Любавины

– Я тоже гляжу, что вам сегодня что-то весело! – заговорил Кузьма. – А зря! Зря веселитесь, мужики. Хлеб нужен рабочим. Им сейчас не до смеха, они голодные сидят. Неужели вам не стыдно? Ведь есть у вас хлеб! И предупреждаю: найдем – не жалуйтесь, – он обращался в ту сторону, где сидели Любавины, Беспаловы, Холманские – богачи. – С вами, видно, только так надо разговаривать. Простого русского языка вы не понимаете. Все. Можете расходиться.

Расходились весело, точно на представлении побывали. Шутили… Тут же сговаривались группами человек по пять, соображали насчет самогона – воскресенье было.

Хоть и обозлился Кузьма, но, наблюдая, как расходятся мужики, слушая их разговоры, он понял, что им невыносимо скучно зимой, и ему пришла в голову неожиданная мысль: а что если закатить какую-нибудь постановку, а в постановке той поддеть богачей – про то, как они хлеб зажимают? На постановку охотно пойдут, а тут уж постараться допечь их.

К Кузьме подошли Сергей Федорыч, Федя Байкалов, Пронька Воронцов.

– Надо искать, – сказал Сергей Федорыч. – Так ничего не выйдет.

– Будем искать, – кивнул Кузьма. – Завтра начнем. Найдем, думаете?

– Черт его… – Федя поскреб в затылке. – Под снегом – это нелегко.

– Потом – даже, наверно, не в деревне прятали, – высказал предположение Пронька.

– А где?

– На пашнях.

– Ладно, попробуем, – Кузьма поймал себя на мысли, что даже сейчас думает про постановку. Представил, с каким недоверием, любопытством и интересом будут собираться на эту постановку. Только, конечно, не в церкви надо, а в школе.

Он пошел в сельсовет и долго сочинял докладную в район. Честно описал сходку и высказал соображения насчет дальнейших своих действий. Искать он, конечно, будет, но едва ли найдет. Середняки могут поделиться и поделятся, но это крохи. Весь хлеб – у богачей и зажиточных, а они его надежно припрятали.

Взял бумажку с собой и пошел домой.

И дома, ночью, думал Кузьма о постановке. Надо, конечно, ее сперва написать… А может, готовые есть?

Он вскочил, оделся и среди ночи поперся к Завьялихе (вспомнил, что Галина Петровна книги оставила здесь).

Завьялиха, привычная к поздним посетителям, скоро открыла ему.

– Я книги возьму, бабушка.

– Возьми, милай, возьми… Я одной тут надысь печку растопила, отсырели дровишки, хоть плачь.

– Ладно, хорошо, что одной хоть. Помоги собрать.

– Да ведь не унесешь один-то? Возьми саночки у меня, только завтра привези их, саночки-то, а то я без их как без рук

Кузьма сложил книги в мешок и на санках привез домой.

Почти до света сидел он в горнице на полу, листал книгу за книгой – искал пьесу. Нашел «Ревизора» Гоголя, некоторые коротенькие пьесы Чехова, «Грозу» Островского… Того, что нужно, не было.

«Придется писать самому», – решил Кузьма.

– 10 -

Три дня ходили Кузьма, Федя, Пронька и еще четыре мужика – искали хлеб по дворам. Искали в конюшнях, в сараях, под полами. Простукивали все стенки, тыкали щупами куда попало – хлеба не было. Заглядывали на всякий случай в закрома, но там ровно столько, сколько нужно для посева и для себя – кормиться до нового урожая.

Из районного центра ответили, что пошлют в Баклань двух товарищей на помощь, но товарищей что-то все не было.

Днем Кузьма искал хлеб, а ночами сидел над пьесой. Хотел было попросить пьеску в районе – наверняка там что-нибудь такое было, – но постеснялся: подумают, что он тут вместо хлеба шутовством занимается.

Пьеса подвигалась быстро. Сюжет был таков.

Приходят к махровому богачу несколько деревенских активистов:

– Хлеб есть? Рабочим надо помочь.

– Какой хлеб? Вы что! Сам зубы на полку положил. Семенной доедаю.

Активисты уходят, но не все. Один незаметно прячется за дверью. В это время к богачу приходит другой богач – сосед.

Начинается такой разговор:

– У тебя были? – спрашивает сосед.

– Только что вышли. А у тебя?

– Были.

– Нашли?

– Как же, найдут, черта с два!

Богачи хохочут. Потом садятся за стол и начинают жрать. И ведут разговор в таком духе:

– Пусть там рабочие поголодают. Пусть попрыгают.

– У тебя сколько зарыто?

– Восемь бричек.

– А у меня десять.

– Ты где схоронил?

– На гумне. А ты?

– А я – на пашне, около березки.

Активист, который притаился за дверью, незаметно уходит.

Тут занавесь закрывается. Кто-нибудь выйдет и скажет:

– Пришла ночь!

Опять сидит этот богач и пьет с похмелья рассол.

Приходят активисты:

– Ну как? Подумал?

– А чего мне думать-то?

– Может, вспомнишь, где хлеб?

– Нету у меня, чего вы привязались! Я с сыновьями разделился и весь хлеб роздал по паям.

Тогда один активист, главный, говорит:

– Последний раз спрашиваю!

– Пошел ты!…

Главный активист говорит другому:

– Доставай волшебную книгу.

Один из активистов достает таинственную книгу и начинает с ней разговаривать.

– Вот нам интересно бы знать, – спрашивает он, – где этот паразит спрятал хлеб?

Потом прикладывает книжку к уху, некоторое время слушает и заявляет громко:

– Книга сказала: «Этот паразит спрятал хлеб на гумне».

Богач падает в обморок, а активисты, довольные, уходят к его соседу…

Чем дальше подвигалась пьеса, тем больше нравилась Кузьме. Смущали только два обстоятельства: активист, который подслушивает, и волшебная книга. Хотелось, чтобы как-нибудь иначе находили хлеб. Волшебная же книга – это как-то… тоже не то. Но сколько ни мучился Кузьма, не мог ничего другого придумать. Без подслушивания рассыпался сюжет, а книжка… черт с ней, пусть будет. Видно же, что они ее называют волшебной шутя. Поймут небось.

Один раз к Кузьме в горницу вошел Николай.

– Какую ночь уже не спишь, все пишешь?