из приемов. Морфин понимал, что совместное появление на людях положительно сказывается на имидже семьи и наших доходах, поэтому несколько раз ходил с Томом на светские мероприятия, молча улыбался и кивал, выжидая ровно час, чтобы активировать порт-ключ домой. Том объяснял, что дядюшка слегка нелюдим, поэтому рано уходит. Некоторая эксцентричность в Англии даже приветствуется, так что на молчаливость Морфина смотрели сквозь пальцы. Молчит — и хорошо, на людей не бросается, выглядит прилично, а то, что в Азкабане срок отмотал, ну так с кем не бывает по молодости? Осознал, племянника нашел и признал, молодец.

Наши отношения с Томом внешне не изменились, но я ощущала, что он стремительно отдалялся от меня. Казалось бы, всего четырнадцать дней, но они тянулись, как годы. Я молча страдала, дядюшка моих переживаний не понимал, для него я была «сестричкой Меропой», а до остального ему дела не было. Ему даже в голову не приходило, что официально я ему никто. Сестра, и все тут. Если бы он мог, я бы и в школу не поехала. Честно говоря, глядя на развитие событий, я уже не особо стремилась получать ЖАБА. Пять курсов достаточно, шеф прямым текстом озвучил предложение об оплачиваемой ставке ассистентки в отделении с весьма достойной оплатой. Нам с дядюшкой на двоих хватит, дарственную на палатку Джейкоб оформил на мое имя и заверил печатью. У Морфина имеется земля в собственности, у меня — официальное место жительства (магическая палатка), даже камин есть. Если я получу оплачиваемую работу и специальность, то мой план на последующую жизнь почти выполнен. К сожалению, я буду медиковедьмой, а не целителем, но жила же в подобных условиях в прошлой жизни, и чувствовала себя неплохо. Даже родственник единственный имеется, Морфин от меня никуда не денется.

Мария молча вздыхала, а Аманда хмурилась и обещала выделить мне приданое, как только разблокируют состояние Малфоев. Обе женщины прекрасно понимали, что происходит, но считали такое развитие событий закономерным и предсказуемым. Тони и Абраксас окунулись в забытый и любимый водоворот светской жизни вместе с Томом, они считали, что все идет прекрасно.

Я не спорила и ничего не требовала, но в школу поехала с тяжелым сердцем. Меня одолевали мрачные предчувствия, да что там, я просто максимально отрешенно экстраполировала события. Как ни грустно это осознавать, я оказалась права. Том стал новой яркой звездой старших курсов Хогвартса, его невозможно было застать в одиночестве. При перекличке на занятиях он гордо откликался на фамилию Гонт, маггловское «Реддл» было безжалостно вымарано даже с общих колдографий по квиддичу за прошлые годы. Наследник старинного магического рода заслуженно блистал в учебе и общественной жизни школы. Осталось только завести достойную невесту, но с этим Том не спешил. Он тщательно разбирался в подводных течениях и группировках и не хотел примыкать к кому-либо, принимая на себя ворох обязательств. Он специально оставался свободным, чтобы выбирать лучших кандидатов для собственного ордена. Мальчишки определились с названием и решили называться «Рыцари Вальбурги». Во главу угла ставилось превосходство истинных магов над магглами и необходимость большей автономности. Чистокровные активно поддерживали эту позицию, они увидели в слове «истинный» синоним к слову «чистокровный», хотя изначально имелось в виду приверженность к магическому образу жизни и мыслей. Том ратовал за раннюю адаптацию магглорожденных в мире магии, буквально с пеленок. Появилась запись в книге школы? К нам, на курсы и приспосабливаться. Первый стихийный выброс? К нам, приспосабливаться и учиться. Том всерьез озаботился и судьбой сквибов, предлагая задействовать их в мире магии на производстве и в деле ухода за малышами-магами. Я уверена, что это об этом он подумал ради меня, вернее, ради подобных мне. Он предлагал прогонять сквибов по маггловской программе начальной школы, чтобы обучить навыкам письма, чтения и счета. Затем давать азы теории по укороченной двухгодовой программе, обучать несложным ремеслам и оставлять в магическом мире. Автономность и самодостаточность, вот на что упирал молодой Гонт. В программе было много пунктов, все я не запомнила, много политики, не интересно. В любом случае, я за него и с ним.

