Люби и властвуй

Заклятия гласили:

Говорящие не могут покинуть пределы Цинора до скончания времен. Ни своими силами, ни волею посторонних сущностей. Любая попытка пересечь сухопутные и морские границы Цинора означает немедленное и конечное небытие Говорящего.

Говорящие не могут причинить зла людям, которые придут на Цинор с миром, чтобы принять нравы, обычаи и язык древних смегов, а равно и имя «смеги».

Говорящие должны уничтожать всякого, кто придет к принявшим имя «смеги» с войной.

Говорящие должны во всем слушаться того, кто назовется свелом принявших имя «смеги». Ослушание перед лицом свела означает немедленное и конечное небытие Говорящего.

Попросту говоря, Шет оке Лагин придумал цепных псов Цинора, которые должны были оборонять тех, кому еще предстояло прийти.

Именно цепных, ибо Говорящие были закреплены за Цинором и не могли, даже возжелай они того, нести смерть в другие земли Сармонтазары.

Именно псов, ибо им было назначено ненасилие против своей паствы и полное послушание свелу - своему пастырю.

А если свел пожелает истребить при помощи Говорящих половину своих подданных? Что победит - «ненасилие» или «послушание»?

«Победит послушание, - мрачно ответила Тара. - Мы послушаемся свела и убьем. Но не смегов, нет. Мы убьем свела».

«Шилол, Шилол, Шилол… - подумал тогда Эгин. - Повсюду - одно и то же. Люби и властвуй. Властвуй без любви. Властвуй без ненависти. Убивай и властвуй. Люби и стань никем».

Кто и когда придет на Цинор, чтобы принять имя «смеги», Шет не знал и не мог знать. Но, судя по всему, догадывался - иначе зачем бы он делал все то, что он делал?

В те годы, когда Цинор стоял опустошенный, а по нему бродили пока еще толком никем не замеченные, но уже обросшие чудовищными слухами Говорящие, люди боялись Цинора, ибо не понимали его. «Да, кое-кого нам действительно пришлось проучить, - грустно заметила по этому поводу Тара. - Всегда находятся безумцы, которые жаждут золота из разрытых могил и страшного знания из непонятных письмен. Они, напуганные нами до смерти, уходили ни с чем и рассказывали свои истинные страшные приключения, которые быстро становились кошмарными небылицами».

Шли годы, десятилетия и века. На Севере крепла Харрена, на Юге - Тернаун, в Варане набирался сил Свод Равновесия. «Да, офицеров Свода мы убивали всегда, - с неохотой согласилась Тара. - Они приходили сюда не по недомыслию, а с мрачными своекорыстными умыслами. Кстати, тогда ни князья, ни гнорры, ни пар-арценцы вполне справедливо никакого интереса к Цинору не питали, а не в меру любопытные аррумы лезли сюда исключительно в поисках разной дряни. И ни один из них не смог пред нашим ликом убедительно доказать, что ищет Коготь Хуммера или там Хват Тегерменда ради того, чтобы вверить их Жерлу Серебряной Чистоты. Нет, они искали Вещи и Писания во имя власти и зла, а находили пустоту и смерть».

И вот полтора века назад в Сармонтазаре начались новые великие войны. Харрена сожрала весь Север и вышла к Орису. Тернаунский войсководитель Эгин Мирный подмял под себя равнины и пастбища Юга и тоже вышел к Орису. Орис - превосходная естественная граница между двумя монстрами? Отнюдь нет.

«Орис - синий пояс, которым будет подпоясан исполин нашей империи, когда он распрямится в полный рост и его голова коснется Северной Лезы». Эгин Мирный, император Юга. Был многословен и велеречив, стихи писал, неплохие.

«Орис - лишь передышка. Орис - всего лишь удобный ров перед нашими походными лагерями. В Орисе наши внуки будут запускать кораблики, не боясь грютских стрел. А в это время на Тернауне наши дети будут добивать последних южан». Танай Третий. Был еще многословнее, стихи писал, вконец тошнотворные.

Обе империи были полны решимости наступать. Обе приняли роковые решения. И грянула Тридцатидневная война.

