Лю Яо. Возрождение клана Фуяо. Том 1. Полет птицы Пэн
Шрифт:
Старания прошлого императора не прошли даром: беспрестанные проверки и ограничения не стоили свеч, но страсть народа к совершенствованию сильно поугасла. Долгое время не слыша о прославивших свое имя людях издалека или с земель близких, все вернулись к своим привычным делам – кто к земледелию, кто к скотоводству. Когда на трон взошел нынешний император, совершенствование все еще находилось на пике популярности, но повальная одержимость им уже прошла.
Император прекрасно знал, что рыба не водится в слишком чистой воде [19] , поэтому он закрыл глаза на мошенников. Чиновники же не собирались вести расследования без доноса.
19
В
Чэн Цянь слышал эти истории от старого туншэна. Так что в его глазах бездарь [20] , ведущий его за собой, не заслуживал особого почета, будучи не более чем бездарем… или, в лучшем случае, бездарем, обеспечивающим пропитание.
«Бездарь» Мучунь, поглаживая обвисшие усы, снова начал нести чушь:
– Наш клан называется Фуяо. Малыш, ты знаешь, что такое Фуяо?
Старый туншэн искренне ненавидел подобные вещи и никогда бы не потратил на них ни мгновения своего времени. Но он был первым учителем Чэн Эрлана, и мальчик в какой-то степени попал под его влияние. Он неохотно делал вид, что с уважением слушает Мучунь чжэньжэня, но все его существо переполняло презрение.
20
В оригинале ?? (bangchui) – деревянная дубинка (пекин. диалект.: «бездарность»).
Старик поднял руку и указал куда-то перед Чэн Цянем. Словно по волшебству, из ниоткуда возник резкий порыв ветра, закружив в воздухе увядшую траву. Блеснула вспышка молнии, расколола небо и почти ослепила Чэн Цяня.
Эта невероятная сцена ошеломила мальчика.
Мучунь чжэньжэнь тоже замер: казалось, старик и сам не ожидал подобного. Однако он не преминул воспользоваться впечатлением, которое случившееся произвело на внешне дружелюбного, но глубоко отчужденного Чэн Цяня.
Он спрятал руки в рукава и снова заговорил:
– Когда птица Пэн отправляется к Южному океану, взмахом крыла она поднимает волны высотой три тысячи ли, взмывая вверх с вихрем высотой 90 тысяч ли. Ее полет продолжается шесть месяцев [21] . Без цели, без ограничений птица кружится вместе с ветром, пришедшим из глубокого моря, и взлетает к бескрайнему небу. Это и есть Фуяо, вихрь, понимаешь?
Конечно, Чэн Цянь не понимал. В его крошечном сердце благоговение перед сверхъестественными силами было неразрывно связано с неприятием жульничества. Наконец он бестолково кивнул, будто выражая уважение к своему учителю, но на самом деле лишь поставил Мучуня в душе на одно место с потрепанной лампой в своем доме.
21
Цитата из первой главы «Беззаботное скитание» одного из важнейших даосских канонов и памятника мировой философской мысли «Чжуан-цзы».
Старик самодовольно подкрутил усы и собрался было продолжить говорить, когда небеса вновь показали свое истинное лицо. После раската грома пронесся сильный ветер, потушив перед ними костер. Засверкали молнии, а гром запел, словно певец, призывающий грозу с запада.
Мучунь чжэньжэнь тут же перестал морочить ему голову и закричал:
– Плохо дело, сейчас пойдет дождь!
С этими словами он вскочил на ноги. Одной рукой закинув на плечо их вещи, другой он схватил Чэн Цяня. Перебирая своими тонкими тростниковыми ногами, будто фазан с длинной шеей, он торопливо засеменил прочь.
К несчастью, ливень начался слишком быстро, и даже длинношеему фазану было не избежать превращения в мокрую курицу.
Стянув с себя отсыревшую накидку, Мучунь накрыл ею мальчика. Все лучше, чем ничего.
– Ох какой сильный ливень! Ах, где же нам спрятаться? – восклицал старик на бегу.