Возможно, идеи его были слегка идеалистическими, но понятными всем и каждому. Он был харизматичен и уверен в себе, умел говорить публично и обладал красивой внешностью, молодые активные колдуны потянулись к нему, как бабочки к огню. Он устраивал собрания в Тренировочном зале Слизерина, к нему шли ребята со всех факультетов. Его уважали и пытались приблизиться любыми способами. На общих собраниях я присутствовала пару раз, но рыцарские заморочки нагоняли на меня скуку, поэтому сосредоточилась на учебе и целые дни проводила в теплице с тентакулой или в библиотеке. Нагайна осталась с дядюшкой, ей приглянулся местный самец, она вовсю устраивала личную змеиную жизнь. Мой «подопечный» Хагрид вел себя тихо и радостно делился подробностями летней практики у профессора Кетллберна. У Рубеуса было целое лето в Хогвартсе с любимыми зверушками и терпеливым наставником, он просто лучился от счастья. Госпожа Хэлси получила благодарственное письмо от целителя Пристли и очень мной гордилась. Она называла меня «достойной ученицей» и хвасталась своими педагогическими успехами на педсовете, это рассказал мне декан. Я рутинно проводила медосмотр и присматривала за правильной диетой учеников и преподавателей. Дамблдор выглядел утомленным, лето он провел у своего наставника Фламеля и выпустил статью о нетрадиционном применении драконьей крови. Я с ним не пересекалась, но по слухам магглорожденные в этом году жили в школе, а не в деревне.

Верный Рекс приехал со мной и старательно составлял мне компанию. По вечерам в гостиной я неизменно сидела с мальчиками и пяльцами в руках. У меня появился собственный кружок рукодельниц, фанатки Тома старательно вышивали крестиком около меня, чтобы держаться поближе к своему кумиру. Очень меня радовали частые письма Карла Милтона, он рассказывал об интересных случаях из жизни больницы и просто меня веселил. Постепенно я стала отвечать ему теплее, а в середине октября поняла, что увлеклась. Мы встретились в Хогсмиде и долго гуляли, взявшись за руки. Вечером я засыпала, прижимая к сердцу его записку с благодарностью за свидание и несмелым признанием в любви. Придется констатировать, я по уши влюблена в молодого целителя.

Примечание к части * Се ля ви — такова жизнь (франц).

Глава 24

Мальчишки придумали тайный знак, доказывающий принадлежность к Ордену Тома. Один умник невзначай складывал пальцы правой руки в знак V и укладывал на сжатый кулак левой руки, а второй «посвященный» сверху устраивал палец поперек и изрекал: «Альбион склонится». Отзыв от первого был вообще верхом идиотизма: «С Лордом навсегда». Том игрался с анаграммой, но потом плюнул и оставил себе партийную кличку «Лорд». В общем-то, теперь он по праву входил в список «Священных двадцати восьми» и мог с титулами не заморачиваться, но все уже привыкли, да и ему нравилось называться лордом. К нему проявили интерес «старшие товарищи» из партии консерваторов, на завтраке в тарелку к Тому падали письма с гербами чистокровных семейств. Сборища у Слагхорна стали более роскошными и многолюдными. Там бывали такие влиятельные гости, о каких декан и не мечтал. Теперь я считалась «бедной дальней родственницей», практически приживалкой Гонтов. Вероятно, в детстве меня приютили из жалости, и я жила в каморке за кухней, а может и вообще в чулане для метел. Что примечательно, над Блэками посмеивались — выкинули байстрючку, а Гонты подобрали, зато теперь получат личного целителя практически задарма. Даже мои инициативы по оздоровлению переврали, мне было якобы приказано улучшать здоровье магов всеми доступными способами, а медосмотр вообще проводился для прикрытия отбора сильных и здоровых рекрутов в армию Гонта. Слизеринцы первыми прошли медосмотр и записывали мои рекомендации по укреплению здоровья. Надо было видеть, с какими серьезными лицами здоровяки Гойл и Крэбб поглощали морковку и капусту в угрожающих количествах. Я решила, раз такой случай представился, использовать его по полной и ввела производственную гимнастику. Неожиданно, но инициатива понравилась преподавателям, теперь младшие курсы каждые тридцать минут делали упражнения и приговаривали: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали…», а Том возглавлял утреннюю пробежку вокруг квиддичного поля.

Нищие чистокровные и полукровки вдруг обнаружили, что я мила и обходительна, и начали за мной ухаживать. Слизеринки победнее тоже начали вокруг меня кучковаться и рассказывать грустные истории своей жизни. Девочкам я старалась помогать, как могла. Некоторые действительно жили на положении бедных родственниц, но ничего реально ужасного не было. Мы вместе перешивали платья, добавляли кружева и аппликации, чтобы продлить срок службы нарядов, наладили взаимовыгодный обмен. Однажды одну из моих подопечных обидел один негодяй с Гриффиндора, я пошла и попросила помощи у Тома. Он меня выслушал и пообещал разобраться. Вечером нас с девочкой вызвал из гостиной Тони и отвел в Тренировочный зал. Там на стуле мы нашли обидчика, его надежно фиксировали два охранника с боков. Том посадил девочку рядом и устроил перекрестный допрос. Рассказ моей подопечной подтвердился, гриффиндорца вынудили принести извинения и пообещать, что отныне он будет вести себя достойно. Потом юношу увели, мою подзащитную проводили до гостиной факультета. Том попросил меня остаться и весело заявил: