Люби меня в темноте

— Дай я тебя поцелую, раз уж ты возлюбленная моего Уильяма.

Она назвала меня возлюбленной Уильяма. И сердце мое было счастливо. Но я должна была догадаться, что однажды наступит тот день, когда меня можно будет назвать только так. Что я буду не Валентиной, а возлюбленной Уильяма — его собственностью и больше ничем. Человеком без личности, кроме той, которой меня одарили. Я наклонилась и, когда ее губы коснулись по очереди моих щек, почувствовала, как внутри расползается какой-то непрошенный холодок.

— Уилл, а остальным своим родственникам ты ее не представишь? — поддела его сестра.

Он представил меня своей сестре Гвинет, своему зятю Кристиану, который был слишком увлечен вином и едой, чтобы заметить меня, и Джули, давней подруге Гвинет и Уильяма.

Когда мы сели рядом с Джули, что-то в том, как она взглянула на Уильяма, подсказало мне, что когда-то они были не просто друзьями. Как ни странно, никакой ревности я не почувствовала, но опять же, я была не из ревнивых людей.

— Как добрался? — спросила Уильяма Джули, сделав вид, что меня рядом нет.

— Дорога была ухабистой. — Я положила руку ему на бедро, напоминая о том, что меньше часа назад случилось в машине, и улыбнулась, когда Уильям поперхнулся шампанским. — Но в целом без приключений.

Наверное, я все-таки была из ревнивых.

— Валентина, откуда вы родом? — спросила Гвинет с теплотой, которая до ее глаз не дошла.

— Из городка рядом с Олбани.

— Серьезно? — встрепенулась она. — А откуда конкретно? У нас может быть пара общих знакомых. Мой бывший живет там. Он губернатор Нью-Йорка. — Она рассмеялась и оглядела меня — мое лицо, мой наряд и не самые новые туфли. — Хотя вряд ли мы вращаемся в одних и тех же кругах.

— Гвинет, — предостерегающе произнес Уильям. — Думаю, ты переборщила с шампанским.

— Джули, попроси Уильяма перестать быть таким противным занудой. Я просто пытаюсь растопить лед с… — Она указала на меня хрустальным бокалом с шампанским. — Как, еще раз, ваше имя? За Уильямом сложно поспеть, ведь у него столько подруж…

— Гвинет! Достаточно, — твердо сказал Уильям.

Меня словно окатили холодной водой. Я не рассчитывала на радушный прием, но услышать такие слова — особенно от сестры Уильяма — было больно.

— Идем, милая. Я покажу тебе дом. — Он посмотрел на Гвинет так, словно она была грязью у него под подошвой. — А с тобой я разберусь позже.

Она наигранно содрогнулась.

— Уже вся дрожу. — Потом переключилась на мужа. — Кристиан, мне скучно. Едем домой.

Уильям положил мне на поясницу ладонь, понуждая идти за собой. Слишком ошарашенная для того, чтобы думать, я несколько шагов слепо шла, пока вдруг не осознала, что если сейчас я уйду, если не постою за себя, то она победит. А я не собиралась этого допускать. Ни сейчас, ни потом. Никогда.

Я вернулась к столу и встала напротив них всех. Оглядела их дорогую одежду, их лица, в черты которых было впечатано высокомерие, и гордо вздернула подбородок.

— Вы правы. Мы с вами вращаемся в разных кругах. Я родилась в трейлере, в месте, о котором вы, наверное, сочтете ниже своего достоинства даже подумать. Мои мать и отец умерли от передозировки наркотиками, когда мне едва исполнилось три. — Чтобы не задрожать, я стиснула кулаки. — Меня воспитала тетя. Она растила меня, как родную дочь, пытаясь прокормить нас работой официантки. Я люблю ее и никогда не буду стыдиться себя — как бы вы на меня ни смотрели и что бы ни говорили.

— Да, у меня нет ни ваших денег, ни громкой фамилии, но я чертовски горжусь тем, чего я достигла. Я закончила школу лучшей из класса, а теперь учусь на полной стипендии в колледже. Можете и дальше меня осуждать, но я повторю: я никогда не буду стыдиться того, кто я есть и откуда я родом. — Я сосредоточилась на Уильяме и его зеленых глазах. — Я люблю вашего брата. И любила бы, даже если бы его звали просто Джон Смит.

— Я изменила свое мнение, Уильям. — Его бабушка одобрительно наблюдала за мной с огоньком любопытства в глазах. — Она мне нравится. У нее есть характер. Мой дорогой мальчик, ты сделал правильный выбор .

— Я знаю, — сказал Уильям и взял меня за руку. — А теперь прошу нас извинить.

Я молча последовала за ним вглубь дома. Он привел меня в спальню на втором этаже и закрыл дверь. Не успела я понять, что происходит, как моя спина оказалась прижата к стене, а Уильям впился в мой рот. Когда мы, глотая воздух, оторвались друг от друга, он нежно взял мои щеки в ладони.

— Я люблю тебя, Вэл.

— Что? — слабо спросила я. — Что ты сказал?

— Я люблю тебя.

У меня вырвался всхлип. Вцепившись в его рубашку, я спрятала лицо у него на груди и разрыдалась.

— Я д-думала, ты собираешься б-бросить меня, — сквозь слезы пробормотала я и, когда он издал хриплый смешок, шлепнула его по руке. — Грубиян, это ни капельки не смешно.

— Я люблю тебя, моя сумасшедшая, необузданная, прекрасная Валентина. — Уильям обнял меня так крепко, что стало трудно дышать, и по одной сцеловал мои слезы со щек. — Ты выйдешь за меня?

Мое сердце остановилось. Внутри взорвался целый космос эмоций. Счастье. Благоговейный восторг. Изумление. И любовь.

— А как же твоя семья? Они не обрадуются.

— Мне все равно.

— Не знаю, Уильям. Я не вписываюсь в твой мир. Мы слишком разные.

— Почему?

— Ну… Посмотри на себя. И посмотри на меня.

— Милая, я смотрю и, поверь, ты — все, что я вижу, все, чего я хочу. Валентина, ты меня любишь?