Танай решил не переправляться через Орис прямо под копыта грютской летучей кавалерии и тяжелым панцирным итанантам. Танай решился на стратегический обход армий Эгина Мирного с восточного фланга - через перепуганный и трижды нейтральный Варан. Сказано - сделано. Огромный флот северян, прозванный позднее Армадой Тысячи Парусов, вышел из ре-тарских портов и обрушился на Урталаргис - тогдашнюю столицу Варана, а равно и на Пиннарин - ключевой порт, державший под контролем дельту Ориса. Сопротивление Варана было сломлено очень быстро благодаря полной внезапности нападения. Страна погрузилась в хаос. Остатки армии, осколки Свода Равновесия и наследник престола (тогдашний князь принял смерть в бою) бежали в горы, к Ордосу, вверив побережье северянам.

Никто толком не знал, что собирается делать Танай дальше. В этом заключалась его основная военная хитрость. Под видом разбойничьего нападения переправить в Варан большую часть войска и ударить под стратегические ребра зазевавшегося Эгина. Но варанцы полагали, что Танай пришел истребить их подчистую, и многие жители восточного Варана заключили, что терять им нечего, что ужасы Цинора лучше, чем рабство и смерть от рук харренитов.

И тысячи, десятки тысяч беженцев пересекли границы Цинора. И ничего особенного с ними не случилось, потому что Говорящие Хоц-Дзанга поняли - это и есть те самые люди, которые готовы принять имя «смеги».

Плетение нитей судьбы причудливо и вычурно, ирония судьбы неизбывна. Некогда варанцы враждовали со смегами и истребили их под стягами несравненного Шета оке Яагина. Теперь потомки истребителей смегов сами пришли на Цинор и приняли имя «смеги». Говорящие Хоц-Дзанга, как и было завещано Шетом оке Лагином, стали их пастырями и сами назначили первого свела. Надо же было с чего-то начинать.

Тем временем Эгин Мирный - хитрейшая и умнейшая бестия, милостивые гиазирьг! - разгадал замысел Таная. И, как и всякий талантливый войско-водитель, импровизируя буквально на ходу, пустился в кошмарную авантюру. Полностью оголив тылы и поставив всю свою наспех сбитую империю под угрозу полного развала, он бросил через Орис все силы, которые имел под рукой. Легкая грютская конница с ужасающей воображение скоростью приближалась к Тар-деру. Коренные тернаунские формирования осадили Нелеот и Суэддету. Южные провинции Харрены были охвачены паникой. А сам харренский сотинальм с отборной армией тем временем топтался у каких-то безвестных варанских перевалов, готовясь к выходу в грют-ские степи. К тому же воспрявшие духом варанцы во главе с наследником престола перешли к угрюмой партизанщине, которая ничего хорошего харренитам не сулила.

Перед Танаем встала головоломная стратегическая задача. Он мог либо остаться верным своим замыслам, пробиться-таки прочь из Варана, выйти в глубокий тыл Эгина и идти на Юг, сжигая все на своем пути так же, как воины Эгина разоряли Ре-Тар и Двуречье. Это было бы безумием. Бредом. Крахом обеих империй на долгие века. Более простое и очевидное решение заключалось в том, чтобы уйти из Варана тем же путем, каким он в него пришел, и, высадившись где-то в Тар-дере, дать Эгину решающее сражение на родной земле. Разумеется, Танай скрепя сердце выбрал именно его.

Ровно через тридцать дней после начала вторжения харренский флот покинул сожженные порты северного побережья Варана и отбыл в Тардер. Дальше история великих государственных монстров пошла своими причудливыми путями, которые нам, смегам, не без гордости заметила Тара, совершенно безынтересны. Интересно то, что варанские беженцы, принявшие имя «смеги», и не думали возвращаться обратно - в хаос послевоенной разрухи, густо замешанный на крови и доносах в Свод Равновесия.

Потом проходили годы, слава о вольном братстве жителей Цинора разносилась по всей Сармонтазаре, и «сметами» спешили стать многие беглецы из Харрены, Ре-Тара, Варана и даже из грютских степей. Так и по сей день.