Любимая девочка Севера
Шрифт:
Наклоняюсь вперед, опускаю голову на колени, стучу по ним лбом. Хочется поскулить от страха и волнения за мою Этель. Она все равно моя, даже если откажется от меня. Очень странное чувство, но я все принимаю, больше не сопротивляюсь ему. Бесполезно.
У ворот частного таксопарка нас встречает охрана и менеджер. Выдают все, что удалось узнать, пока мы к ним ехали.
– Что это за место? – отец смотрит по карте.
А я, кажется, знаю! Это то место, куда мы с ней так и не доехали.
– Мотошкола, – отвечаю ему. – Этель очень хотела вернуться в спорт и даже ходила пару раз на
– Поехали!
И мы снова в дороге. Гоним на предельно допустимой скорости. Только, пожалуйста, пусть будет так, что ты там просто катаешься и материшься на меня. Очень тебя прошу.
Зудящее под кожей предчувствие со мной не согласно. С ней что-то случилось. И чем ближе мы к месту назначения, тем мне становится больнее от этого странного, разъедающего изнутри ощущения.
За окном тачки светает. Мы потратили много времени на розыск, выяснения, разговоры.
– Нет… – выдыхаю, глядя, как у простого невзрачного вагончика стоит скорая и отсвечивает спецсигналами на дорогу. – Нет-нет, пожалуйста, – шевелю губами.
– Здесь сиди, – приказывает отец. Охранник щелкает замками двери, и я не успеваю выйти за ним. Зло стучу ладонью по стеклу, прижимаюсь к нему лбом и пытаюсь рассмотреть все, что там происходит.
Возле машины крутится Гордей, старший брат Калужского. Я давно его знаю. Он тоже учился в нашем лицее. Меня рвет на куски от беспокойства, ревности, неизвестности. Парень крутится рядом с врачом, полицейским и моим отцом, что-то говорит, машет рукой в сторону темнеющей полосы леса.
Скорая отъезжает. Мужчины возвращаются в машину. Гордей нервно ерошит ладонями волосы, сгибается пополам, уперев ладони в колени и смотрит прямо мне в глаза через лобовое.
– За скорой, – отец отдает распоряжение водителю. – Доигрались в любовь! – рявкает на меня.
Глава 39
Артем
– Что с Элей? – разворачиваюсь к нему. Молчит, словно наказывая меня еще сильнее отсутствием информации. – Папа! – повышаю голос.
– Улетела на мотоцикле в какую-то канаву. Переломов нет, ударилась головой. Сейчас без сознания. Остальное скажут в больнице.
Он отворачивается. Я тоже. Сердце нервно качает адреналин по венам. Все так медленно. Спецсигналы скорой, переливающиеся впереди нас, разделительная полоса на дороге, бетонные столбы… Все движется, как в замедленной съемке. Я гипнотизирую желтую машину с красным крестом и посылаю Эле прямо туда свои чувства.
«Очнись, пожалуйста. Пусть все будет нормально» – прошу ее.
Сейчас бы маму мою сюда. Она бы выслушала, поддержала и Эля бы ей понравилась. Она хорошая очень, я просто не заслуживаю эту девчонку, но отпустить не могу.
Останавливаемся у больницы. Отец выходит первым, не запрещая мне в этот раз идти за ним. Элю выкатывают из машины на специальной каталке. Она пришла в себя. Взгляд растерянный. Личико в грязных разводах. На волосах налипли сухие листья и мусор.
Идем за врачами внутрь. Нас оставляют
ждать, а Этель забирают на обследование.– Где Ника? – решаю спросить у отца.
– Дома. Она ждет ребенка, ты не забыл?
– А здесь сейчас у нее кто? Не ребенок попал в больницу? А, да, прости, я забыл. На этого ребенка ей насрать!
– Северов! – замахивается на меня отец. В воздухе сжимает ладонь в кулак. – Прекрати меня провоцировать! Нике весь день нехорошо. У нее начался сильный токсикоз…
– У нее дочь в больницу попала и ее здесь нет. Для меня показательно, папа. Даже ты ко мне приехал, когда меня избили, а она к дочери не смогла. Моя мама никогда бы так не поступила. Мне уже жаль вашего с Никой ребенка.
Отец с рыком хватает меня за грудки, дергает на себя, но сделать ничего не успевает. Выходит врач.
– Павел Андреевич, все обошлось, – сообщает еще на ходу. – Девочка очень удачно упала и защитный костюм спас. Несколько ушибов. Самый сильный на бедре. Там, в канаве камень был, вот она об него и приложилась. Хорошо, что не головой. Убилась бы. Кстати, о ней. Основной удар пришелся на корпус, головой приземлялась уже мягче. Расшибла, но без сотрясения. Будет болеть несколько дней. Мы до вечера ее понаблюдаем, отдохнёт, придет в себя и часиков в шесть сможете забрать.
– Понял, спасибо, – отец жмет ему руку.
– К ней можно сейчас? – влезаю в разговор.
– Нельзя, – за врача зло отвечает родитель. – В машину иди.
Остаюсь на месте.
– И правда к ней сейчас лучше не надо, – поддерживает отца доктор. – Этель вкололи успокоительное, девочка будет спать. Она замерзла, испугалась. Лучше вечером. Не надо сейчас тревожить.
– Поехали, Артем. Ты еще успеешь в лицей, – зовет отец.
Стою. Не могу я отсюда уйти. Ноги вросли в бетонный пол, а сердце все еще нервно сжимается и ломится к Эле пытаясь пробить ребра. Мне очень нужно ее увидеть и я, пересиливая себя, дергаю отца за рукав и стараюсь сделать максимально умоляющие глаза. Кот из известного мультика не получился, но что-то в старшем Северове дернулось.
– Я просто увижу ее и все. Пожалуйста. Даже заходить в палату не буду.
– У тебя минута. Доктор, разрешите ему просто заглянуть в палату. Он будет паинькой. Будет ведь? – давит интонацией.
– Обещаю, – киваю в ответ.
– Ну хорошо, пойдем.
Врач ведет меня по коридору к одной из палат. Приоткрывает дверь. Отсюда хорошо видно, как моя девочка лежит под электроодеялом. Под него уходит тонкая мутная трубочка капельницы. Моя девочка все такая же бледная и растрепанная.
– Все, иди, мальчик. Пусть она отдохнет.
– Спасибо, – растерянно ответив, иду к отцу, как и обещал.
Спокойно сажусь в машину. Молча едем до дома. На улице уже светло. Я не помню, сколько не спал, но сейчас даже если попытаюсь, все равно не смогу, так что мне больше ничего не остается, как принять душ, переодеться и собраться в лицей.
– Поешь, Тёма, – просит бабушка. Она немного успокоилась, когда узнала, что с Элей все в порядке и вечером мы заберем ее домой. – Горе ты мое, – вздыхает она. – Ну вот что ты вечно лезешь в самое пекло? Где неприятности, там мой внук, – грустно улыбается.