Люби меня по-французски
Шрифт:
Он замедлился, убивая меня своим размеренным, спокойным ритмом.
— Дотронься до своей груди для меня. Дай мне посмотреть.
Я задрала свою футболку и подняла руки к своей груди, ущипнув твердые, покалывающие соски через кружевной лифчик.
— Да, вот так. — Он застонал и снова увеличил свой темп, опасно близко подталкивая меня к краю. — Черт, ты идеальная. Мне нравится наблюдать за тобой, это заставляет меня так сильно кончать... о боже...
— Да, — выдохнула я. — О боже, да. Вот так, вот так. — Толкнув меня за край, Лукас кончил вместе со мной.
Слова были забыты. Он привел нас обоих
Лукас рухнул на меня сверху, и я положила руки ему на голову, запустила пальцы в его волосы, которые я так обожала. Мы тяжело дышали, наша одежда была натянута на груди.
Когда я смогла говорить, мой голос был тихим и хриплым.
— Секс в машине. Вычеркнуто. Из. Списка.
Лукас рассмеялся.
— Как насчет секса на вилле? Он есть в списке?
— Теперь есть.
Глава 16
Мы проехали остаток пути до виллы с опущенными стеклами и с ревущей музыкой. Мы с Лукасом обнаружили взаимную симпатию к классическому Майклу Джексону, и хотя это было нелепо — проноситься по сельской местности Прованса с запахом лаванды и подсолнухов за окном, в машине, из которой доносилось взрывная «Off the Wall», это нас не беспокоило.
Меня ничего не беспокоило.
— Боже, Лукас, я так счастлива сейчас. — Я высунула руку в окно, чтобы теплый поток воздуха обдувал ее. — Спасибо большое, что пригласил меня поехать с тобой.
— Пожалуйста. Я рад, что ты поехала.
Я посмотрела на него.
— Что?
— Я жду грязной шуточки, после «рад, что ты поехала». (прим.пер. в англ. языке come кроме движения обозначает «кончить»)
На его лице появилась ухмылка, соответствующая моей.
— Никаких шуток. Я серьезно.
Я наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем прислонила голову к окну, закрыв глаза и чувствуя ветер на своем лице. Боже, я и правда счастлива. Я ведь могу привыкнуть к этому.
Нет. Ты не можешь. Это временно.
Мой внутренний голос начал раздражать меня почти так же, как моя мать. Как будто они не хотели, чтобы я расслабилась и наслаждалась поездкой. Я наконец позвонила маме, как раз перед тем как покинуть Париж, и она пилила меня несколько минут, но в конце своей обличительной речи все-таки успокоилась и спросила, как у меня дела. Я сказала ей, что я в порядке, мне гораздо лучше, чем было долгое время, и заверила ее, что я в полной безопасности и счастлива.
Ее голос звучал почти разочарованно.
— Ну, не снижай свою бдительность. Когда люди видят иностранную женщину, путешествующую одну, они думают, что она легкая мишень.
— Поняла, мам. — Я сжала и разжала кулак.
— Ну ладно, дорогая. Позвони, прежде чем будешь уезжать, хорошо? Когда ты возвращаешься?
Мое тело поникло. Я не хотела думать об отъезде.
— Эм, во вторник.
— И Коко встретит тебя в аэропорту?
— Эрин, я думаю. — Должна ли я рассказать ей, что уехала из Парижа в Прованс? Я не хотела, но что, если она позвонит в отель, и они расскажут ей, что я не была там несколько дней? Я поговорила с Эрин, рассказала ей все пикантные подробности и упомянула, что собираюсь в Воклюз до воскресенья. Может, этого будет достаточно. Она была рада за
меня, хоть это и было смешано с небольшой долей беспокойства.— Боже, это звучит изумительно, Миа. Но... ты уверена, что тебе стоит уезжать из города с ним? Я имею в виду, я знаю, что между вами была нешуточная страсть в Париже, но...
— Я полностью в порядке, Эрин. Доверься мне.
— Ты уверена, что в безопасности?
— Абсолютно.
И так и было. С Лукасом я чувствовала себя в безопасности.
По крайней мере, физически.
В эмоциональном плане я была уверена немного меньше.
Я посмотрела на него, и мой желудок перевернулся от таких простых и случайных вещей — его рука на руле, волосы, взлохмаченные из-за ветра, бедра на сиденье в форме V. И все то, что нельзя было увидеть: легкий смех, острый ум, музыкальный талант, звук его голоса, когда он рассказывал мне о соборах, скульптурах Родена и средневековые истории любви.
И то, что он шептал. Грязные словечки, возбуждающие меня.
Я ощутила, что возбуждение пробуждается между моих ног. Притормози. Ты получила достаточно на некоторое время, поэтому просто расслабься. Уже достаточно плохо, что ты должна перевернуть юбку, чтобы высушить мокрое пятно.
Я поднесла руку ко рту.
Лукас посмотрел на меня.
— Что смешного?
— Ничего. Все. Я так изменилась, вот и все.
Он взял мою руку и поцеловал тыльную сторону.
— Да, так и есть.
#
Лукас не рассказывал много о самой вилле, но даже если бы и сделал это, то слова не смогли бы ничего передать. Мы свернули с главного шоссе на проселочную дорогу, которая петляла через поля и фруктовые сады, и я не видела дом в то время, когда Лукас остановил машину перед железными воротами.
Я выпрямилась на своем сиденье.
— Это виноградник?
— Нет, виноградник на другой стороне дома. Это просто сады.
— Сады? У моей бабушки есть сад, Лукас. Эти же просто сказочные. Они невероятны.
Лукас улыбнулся мне, прежде чем набрал код на клавиатуре с водительской стороны, и ворота распахнулись.
Я вытянула шею из окна, когда мы ехали по узкой гравийной дороге, по бокам которой были высокие тощие кусты. Они были рассажены так близко, что было сложно сквозь них что-то увидеть, и дом не был виден вплоть до конца подъездной дорожки. Мои внутренности дрожали от нервов и волнения, когда мы обогнули дорожку, и в поле зрения появилась вилла.
Я ахнула.
— О боже мой!
Я никогда не видела ничего подобного в реальной жизни. Светлые каменные стены, обвитые плющом в два с половиной этажа, светло-голубые ставни, которые обрамляли окна, и оранжевая плитка на крыше. Я могла сказать, что дом был расширен, но даже новая часть была тщательно построена и приближена к оригиналу.
— Насколько он старый?
— Старая часть с восемнадцатого века. — Лукас обогнул большую круглую клумбу, которая была выстроена квадратными кустарниками и огромными вазонами с терракотами. — Генри подстраивал новую часть последние тридцать лет, к тому же добавил бассейн и теннисный корт. Его партнер, Жан Поль, одержим садоводством, так что он добавил дополнительные сады и восстановил некоторые старые фонтаны.