Чэн Цяню и раньше доводилось
передвигаться не на своих двоих, но еще никогда его средство передвижения не было таким разговорчивым.Звуки ветра, дождя и грома смешались с болтовней учителя. Под накинутым на голову одеянием Чэн Цянь почти ничего не видел, но чувствовал неописуемый аромат дерева.
Одной рукой учитель прижимал его к груди, а другой закрывал голову. Старик был слишком тощий – кожа да кости, и приятного в таком положении было мало, но Чэн Цянь понимал, что это искреннее проявление заботы. В какой-то момент мальчику даже захотелось сблизиться с учителем, несмотря на то что всего мгновение назад этот старый фазан громко болтал и дурил ему голову.
Закутанный в накидку Мучуня, Чэн Цянь робко поглядывал сквозь прорехи в ткани на насквозь промокшего старика. Впервые в жизни ему нравилось, что с ним обращаются как с ребенком. Подумав, он все же признал в этом ненадежном человеке своего наставника. Чэн Цянь решил простить его, даже если старый даос все это время морочил ему голову.
Так, в объятиях своего тощего наставника, Чэн Цянь прибыл в полуразрушенный храм.
Массовые гонения, начавшиеся во времена правления покойного императора, очистили мир от множества нелегальных кланов, но некоторые храмы уцелели и превратились в ночлежки для бездомных и нищих, а также в неплохие стоянки для решивших отдохнуть путешественников.
Высунув голову из-под накидки Мучуня, Чэн Цянь сразу же увидел храмовую статую. Вид статуи поразил его: у нее было круглое лицо, но совершенно отсутствовала шея, на щеках алел румянец, волосы были собраны в два тугих пучка, а свирепый рот растянут в жуткой улыбке, демонстрировавшей неровные зубы.
Учитель тоже это увидел. Он поспешил закрыть Чэн Цяню глаза рукой и разразился яростной критикой:
– Персиковая накидка! Зеленый халат! Какую наглость нужно иметь, чтобы наслаждаться настолько непристойным творением?! Безобразие!
Из-за юного возраста и недостатка знаний Чэн Цянь был немало ошеломлен и смущен его речами.
– Идущий по пути самосовершенствования должен очистить свой дух, укротить желания и оставаться благоразумным в своих словах и поступках. Как можно поклоняться тому, что выглядит как оперный актер! Позор! – строго сказал Мучунь.
Он даже знал слово «позор»… Чэн Цянь был впечатлен.
В этот самый момент из задней части храма донесся запах мяса, прервав искреннюю тираду учителя. Мучунь невольно сглотнул и окончательно потерял мысль. В растерянности старик обогнул статую и увидел нищего. На вид он был всего на год или два старше Чэн Цяня.
Оказалось, мальчишка каким-то образом умудрился выкопать здесь яму и теперь готовил в ней курицу нищего [22] . Он разбил запекшуюся грязь, в которой обвалял птицу, и весь храм наполнился ароматом еды.
22
В оригинале ??? (jiao hua ji) – цзяохуацзи, или «курица нищего». Одна из визитных карточек кухонь прибрежных провинций Цзянсу и Чжэцзян. Курица нищего – старинное ресторанное блюдо, которое готовят весьма любопытным способом: тушку курицы маринуют в традиционных китайских специях и приправах, затем заворачивают в лист лотоса, обмазывают глиной и запекают. С готовой курицы снимают глиняную оболочку и подают блюдо на стол.
Мучунь снова сглотнул.
Его худощавость доставляла определенные неудобства. Например, когда ему хотелось есть, скрывать свои инстинкты оказывалось очень непросто – его выдавала тонкая вытянутая шея.
Мучунь чжэньжэнь поставил Чэн Цяня на землю, а затем показал своему маленькому ученику, что значит «заклинатели должны быть благоразумны в своих словах и поступках».
Сначала он отер воду с лица и улыбнулся, как настоящий бессмертный. После чего неторопливо и грациозно подошел к нищему и в присутствии Чэн Цяня начал длинную манящую речь. Он набросал образ клана за морем, где люди носили золотые и серебряные украшения, не беспокоясь о еде и одежде. Невероятно, но это сработало! Его красивые слова пробудили интерес маленького нищего.